Лето выбора

Армия. И это не в укор. Универсальный язык - язык насилия, понимают все. Но для него еще не пришло время. А потому... помогайте, тор Изюмский.

Я вам с картошкой, вы мне с Лионессом, вот и будем квиты. И что за жизнь такая?

Тот ли мир, этот ли, дворник ли ты, императрица ли...

Работать - все равно надо! А как не хочется! Лето на дворе, птички поют, а выбора все равно нет. Метлу в зубы и вперед. Разгребать проблемы.

И какая в таком ракурсе разница между императрицей и дворником?

Дворнику платят больше. Яна-то и по сей день без зарплаты сидела. Увы.

Русина. Хормельская волость.

– Я, Никон Счастливый, объявляю о создании независимой Волости! Освобождение даровало нам все права и вольности! Мы теперь сами по себе! Мы - уже не Русина! Пусть они попробуют прожить без нас! А мы без них проживем прекрасно!

Никон гордился собой.

Сколько поколений хормельцев об этом мечтало? Сколько хотело сбросить русинское иго? Не удалось!

А вот он - смог! Добился всего, чего пожелал! Осталось защитить свою свободу! Валежный ему ничего такого не даст, не даст и императрица, поэтому остается лишь заключать союз с Пламенным. И бумаги были подписаны.

Хотя медяшка цена тем бумагам...

Никон не сомневался - если победит Валежный, эти бумаги им в глотку забьют, так и похоронят.

Победит Пламенный? Он тоже постарается сожрать союзника. Но Пламенный выгоднее, а потому...

Счастливый объявил о создании Освобождающей Повстанческой Армии Хормеля. Сокращенно - ОПАХ! И начал набирать себе опаховцев.

В настоящий момент у него было около трех бригад - порядка двенадцати тысяч человек. Бригада Когтистых, бригада Зубастых и бригада Кровавых. Они сами выбрали себе такие названия, и Никон не стал спорить. Все равно, все они - счастливчики. По его фамилии.

А так...

Пусть вышивают на форме когтистые лапы, оскаленные волчьи клыки или ставят на плече несколько кровавых пятен. Могут и вышить их красными нитками. Пусть...

Они сформировали кавалерию и артиллерию, снабжение и контрразведку - все, как в реальной армии. И утвердили основную структуру. Остальное приложится. Были бы кости - мясо нарастет.

Главное тут что?

Что это его люди. Точка.

Попробовать силы он собирался на станции Промозглой.

***

Да... невелика та станция.

Никон оглядывал ее со смешанными чувствами. Это... это как тигру пробовать зубы на мыши! Ну что тут есть такого?

Считай, два здания и десяток курятников.

Может, и пробовать не придется?

– Ванька, - кивнул он одному из податаманов.
– Пошли кого, предложи сдаться.

Податаман Иван Белинский пожал плечами.

– Не сдадутся. Можем и время не терять.

Никон покосился на спутника. Ишь ты... умник. Белинского он не любил и за образование, и вообще... перебежчиков нигде не любят. Горька судьба предателя.

– С чего ты взял?

– Сам погляди. Они к обороне готовились. И мешки с песком навалены, и окна заколочены, и стекла... они о нас знали.

– Все равно пошли человека, - надавил голосом Никон.

Приказы не обсуждаются. Они исполняются.

Иван кивнул, подозвал одного из своих подручных и что-то начал ему говорить. Не прошло и пяти минут, как трое всадников направились к станции.

Подъехать близко им не удалось. В землю рядом с копытами коней ударила пуля.

Одна.

Но меткая. Кони заплясали, и всадники едва удержались в седлах.

– Переговоры!
– возопил один, размахивая флагом лично Никона.

На флаге был изображен тигр. Большой и хищный. Очень уж Никону эта зверюга понравилась во времена оны... правда, художник тигра отродясь не видел, так что получилось... сомнительно. Но главное что?

Настроение!

А еще окраска и полоски! Ясно же - тигр, а не кот Васька!

Какое-то время ответа не было. Потом дверь станции открылась и оттуда вышел человек. В простом мундире... майор?

Нет, даже не майор. Обычный капитан.

– Капитан Горелов. Слушаю.

Михась приосанился.

– Я посланник лично Никона Счастливого! ОПАХ предлагает вам сдаться.

– Что - предлагает?

– Сдаться...

– Ты не понял. Что такое ваш... пах?

– ОПАХ!
– оскорбился Михась.
– Освобождающая Повстанческая Армия Хормеля!

Капитан прищурился.

– Сдаться?

– Да. Вам сохранят жизнь! Атаман Счастливый не хочет лить невинную кровь.

Дальше капитан и слушать не стал.

'Счастливчики'. Что ж, он знал, что эта чума их не минует. А коли так...

– Передай своему атаману - пусть пойдет на...

Михась чуть с седла от возмущения не свалился. Его атаман!

И вообще! Он тут не какой-то! Он полномочный посол! Со знаменем! Перла... парле... переговорщик, короче! И его - послать!? Как какого-то!?

От возмущения в зобу дыханье сперло.

– Ты...

– Приблизитесь - буду стрелять.

– Вы тут и подохнете!

– Лучше сдохнуть человеком, чем жить крысой, - отрезал Горелов. И повернулся спиной к Михасю.

Того аж заусило.

Ах ты... да ты ж... да я ж тебе...

Выстрел хлопнул негромко.

Капитан упал на землю, перекатился - и почти рыбкой нырнул в дверь станции.

Михась шлепнулся с седла, как мешок навоза. Снайпер не промахнулся. Капитан ему так и сказал - следи. Это ж 'Счастливчики', твари без совести и чести, если в спину не выстрелят - удивлюсь.

Удивляться ему не пришлось. Пришлось стрелять...

Много.

Недолго.

Никон, озверев от злости, приказал брать негодяев живыми, и кавалерия помчалась на штурм двух домишек.

Кавалерийская лава.

Это страшно. Это когда всадники с саблями наголо, летят прямо на тебя, и кажется, вот сейчас тебя стопчут... и все.

Конец...

Это не просто жутко, это более, чем кошмарно. Кто послабее духом, от такой картины и вовсе бежать кидается.* Но если бежать некуда - остается только стрелять. До последнего.

Не до победного, просто - до последнего патрона. И последний во врага. Чего его для себя жалеть?

*- кто не верит, посмотрите про Кущевскую битву. Там на танках от казачьей лавы удирали, прим. авт.