Лета Триглава
Шрифт:
— Может, все же звериные? — предположила та, которую называли Варной.
— Не видишь, что людовы? — прикрикнула Збара. — Давай, ведьма, спускайся!
И ткнула в спину.
Вскрикнув, Беса не удержалась на склизких комьях и соскользнула вниз. Ахнула, уколовшись об острое. Не ветки — кости.
Яма была до краев полна людовыми костями. Беса различила берцовые, лучевые, ключицы, кисти, ребра. У самых ног, раззявив пустой рот, пялился обглоданный череп.
— Жива? — послышался сверху Ивин голос.
— Что ей будет, — отозвалась Збара.
Беса не ответила. Тяжело дыша, разглядывала
— Уходить… нужно, — проговорила она.
— А ты, нешто, испугалась?
— Место дурное, — ответила Беса. — Не зверьем тут пахнет и даже не людом.
Пахло, и вправду, скверно. Не то людовой солью, не то нагретым железом. Что-то подобное она чуяла, падая в болотную хлябь. А еще в Скрытовой Топи, где их едва не принесли в жертву Аспиду.
— Сперва браслет достань, — велела Лоза. — Вишь? Одесную блестит.
Повернувшись, и впрямь различила золотой сполох.
— Как брошу, коли руки связаны?
— Вот неумная! — с раздражением отозвалась Лоза. — Ноги на что? Подцепи да кидай сюда! Потом уж вытянем. Ну?
Беса поддела браслет пальцем. Тот никак не хотел сползать с кости, зацепился за ребра, но старая кость вскоре поддалась и хрустнула. Изловчившись, Беса подкинула браслет в воздух, и Варна поймала его на копье.
— Видать, какая-то заморская барыня оставила! — присвистнул кто-то из полуденниц.
Ей вторил другой свист — куда выше и тоньше прочих. От этого свиста отчего-то затрещала голова, и Беса хотела бы закрыть уши ладонями, да не могла, потому просто сцепила зубы и прикрыла глаза, пережидая приступ боли. Полуденницы, однако, и ухом не повели.
— Может, и барыня, а может, даже княжна, — сказала Лоза, любуясь браслетом. — А ну, дай глянуть!
— Еще чего! — Варна опустила копье, и браслет скользнул прямо в подставленную рукавицу. — Я поймала — стало быть, браслет мой. Ищи себе другое.
— Слышь, ведьма? — крикнула Збара. — Погляди получше, чай, другое золото есть!
— Довольно! — Ива потянула веревку. — Возвращаемся в лагерь, пока гроза не началась.
Поднатужившись, втащила Бесу обратно, и та повалилась в степную траву, дрожа всем телом и все еще слыша отголосок свиста.
— Не отдашь — я на честный бой вызову! — крикнула Лоза. — Я первая увидела!
— Не тот владеет, кто увидел, а кто достать смог, — Варна потянулась за плетью. — Попробуй, отними!
Разбрызгивая искры, взметнулся огневой хвост. Лоза закричала, прикрыв лицо рукавицей. Збара вскинула копье.
— Посмотрим, чья возьмет! — ощерясь, бросилась вперед — Варна увернулась. Ей тотчас же бросилась под ноги Лоза и повалила, целясь скрюченными пальцами в лицо.
— Мое! Мое! Отдай, брыда!
Всхлипнув, застыла вдруг, округлив глаза. Из приоткрытых губ закапала кровь.
Ива закричала истошно, страшно. Бросилась вперед, подхватывая оседающую на руки Лозу. Копье выскользнуло из раны, и кровь потекла, орошая рубаху и покрывая траву. Тяжело дыша, Варна глядела на окровавленный наконечник, точно
не веря, что сделала подобное своими руками.— За это… ответишь перед княжичем! — выцедила Ива.
Положив Лозу в траву, прикрыла ей веки. Беса не видела лица старшей полуденницы, зато различила, как несколько раз вздрогнули ее плечи.
Отбросив копье, Варна повалилась в ноги.
— Не казни, сестра! — пролепетала. задыхаясь. — Не знаю, что на меня нашло! Будто морок какой!
В ярости отшвырнула браслет, а после завыла, подняв к темнеющему небу лицо. Блиставицы исчеркали его мертвенным светом, в отдалении натужно громыхнуло, и полуденницы обвели лица охранными знаками.
— Все эта ведьма, — услышала Беса голос Збары. — Напрасно ее помиловали. Нужно было голову отрубить и княжичу привезти.
— Приказано ведь, живой доставить! — огрызнулась Ива.
— Ее — живой, а Лозу кто воскресит?! Уж не она ли?
Уперла палец в Бесу, и та сжалась, кусая губы.
Она и верно, не сможет. Хорс бы смог, да возвращал только тела, а душу вложить — того и он не умел.
От мыслей о Хорсе внутренности сжались, точно пожухлые листья. Вернуться бы — хоть похоронить по-людову, сцедить соль, а коли не сможет — упокоить восставшего упыра осиновым колом или топором. Может, этим и воздать последнюю дань несостоявшейся любви.
— Убить ведьму надо, — сказала Варна. — Она заморочила нас, наслала раздор и лихо.
— Убьем! — подхватила Збара, нацеливая копье. — А княжичу скажем…
— Довольно смертей! — Ива взмахнула хлыстом. Обе полуденницы укрылись, отбивая искры, обе отступили. — Приказано — живой! На том и порешим!
Гром повторился. И вслед за ним повторился чудовищный свист — гораздо громче и страшнее, чем ранее. Беса застонала, мотая головой.
— Лихо! — повторила она сказанное Варной. — Я вспомнила, что однажды сказывал тятка… Уходить нужно! Дурное место! Лихово гнездо здесь, вот что! Оттого и раздор случился, и смерть пришла!
— Что говоришь? — повернулась к ней Ива.
В яме зашевелились кости.
Беса отказывалась верить собственным глазам, но все же видела, как рассыпаются трухой ребра да черепа. Что-то громадное ворочалось под ними. Что-то выбиралось, сопровождая свое появление свистом, точно Мехра дула сквозь полую кость.
— К лагерю! — скомандовала Ива. — Возвращаемся, живее!
Полуденницы припустили по степи, Беса едва успевала за ними. Колкая трава ранила ноги, в спину несся свист — голова отзывалась на него болезненным звоном. Сзади вскрикнула Збара. Обернувшись, Беса увидела, как полуденница корчится на земле, обнимая колено.
— Бегите! — крикнула та. — Я задержу!
И застонала сквозь сжатые зубы — видно, повредила ногу. Но не сдалась. Выдернув из-за пояса хлыст, описала над головой огненную дугу. Оранжевый сполох выхватил из темноты сгорбленную фигуру, поднявшуюся из ямы — тощий остов, будто собранный из останков Железного Аспида впопыхах и небрежно, щетинился иглами. Сумрачно поблескивал единственный глаз в центре лба.
Одноглазое Лихо.
Плеть высекла искры, звонко щелкнув концом по медной груди — Лихо мотнуло головой и издало тот высокий, сводящий с ума свист, что слышала Беса еще в яме.