Леший знает что!

– Вот оно как, - сказал он вслух и рассмеялся. Затем мгновенно стал серьёзным.

– Бедняга, - он посмотрел в глубину стекла, на напряжённую смуглую мордочку Буськи и спутанные буро-зелёные волосы, в которых застряли еловые иголки. Уж кому-кому, а Дяде Зюзе было известно, что такого руководства, которое понадобилось Буське для воспитания Заразы, не существует. Он даже наколдовать его не мог, потому что не знал, что в нём должно быть написано.

– Знать бы, - вздохнул Дядя Зюзя, - кто из них кого на самом деле воспитывает!

А в это время за тысячи вёрст от Северного полюса, в непроглядном ночном мраке Леса раздавался протяжный жалобный вой. Вой шёл из реденького осинника на болоте. Меша объелась акварельными красками, и у неё болел живот.

Глава 11

, в ко торой Зараза даёт бой

"Ни минуты покоя!" - злился про себя Буська. Лешие - существа не слишком компанейские: нормальному лешему просто необходимо хотя бы иногда побыть одному. Как хорошо в одиночку бродить по пахнущему осенью перелеску, нащупывать ногой в лесной подстилке шляпки грибов и пробовать на зуб горько-кислые ягоды созревающей рябины! А тут изволь круглосуточно сопровождать эту несносную белку и следить, чтобы она ничего не натворила. Например, не добралась до погреба и не искупалась в пиве, как в прошлый раз. Конечно, Буська заказал Вазге Волчку специальный замок для погреба - папа решил, что так будет надёжнее (до этого в доме леших погреб отдельно не запирали). Но Вазга не мог сделать замок раньше, чем за три дня, а пока приходилось постоянно держать Заразу под надзором.

– Ну вот что ты наделала?
– Буська брезгливо осмотрел надкушенный оранжевый подосиновичек.
– Все грибы изгрызанные приносишь! Ты уж что-нибудь одно - или ешь, или в корзинку клади.

– Не удержалась, - объяснила Зараза, - я же белка, природа у меня такая.

"Вредная у тебя природа", - подумал Буська. Он ещё был зол на неё после истории с красками Шатика. Тем более что грибов в этом году было не очень много. После того, как Буська выбросил всё, что надкусила белка, на дне корзинки осталось три белых, два подосиновика и десяток хлипких подберёзовиков, которые, скорее всего, до дома не донесёшь - растекутся в бурую кашу.

– Из-за тебя теперь даже на ужин не хватит... Эй, ты где?

Буська обернулся. Заразы рядом не было. Тут же из-за чащи ельника раздался её радостный вопль:

– Белый! Обалдеть!

Спешно поставив корзинку на землю, Буська ползком протиснулся под еловыми ветками. Обалдеть было от чего. В ельниковом сумраке, среди опавших рыжих иголок, возвышался могучий белый гриб. На его шляпке, золотисто-коричневой и блестящей, как свежая булка, лежала Зараза и уже примеривалась вонзить зубки в аппетитный край.

– Я тебе!
– возмущённо крикнул Буська и стряхнул белку с гриба. Зараза попятилась в сторону и спрятала лапки за спину.

– А чего... я пошутила.

– Знаю я твои шутки, - проворчал Буська, раскрыл складной ножик и принялся аккуратно срезать гриб. Ножка была такой толстой, что он не мог обхватить её двумя пальцами.
– Наконец-то по-настоящему повезло...

– Ой, а это ещё что такое?

Белка прислушивалась. Невдалеке от них кто-то плакал. Буська замер. Уши у него встали торчком.

– Похоже, это Роська, - сказал он.
– А ну-ка, подожди меня здесь...

Положив гриб в корзинку, он вылез с противоположной стороны ельника. И почти тут же увидел Росомаху. Она сидела на замшелом поваленном стволе и ревела. Вообще-то Росомаха часто ревела, но увидев, как она плачет одна в глухой лесной чаще, вдалеке от воды, Буська почувствовал, что на этот раз стряслось что-то серьёзное.

– Рося, - тихонько позвал он. Росомаха не откликнулась. Буська подошёл поближе и осторожно похлопал её по плечу. Она вздрогнула.

– Ох, Буська, как ты меня напугал!

– Что у тебя случилось?

Росомаха посмотрела на него сквозь пряди мокрых волос и всхлипнула.

– В Лес кино приехало.

– И тебе не на что купить билет?

– Ху-уже, - застонала Росомаха.
– Мама разрешила мне купить билет, а по дороге мне встретились злыдни. И они его отобра-али...

– Эй, ты чего воешь?
– поинтересовалась Зараза, которой стало скучно в ельнике, и она решила полюбопытствовать, что происходит. Росомаха не слушала её.

– И ещё они сказали, что у меня нет папы, так что за меня всё равно никто не заступится, - глотая слёзы, выговорила она. Буське от ярости кровь бросилась в голову. Злыдни постоянно всем досаждали, но втроём на девчонку - такого ещё не было.

– Так и сказали?
– сжав кулаки, переспросил он. Росомаха кивнула. Зараза подскочила к ней и села рядом на бревно.

– Ну и чего? У меня тоже нет папы... я, например, вообще своих родителей не помню.

– Хоть бы ты помолчала!
– Буська уже хотел стащить её с бревна за хвост, но Росомаха улыбнулась сквозь слёзы и почесала белку за ухом.

– Твоя белка?

– Вроде того... Ладно, я сейчас к своему папе сбегаю. Он разберётся.

– Пока ты его найдёшь и он разберётся, билет пропадёт, - грустно сказала Росомаха.
– Сеанс вот-вот начнётся.

– Папы, мамы!
– пробурчала Зараза.
– Самим нужно действовать! Я всю жизнь, всё сама, и ничего!

– Вот как?
– язвительно переспросил Буська.
– Может, ты и билет Росомахе вернёшь?

– И верну!
– Зараза распушилась и встопорщила усы.
– А ну айда! Где там эти ваши злыдни?

Злыдней они нашли на дороге, ведущей к поляне, где остановился передвижной кинотеатр. Вся троица - Дудник, Лизун и Базыка - расположилась в бурьяне. Они не знали, что делать с одним билетом на троих, и решили разыграть его в карты. За этим занятием их и застали Буська с Росомахой.

– Эй, жулики!
– окликнул их Буська.
– Дело есть!

Базыка перестал играть, медленно поднялся на ноги и выпрямился.

– Это кто тут жулик?
– угрожающе переспросил он. Ростом он был с Буську, а остальные двое так и вовсе мелюзга. Но злыдни нападали всегда втроём и использовали самые отвратительные приёмы - ставили подножки, били по голове, тыкали в глаза. Лизун и Дудник встали наизготовку, ожидая сигнала от старшего.

– Ты!
– сказала Зараза, сидевшая на плече Буськи.
– Отдай дитю билет!

– Ах, биле-ет?
– издевательски протянул Базыка.
– Мне показалось, или это кто-то пищит?

Злыдни стали втроём и сомкнулись стеной. Буська ощутил не столько страх, сколько гадливость - до того они были тощие, серые и облезлые. Базыка оскалил кривые зубы.

– Поупражняться желаем?

– Забодал уже, босяк малолетний!
– взвилась Зараза.
– Всё, я за себя не отвечаю!

Она вихрем метнулась с плеча лешего на голову Базыки и вцепилась ему в нос.