Леший знает что!

– Нормально, да! У тебя, между прочим, только нога, а у меня всё болит! Тебя-то выбивалкой не метелили.

– Тебе, по-моему, это только на пользу пошло, - мрачно ответил Буська, - вон как скачешь.

Неизвестно, сколько бы они ещё препирались, но тут заявился Пыха Патапумыч. Сопя, медведь перевалился через порог в комнату. Лапы у него были заняты: под мышкой большой букет жёлтого львиного зева - эти весёлые, солнечные цветы цветут до осени, - в правой лапе корзинка, накрытая полотенцем, а в левой книга. Та самая оборванная книга без конца и без начала, которую он сам всё время читал - Буська сразу её узнал.

– Приветствую!
– проревел медведь и уронил цветы на подушку. Зараза на всякий случай отпрянула в сторону.

– Патапумыч!
– радостно воскликнул Буська.
– Ты как узнал, что я болею?

– Как в Лесу вести узнают? Обыкновенно, сороки растрещали, - медведь пристроил корзинку на тумбочку у кровати и сдёрнул полотенце.
– Вот, поешь коржиков медовых - я сам испёк.

– Спасибо, - помотал головой Буська, - не хочется.

Не говорить же милейшему Патапумычу, что от сладостей, которые Буське все предлагают по случаю болезни, уже тошно.

– А мне можно?
– подскочила Зараза. Медведь замахнулся на неё лапой.

– Кыш отсюда! Это не тебе, это Буське.

– Да пусть её, - ответил леший. Патапумыч подозрительно глянул на белку, потом со скрежетом подпихнул стул к Буськиной кровати и грузно сел.

– С мостика, значит, навернулся?
– сочувственно спросил он.
– Как же тебя угораздило?

– Всё из-за этой хвостатой, - Буська взглядом указал на Заразу.
– У неё просто дар ставить всех на уши!

– Небось страсть как больно?

– Было дело, - небрежно откликнулся Буська. Как всем мальчишкам, ему хотелось выглядеть мужественным. Хотя, когда ты лежишь в кровати с перевязанной ногой, это не очень получается.

– Это ничего, - сказал Патапумыч, - пройдёт. А я вот тебе книжку принёс почитать. Всё легче будет.

Он положил Буське на одеяло книгу. Почти машинально Буська раскрыл её и перелистнул несколько страниц. Книга была без картинок, и буквы в ней были совершенно непонятные.

– Дядя Патапумыч, - сказал Буська, - да ведь это на греческом!

– На греческом?
– пожал медведь плечами.
– А кто его знает, может, и на греческом.

– А ты что, греческий знаешь?
– совсем обалдела Зараза. Бочком она подобралась по одеялу к книге и заглянула в неё.

– Нет, - ответил Буська.

– И я нет, - признался Патапумыч.
– А всё-таки хорошая книга, почитаешь - и на душе как-то спокойнее.

– Спасибо, дядя Патапумыч, - Буська был тронут до глубины души. Ведь это была единственная книга у медведя.

После того, как Патапумыч ушёл, Буська и впрямь попробовал почитать книгу. Конечно, он не мог разобрать в ней ни слова. Но книга действительно успокаивала. Уже через несколько минут Буська перестал слышать болтовню Заразы. Непонятные греческие буквы стали сливаться у него перед глазами, и он провалился в глубокий сон.

Во сне Буська видел заснеженный скалистый островок, одиноко торчавший среди полярных льдов. День догорал, и алый шар солнца почти наполовину скрылся за ледяными полями. Небо было сизое с прозеленью, и над островом стояло безмолвие.

От этого безмолвия Буське стало не по себе, и он обрадовался, когда вдалеке блеснул огонёк. Увязая в снегу, он побежал к огоньку. Скоро он сумел разглядеть горевший на берегу костёр. В костре весело трещали дрова, а у огня сидел большой медведь. Не Патапумыч - настоящий белый полярный медведь в красном шарфике и такой же шапочке. Он подбрасывал в огонь обломки досок, выброшенные морем на сушу.

– Ну, здравствуй, Буслай, - сказал медведь басом. Буська знал, что это сон, и всё равно удивился.

– Здравствуйте, дяденька! А откуда вы меня знаете?

– Да уж знаю, - уклончиво ответил медведь.
– Садись, потолкуем.

Он пододвинул Буське ящик с иностранными наклейками - должно быть, из-под ананасов. Буська сел и уставился в яркое пламя. На берег спускалась темнота.

– Не бывает такого руководства, - вдруг сказал белый медведь. Буська не сразу сообразил, о чём идёт речь.

– Какого руководства?

– Того, которое тебе нужно. По воспитанию противных зверей.

Маленький леший чуть не свалился с ящика из-под ананасов.

– Так ты не медведь совсем?
– догадался он. И как он сразу не понял, кто на самом деле сидит рядом с ним у костра!
– А для чего ты медведем прикидываешься?

– Для того, что осень сейчас, - недовольно пояснил его собеседник.
– А до зимы меня детям видеть не положено. Иначе непорядок получается.

– А почему же ты мне тогда сейчас снишься?

– Потому же, почему ты мне письмо написал. Волшебство бывает нужно и вне графика. Я к этому давно привык.

Медведь поворошил палкой в костре, и вверх взлетели огненные искры. Они были необыкновенно красивые в сгущавшихся сумерках. Проводив их взглядом, Буська проговорил:

– Что же мне с Заразой делать? Ты можешь дать мне совет?

– Совета я тебе дать не могу, - сказал медведь, - это уж ты сам как-нибудь. Подумай своим умом. А вот ноге твоей помочь могу. Несправедливо, что ты так расхворался.

Он выдернул из своего шарфика красную шерстяную нитку, наклонился и повязал её Буське вокруг щиколотки.

– На следующий день можешь снять. Ну, до встречи!

Костёр, белый медведь, заснеженные скалы - всё стало таять перед глазами у Буськи и слилось в какой-то туман. Ему показалось, что он падает с огромной высоты. Буська открыл глаза. Он по-прежнему лежал у себя дома в кровати, на груди у него была раскрытая книга Патапумыча, а на книге, свернувшись клубком, храпела Зараза.

Буська попробовал пошевелить больной ногой. Он и в самом деле ничего не почувствовал. Решительно спихнув Заразу и переложив книгу на тумбочку, он откинул одеяло.

– Эй, ну ты...
– спросонок запротестовала белка, но Буське было не до неё. Он во все глаза смотрел на то, чего ещё недавно - это он знал точно - не было. Поверх его бинтов была завязана красная шерстяная нитка.

Буська сдвинул нитку выше, вытащил из-под неё бинт и размотал его. Потом встал и прошёлся по комнате. Нога не болела. Ни капельки.

"Чудеса", - подумал Буська и побежал к маме.

Мама снаружи развешивала на верёвке выстиранные полотенца. Она даже слегка испугалась, когда Буська крикнул ей: