Леший знает что!

– Мама!
– взвыл злыдень, пытаясь схватить белку. На помощь ему рванулся Лизун, но тут же издал пронзительный визг: Зараза отскочила и цапнула его за хвост. В следующее мгновение дурным голосом заорал Дудник и согнулся, облизывая укушенную лапу. Зараза перескочила ему на макушку и выдрала клок волос.

– Что вы орёте, придурки, - сказала она, - я ведь за уши ещё не принялась.

Росомаха начала хохотать. Буська ни разу ещё не видел, чтобы она смеялась, и подумал, что она довольно симпатичная.

– Эй, леший!
– сорванным голосом прокричал Базыка, прижимая к прокушенному носу лист лопуха.
– Угомони свою бешеную белку, пока она нам уши не отгрызла!

– Сами нарвались, - немилосердно заметил Буська.
– Нечего билеты у девочек отбирать.

– Верни ей билет, идиот, - взмолился Дудник. Базыка заскрипел зубами и швырнул билет на траву.

– Леший с тобой, забирай.

– То-то же, - ухмыльнулась Зараза и спрыгнула с шеи злыдня, напоследок оттолкнувшись хорошенько когтями.
– Тьфу, - сплюнула она, - до чего ж у этих ребят шерсть вонючая.

Искусанные злыдни, мерзко шипя, ретировались. Они забыли даже подобрать свои карты, которые так и остались валяться в репейнике. Росомаха подняла белку на руки и погладила.

– Спасибо, белочка, - сказала она.
– А я ведь даже не спросила, как тебя зовут.

От гордости Зараза напыжилась, как посудный ёршик.

– Зара, - ответила она. Буська не счёл нужным её поправлять.

– Хорошая у тебя белка, - сказала Росомаха.

– Да, - согласился Буська, - она не такая уж плохая.

– Я замечательная!
– возразила белка.
– Почешешь мне живот?

– Я придумал кое-что получше, - сказал Буська.
– Мы сейчас все вместе пойдём в кино.

– Ой, правда?
– восхитилась белка.
– Я ещё ни разу кино не видела.

– А теперь увидишь. Рось, сколько билеты стоят?

– Двадцать копеек. Или горсть орехов.

– Ага, время ещё есть. Успею домой за орехами сбегать.

Глава 12 , или Рано радовались

Буська проснулся среди ночи и долго ворочался. Ему не спалось. Луна светила прямо в окошко, и на полу шевелились тени от еловых веток. Измяв всю подушку, лешонок в конце концов вылез из постели. Ему захотелось заглянуть в шкаф и проверить, на месте ли Зараза. Но белка была на месте. Она спала кверху брюхом, подёргивая лапками, и чуть слышно лепетала во сне:

– Клад... клад...

Видно, она была всё ещё под впечатлением от кинофильма - там пираты клад искали. Убедившись, что всё в порядке, Буська снова улёгся в кровать и тут же заснул.

Утром за завтраком Буська всё же вспомнил, что именно его беспокоило. Он не знал, можно ли спрашивать родителей о таких вещах, но чувствовал, что уж они-то точно знают ответ на этот вопрос.

– Папа, - спросил он, - а откуда берутся злыдни?

Папа оторвался от стакана с чаем и изумлённо взглянул на Буську.

– В каком смысле - откуда берутся?

– Ну, родители у них есть?
– пояснил свою мысль Буська.
– Я думаю, что нет, потому что они творят что хотят, и их до сих пор никто не нашлёпал.

– Буська, тебе обязательно молоть чепуху?
– наморщила носик Тяпа.
– Невозможный ребёнок!

– Ты сама ещё ребёнок, - неожиданно сурово сказал папа.
– Это вовсе не чепуха. У злыдней действительно нет родителей. Они сами заводятся, в мусорных кучах.

– Вот как?
– удивился Буська.
– А от чего?

– От нас, - хмуро ответил папа.
– От вредности нашей и заводятся. Со всего Леса вредность копится понемножку, вот и вылупляется злыдень.

– Не заморачивай детям голову, - вмешалась мама, - это всё ещё наукой не доказано. И вообще, с чего зашёл разговор о злыднях?

– Да так, - Буська отвёл глаза. Мама была настойчива.

– Ты с ними подрался? Говорила же - не надо связываться. Увидел их - обходи стороной.

– Обходи стороной!
– против всякого желания Буська начинал злиться.
– Легко взрослым говорить! А если они у девочек билеты в кино отбирают?

– Так значит, дрался?
– уточнил папа. Буська решил, что терять ему нечего.

– Не я. Зараза дралась.

– Белка?
– недоверчиво переспросила Тяпа. Буська кивнул.

– Ага. Покусала их так, что они сами билет вернули Росомахе.

На мгновение за столом воцарилось молчание. Потом папа пробормотал: - "Да, судебное постановление..." - и вслух обратился к Буське:

– Всё-таки не стоило самим устраивать разбор полётов. Вряд ли судья имел это в виду, когда поручил её тебе воспитывать. Кстати, а где же наша героиня?

Только теперь все обратили внимание, что белки за столом нет. Она с самого начала не выходила к завтраку.

– Спит, наверное, - неуверенно сказал Буська.
– Пойду разбужу.

Что-то тут было не так, и Буськины опасения подтвердились, когда он вернулся в свою комнату. Шкаф был пуст. Лешонок перевёл взгляд на окно - конечно же, он оставил открытую форточку. Но в последнее время он за этим особенно не следил, ведь Зараза давно раздумала убегать.

– Ох, неспроста это, - вслух сказал Буська. С кухни послышался голос Тяпы:

– Оставь её, пусть дрыхнет, если ей охота пить холодный чай.

– Её нет, - крикнул Буська через плечо, - я сбегаю поищу!

Он выскочил за порог и замер в растерянности. Где искать маленькую белку в большом лесу? Буська метнулся в ельник, с трудом продрался сквозь колкие ветки; сунув голову в чащу, он крикнул:

– Зара! Ты где?

Ответа не было. С еловыми иголками в волосах Буська выскочил на тропинку и помчался дальше. "Только бы что-нибудь не натворила!" - подумал он на бегу. Расстояние до ручья он одолел в два счёта. Орешник по ту сторону тихонько шуршал на ветру, покачивая ветками. Лешие никогда не собирали все орехи, они обязательно оставляли немного белкам, и Буська надеялся, что как раз за ними Зараза и отправилась.

– Зара!
– прокричал Буська, приставив ладошки ко рту. Из орешника не доносилось ни звука. Если белка и была там, она его не слышала. Буська кинулся через мост. В пылу погони он совсем забыл смотреть, куда ступает. Почти тут же нога у него подвернулась и соскользнула с берёзового ствола. Орешниковые кусты крутанулись у него в глазах вверх тормашками.

– Опаньки!
– только и успел сказать он, плюхнувшись с высоты в ледяную воду и расшибив локоть о камни.

Первые несколько мгновений Буська очумело сидел в ручье, не понимая, что произошло. Ему было слишком больно, чтобы встать. Наконец он кое-как ухватился за корень, торчащий из обрывистого берега, и поднялся. Чувствовал он себя гаже некуда: мех вымок насквозь, ушибы болели отчаянно. Проклиная Заразу, Буська с трудом взобрался вверх по скользкому яру. В душе он понимал, что сам виноват - надо было быть осторожнее, - но всё-таки подумал, что много чего скажет белке, когда её найдёт.