Лента Мебиуса
Шрифт:
Самсон потеребил кончик носа.
– За глаза…
– Ну?..
– Я встречу души людей, которые?..
– Встретишь, встретишь… – нехотя ответил ему председатель, – всех встретишь. И Людвига, и отца, и мать, и убиенного барона… И даже Генри Миллера, и композитора этого, как его? – главный пошевелил крыльями. – Мориса Равеля… Хороший композитор, немного, правда, на мой взгляд, странный. Я предпочитаю Сальери…
– А я – Баха, Иоганна Себастьяна Баха… – гордо сказал его заместитель.
Молодой архангел, помедлив, назвал Моцарта. И вежливо обратился к Самсону:
– А твой второй вопрос?
– Вселенная бесконечна?
Архангелы озадаченно пожали плечами.
– Знать бы. Честно сказать, мы никогда над этим не задумывались, времени никогда не хватало…
– Интересно…
– Пожалуй, все-таки конечна… Как вы полагаете, коллеги?
– Черт его знает! – почему-то рассердился главный архангел. – Сам Эйнштейн, и тот не знал, а ты хочешь, чтобы мы… Давай третий вопрос! – архангел демонстративно засучил рукав и посмотрел на наручные часы. – Ну вот, время обедать, а мы тут никак с одним единственным грешником управиться не можем. Опоздаем, останемся без амброзии и нектара, как в прошлый раз!
Но Самсон медлил, он никак не решался задать третий вопрос. Наконец спросил:
– Я второсортен?..
– Дурррак! – возмутились архангелы. – Стоило ли жить столь долго, чтобы под конец спрашивать о какой-то ерунде? Это не вопрос, а чушь какая-то! Давай настоящий вопрос!
Самсон смутился. Архангелы терпеливо ждали. Наконец он решился:
– А зачем – я?.. И вообще… – он сделал руками круговое движение. – Зачем все это?
Архангелы переглянулись. И надолго замолчали, изучающее разглядывая Самсона.
– Я мог бы слукавить… – наконец произнес председатель. – Я мог бы слукавить и сказать тебе, что Господь ставит опыт. На человечестве. Чтобы потом… словом, если опыт удастся, внедрить этот опыт в других местах вселенной. Это верно лишь отчасти. Я мог бы доказать тебе, что задача людей – это искупление своих грехов и грехов своих предков. И это верно. И тоже – отчасти. Я мог бы сказать тебе, что Господь одинок. Он так одинок, как вам, дуракам, и не снилось. Ваше земное одиночество не может сравниться по величию, грандиозности и безмерности с Его вселенским одиночеством. Он очень тоскует. Скучает, так сказать. И чтобы развеять скуку, Он и придумал игру в человечков. А потом увлекся. Это же так естественно! Это, пожалуй, все. Ты, конечно, не удовлетворен. И это понятно. Пойми, на вопрос – зачем? почему? – всеобъемлюще ответить не представляется возможным.
И вообще вопросами подобного рода задаются люди, у которых навалом свободного времени. Вот, например, у рудокопа таких мыслей не возникает. У него нет времени думать. Он всю дорогу вкалывает. Спроси у него, зачем он живет. И он тебе ответит: чтобы после работы прийти домой, помыться, плотно поужинать, выпить кружку ледяного пива и подвалить к жене в постель. Ему все ясно. А вот философствующие лодыри и неразумные дети беспрестанно задают всякие идиотские вопросы. А теперь вопрос опять к тебе, что бы ты хотел изменить в своей жизни, если бы тебе была дана возможность вернуться назад? Что бы ты хотел исправить?
Вдруг перед глазами Самсона возникло бледное лицо давно умершего брата, принца Людвига.
– Я бы попросил прощения…
– Можешь не продолжать! – удовлетворенно крякнул верховный архангел.
Его молодой заместитель за все время беседы не проронил ни слова, с грустной улыбкой думая о чем-то своем.
Повисло молчание. Только было слышно, как в дверях сердито пыхтит апостол Петр.
Самсона потянуло на откровенность.
Король уже приготовился открыть рот, чтобы рассказать о бессонных ночах, о переживаниях в молодые годы, когда он боролся с собственной «второсортностью», о лени и безвольных поисках своего истинного места не только среди себе подобных, но и вообще – во времени и пространстве, так сказать… О страстном желании полюбить… И тщете этого желания. Тут у него были претензии к Богу, по какой-то причине обделившему несчастнейшего из королей главным человеческим чувством – способностью любить.
