Лешая

Если честно, я устала. Чертовски устала. Но продолжала быть рядом с подругой. И вот глубокой ночью, когда бульон был сварен, мы добрались до постели. Паша спал к тому времени. Я едва не застонала, раскинув руки в разные стороны, давая мышцам расслабиться. Нужно поспать хоть несколько часов, утром рано вставать. Света лежала молча и равномерно дышала. Неужели уже уснула? Умоталась бедолага с этой уборкой. Ничего, перемелется. Главное чтобы страшное сейчас не случилось.

В этой тишине услышала:

– Спасибо. Я так испугалась. Когда домой к ней вошла, и по привычке крикнула в комнату, а там тишина. Стало страшно, что она никогда мне больше не ответит. Когда поняла, что не смогу разговаривать с ней по вечерам. Больше никогда не услышу её родной голос. Что не у кого будет спросить совета. И она не спросит, что я сегодня ела, не отругает, что без перчаток зимой хожу. Ни-ког-да! И стало пронзительно одиноко в этом большом шумном городе. И страшно. А ещё испугало то, что я останусь круглой сиротой. Разве имеет значение, в каком возрасте сиротой становишься? Не имеет. Даже страшнее когда ты взрослый. Воспоминаний очень много. И очень больно… Пока мама жива- я еще ребёнок.

Она замолчала. Я придвинулась к ней ближе и обняла. Света уткнулась в моё плечо и тихо сопела. Пока дыхание не стало равномерным. Спи подруга, крепко спи. Без снов, чтобы хоть во сне отдохнуть от мыслей.

Сама лежала и думала. Даже сильному человеку в такое время нужна поддержка. Такие люди, готовые прийти на помощь в любую минуту, ради тебя способные разрушить этот мир, в такие моменты становятся слабыми, растерянными и беспомощными. В такие минуты им самим нужна твердая опора. А пока спи моя дорогая подруга. Когда горе минует тебя, ты снова станешь сильной.

*

Утром поехали в больницу. Свету пустили к матери. Она вышла к нам, а лицо такое спокойное, на губах едва заметная улыбка.

– Сегодня в отделение переведут.

– Как бабушка, мам? В сознании?

– Еще в каком, сынок. Сама в проводах, но пошутила. Держится моя старушка, слава богу.

– Даш, дальше то что?

– Как это? Сейчас по магазинам пройдемся, халат новый купим. Самый красивый, чтоб соседки ахнули от зависти. И сорочку новую, и еще что-нибудь присмотрим.

Вечером нас пустили в палату, в которую тётю Аню перевели после реанимации. Она была такая маленькая, словно болезнь уменьшила её пышное тело. Света говорила и говорила, поправляя одеяло, вытаскивала еду, предлагая матери, пока тумбочка не заставилась контейнерами.

Паша иногда отворачивался, чтобы проморгаться и скрыть слёзы.

Я же, поздоровавшись, отступила назад. Теперь всё будет хорошо, теперь я им не нужна.

Во дворе меня окликнули. Обернулась. Толик Чекушкин. И настроение приподнятое.

– Представляешь.. ете… Мой ведь экзамены хорошо сдал по математике и русскому. На четвёрки. Умный же пацан, а то дурак, да дурак.

Угу, дураков не сеют, не пашут. Сами растут.

– Думаю отдать его в десятый класс. Что думаешь…ете?

Я прям онемела. Перестарался наш директор. Скажи дураку богу молиться, так он лоб расшибёт.

Глубоко вздохнула.

– Анатолий. Вы хотите моего совета или просто сообщаете ценную информацию?

Он переступил на месте с ноги на ногу.

– Совета.

– Тогда вот вам мой совет- берите документы и убегайте так, чтоб пятки сверкали.

– Так экзамены же показали….

Я снова вздохнула.

– Чудо. Считайте это чудом, хорошим стечением обстоятельств. Всё что угодно, но не уповайте на знания сына. Честно говоря, второго чуда я для вас сотворить не смогу. Будьте здоровы.

И я пошла домой.

– Так это чего? Ты… вы? Спасибо Даш… Дарья Васильевна.

Я лишь махнула рукой. Делайте что хотите.

На следующий день ехала на участок и по дороге заехала в магазин. Купила сетку картошки, на этикетке которой были иероглифы. Чистенькая, с тонкой кожицей. А что? Мою ведь кроты съели. Так бывает, зайдешь в магазин за хлебушком, а выползаешь с тяжеленным пакетом продуктов.

Выйдя из магазина, услышала.

– Красавица, помоги на хлебушек.

Обернулась. Обычный местный алкаш, сшибающий на бутылку.

Вздохнула.

– Извините, налички нет. Да и тороплюсь я. Картошку посадить нужно,- зачем-то добавила я.

– Ненормальная что-ли. Люди выкапывают, а она садить едет.

Вот что он прицепился?

– Так это озимая.

– Ну- ну, рассказывай. Так дашь денег? На машине вон ездишь, а денег зажала.

Уф, как банный лист к одному месту. Я оглянулась по сторонам, а потом позвала жестом.

– Знаете сколько китайцев?

– Мульон, поди.

– Больше! Скажи мил человек, чем эта орава кормится? Если территория маленькая, а эти мульоны кормить нужно? Вот и вывели озимую картошку. А что? Удобно. Летом два раза снимают урожай, и сразу после зимы. Они же умные. Ну, сами подумайте, в магазинах весь товар китайский. Вот что ни возьми, сделано в Китае. А почему? Ум-ны-е. Вот и вывели методом селекции. Сами гляньте, что на этикетке написано.

– Так не умею я закорючки эти разбирать.

– Но картошка ведь иностранная? А почему в Россию, в сезон, когда по всей стране её выкапывают, привезли китайскую? А?

– Да шут его знает. Неужели и вправду озимую завезли…

– Давайте так. Вы меня не видели и ничего не слышали. Если узнают, что стратегическую тайну выдала, меня ликвидируют.

– Вона как, -задумчиво произнес мой собеседник.- Может и правда. Вот сволочи, а! До чего народ довели? Сами там жируют, картошку озимую сажают, а нам ничего не говорят. У-у-у, изверги проклятые.

Тады и я побегу куплю.

А потом остановился как вкопанный.

– У меня ж денег нет. Дай сто рублей на хл…картошку.

Я понизила голос.

– Товарищ, могу пару картофелин дать. Только тш-ш-ш, если узнают…

– Понял,- шёпотом ответил он, получив заветные картофелины.

– Побёгну. Моя как раз копает, обрадую.

– Ни в коем случае! Женщинам разве можно тайну доверить? Сразу всем расскажет. А так она копает, вы раз и лунку озимую. Вот она весной обрадуется. Тогда и расскажете.

– Ага,- он шмыгнул носом и ушел, слегка покачиваясь, оставляя за собой свежий сивушный запах.

Добравшись до дачи, поймала себя на том, что мысли всё время возвращались о словах, сказанных той ночью Светой. Что пока мама жива, ты остаёшься ребёнком.