Лестница в небо

Застегнув ножны, Лео постоял минуту, еще раз взвешивая свое решение, а потом неслышнее тени покинул комнату.

Он не в первый раз решался делать что-то в одиночку.

– Кадзэ, послушай меня, пожалуйста, – Караи осторожно вошла в комнату, нарочито медленно приблизившись к настороженно подобравшейся черепахе. – Это единственный наш шанс безопасно добраться в Нью-Йорк. Аэропорты стерегут, и потом, как я подниму тебя на самолет?

– Есть же и другие способы… – он отрицательно качнул головой.

Караи всмотрелась в нервно сцепленные в замок пальцы и невесело улыбнулась.

«Боится, наверное. Его можно понять. Провести две недели в крошечной клетке, заколоченной в ящик, не зная, куда и зачем тебя везут. Но тогда ему было наплевать на это, тогда он просто не хотел жить, а сейчас хочет. Сейчас хочет вернуться к тем, кого любит, но видимо, в голове крепко засел страх замкнутого пространства».

– Ты мне веришь? – она подошла ближе и осторожно попробовала разжать руки Кадзэ. – Я отвезу тебя в Нью-Йорк к Рафаэлю…

Тот выдохнул и с трудом расцепил пальцы, тронул кисть девушки, потом ее лицо и дернул уголком губ.

– Верю, Караи, – после долгого молчания все же сказал Кадзэ. – Просто… может, как-то иначе? Я не хочу в ящик… я мог бы пробраться на корабль… как-то…

Караи горько вздохнула и погладила его по щеке, чуть отдернув голову, чтобы он не ощутил перемен в ее мимике.

– Ты слеп. Ты не сможешь незаметно подняться на борт корабля. Прости, но если ты действительно хочешь вернуться, это единственный путь. И у нас мало времени – футы шарят по всему городу.

Кадзэ отошел и сел на кровать, упершись локтями в колени.

Он опустил голову и долго-долго сидел совершенно неподвижно.

В комнате повисла такая тишина, что Караи успела покрыться холодной испариной, пока он молчал.

– Если ты сомневаешься во мне…

Кадзэ поднял руку, оборвав ее на полуслове.

– Нет. Если иначе никак – хорошо. Я смогу лежать неподвижно, чтобы меня не обнаружили.

– Я не подведу тебя, – Караи подошла и присела на корточки, взяв его ладони в свои. – Скоро ты вернешься туда, где тебе самой судьбой предначертано было быть.

– Ну что, погань, пора платить по счетам!

Едва вытащив из разбитой витрины ювелирного магазина сейф, трое грабителей обернулись на этот голос и дружно заорали от ужаса.

Перед ними стоял высокий силуэт в кожаной куртке, таких же штанах и высоченных ботинках со стальными носами.

В опущенных руках лежали длинные широкие ножи со странной защитой кистей, а скучающе склоненная набок голова в красной бандане была зеленой!

– Урод!!

Урод вздохнул и прыгнул, легко для своей огромной туши, развернувшись в воздухе.

Один человек упал сразу, насквозь пробитый штыком, второму урод сломал ногу, заставив с визгом свалиться на землю, а третьему швырнул вдогонку свой странный нож.

– Вор, укравший у вора, получает отпущение грехов на сто лет вперед, – урод присел на корточки около того, что лежал на земле, и заглянул в глаза немигающим зеленым взглядом. – Пусть мне зачтется, а, как считаешь?

– Пощади…

– Пощадил бы… – штык уперся в ямку между ключиц. – Но жизнь против жизни…

С коротким хрустом сталь вошла в гортань человека, оборвав его вскрик глухим булькающим звуком.

Кодама отпрянул от угла, из-за которого выглядывал, и прижался спиной к стене, переводя дыхание.

Он примчался сюда, собираясь восстанавливать справедливость, но за него это сделал кто-то другой…

Другой выпрямился, подхватив сейф одной рукой, и вытер лезвие сая об штанину, равнодушно сунул в рот зубочистку и направился к пожарной лестнице.

– Дядя Раф!

Кодама вылетел из своего укрытия и бросился догонять этого самого другого, потрясенный увиденным до глубины души.

– Дядя Раф!

Рафаэль усмехнулся уголками губ и медленно обернулся, сразу посмотрев в зеленые глаза своей копии.

В этот раз не холодные и злые на весь свет.

Шокированные, удивленные и напуганные.

Ясные.

«Уже лучше».

– Привет, Кодама.

Он поставил сейф на асфальт и стал неторопливо убирать саи в ножны.

– Ты… что ты делаешь? – Кодама подошел, оглядев сейф и Рафа. – Ты рехнулся? А дядя Лео знает?

– С каких пор мне надо дядю Лео спрашивать? – Раф вскинул бровь и даже мазнул заинтересованным взглядом по приемышу Кадзэ. – Или тебе докладывать, что я делаю и когда? Ты вот вроде не особо этим грешишь.

Кодама вскинул на него непонимающий взгляд.

А при чем тут, собственно, он? Он-то защищает город от воров и прочей шушеры, ему родные наврали с три короба, он им ничем не обязан, у него отобрали Бофу.

И вообще они тут не про него сейчас говорят, а про дядю Рафа, который нарядился в черную кожу и убивает людей, отбирая у них награбленное!

Взгляд зацепился за нагрудную эмблему на куртке Рафаэля – красная отвратительная метка в виде следа.

– Ты...

– Чего смотришь? – Раф проследил за его взглядом и едко усмехнулся. – Думаешь, только ты один годился Шредеру в услужение?

– Шредер убил Бофу! – Кодама сжал кулаки. – А ты к нему в шестерки подался?!

– А чем я тебя-то хуже? – Раф ощерился и плюнул зубочистку. – Пока ты только собирался, я все успел сделать. Думаю, мной он тоже теперь гордится.

«У дяди Рафа отобрали его Кадзэ…»

– Ты просто так убил человека, который просил тебя…

– И что? – Раф еще раз дернул бровью и поднял сейф. – И ты убиваешь. Что в этом такого-то? Они же третий сорт – ворюги и нарики. Город я чищу от всякой шушеры, что неясного? Мне терять уже нечего – Кадзэ же все равно мертв.

Он прыгнул, ухватился за лестницу и полез вверх, больше не оглядываясь.

– Так нельзя! – Кодама, уронив руки, смотрел ему вслед, отчетливо понимая, что происходящее неправильно, как кривое отражение в зеркале. – Ты не должен…

– Ничего я тебе не должен! – долетел ответ с крыши, словно насмешливое передразнивание его собственных слов, брошенных недавно в лицо дяде Лео.

Кодама постоял минуту, оглядывая мертвые тела на мостовой, и передернул плечами.

Ему давно не было так противно, как сейчас.