Незаметное движение, произошедшее в рядах членов Высокого Трибунала, дало
понять королю, что ничего говорить не следует. Его поняли без слов. Здесь, видно, умели и не такое.Самсон услышал, как архангелы переговариваются:
– В конце концов, он же не повинен в этом грехе…
– Согласен… Да и грех ли это?
– Что мы не люди, что ли?.. Я и сам, если начистоту, при жизни так ни разу и не влюбился…
Подперев рукой подбородок, главный архангел с грустью сказал:
– Не по своей воле, Самсон, пошли мы в ангелы… Когда идет речь о жизни после смерти, и не на такое согласишься. Такие вот дела. Присобачили нам крылья, отрезали кое-что, что нам здесь уже не нужно, – архангел вздохнул, – и посадили вот здесь… суд вершить!
Главный архангел еще раз вздохнул, потом снял телефонную трубку и накрутил номер. Ответили ему сразу.
Чуткое ухо Самсона уловило женский голос.
Архангел докладывал невидимому абоненту:
– Покойничек за номером сто четыре миллиарда шестьсот тридцать пять миллионов семьсот двадцать две тысячи сто восемьдесят два поступил в четырнадцать ноль-ноль… Представился Самсоном, королем Асперонии… Да, Самсон. Да, второй… Самсон Второй… Как? Элементарно, пуля в лоб и каюк… Что? Ну, конечно, сразу. Калибр? Какой калибр? – архангел впился глазами в Самсона, тот развел руки в стороны. – Кто ж его знает, какой… – бормотал архангел, соображая. – Думаю, очень хороший был калибр, раз черепушку вдребезги разнесло… Раскололась к чертям собачьим… Я говорю, раскололась мгновенно! Совершенно, верно, – архангел захихикал, – как арбуз! Да, хотел у вас узнать, он тут все говорит о каком-то согласии между собой и окружающим миром, ну, не говорит впрямую, а все виляет… и еще о поисках истины… – архангел пожал плечами. – Так вот, где ее искать-то, эту окаянную истину? Он нас тут совсем запутал, все спрашивает, зачем, мол, всё это и почему… Может, ты, Господи, подскажешь? Нет? Жаль… Я говорю, жаль… Так, так, – главный рассеянно посматривал то на Самсона, то на своих помощников, – нет, нет, это будет совсем несложно… Отправим незамедлительно… Так точно, слушаюсь, будет исполнено… Комар носа не подточит. Так что же все-таки с истиной-то, Господи, а?.. Але! Але! Вот же черт!
– архангел отнял трубку от уха и с недоуменным видом показал ее своим коллегам. – Повесила… То есть, я хотел сказать, повесил… Нешто еще раз позвонить?
И, немного поколебавшись, архангел опять взялся накручивать номер.
…Да, мир абсурден, тем временем думал Самсон. Но это открытие сделано задолго до него. Найти свое место – вот в чем вопрос. И это место все-таки не та зловонная яма на окраине Парижа, в которую его угораздило свалиться.
Хорошо еще, что он тогда при падении не свернул себе шею! А любоваться ночным небом, в котором тонут и никак не могут утонуть мириады льдистых искр, можно и из окна своей дворцовой опочивальни…
Надо раз и навсегда понять, что наше рождение – это чудо, вопреки сложившемуся мнению спланированное и задуманное без какого-либо участия человека.
И не надо самонадеянно думать, что жизнь третьего создают некие двое, современные Адам и Ева, чьи прилежные занятия любовью приводят к рождению новой личности. Они лишь производят на свет младенца.
Личность же – понятие загадочное. О ней мы знаем только то, что она в данном месте и в данное время появилась не по нашему произволу.
Поэтому место, где ты как личность появился на свет, не стоит воспринимать как точку, к которой ты судьбой приколочен раз и навсегда. Место в данном случае следует рассматривать не как конкретный дом в конкретном городе, а как место на земле.
Бродить по свету, по времени, по вселенной – вот чем должен заниматься нормальный человек, в какой-то момент осознавший, что он не домашнее животное, не корова, не коза, не лошадь, не кошка, а свободная личность, которая появилась на свет с некоей целью.
И хотя до этой цели, похоже, никогда не добраться, надо помнить одно: смысл жизни в движении.
Эти мысли обеспокоили короля и сразу вызвали сомнения. И Самсон опять почувствовал собственную двойственность. И тут же его мысли приняли иное направление.