Лето выбора

Императрица с ними.

Ида слушала и сжимала кулачки.

Кровь требовала крови.

Девушка отлично понимала, она сама никогда не смогла бы вот так... как Анна. Пойти вместе с войском, заявить о своем статусе, отстаивать справедливость, мстить за родных.

Она не сумеет.

Анна все это сделала, и Ида верила, сестра сядет на престол. И будет замечательной императрицей. А век ее правления назовут Золотым.

Только вот...

Уезжать из герцогств не хотелось.

Здесь был госпиталь, здесь было хорошо и уютно...

– Что вас гнетет, тора Ида?

– Федор Михайлович подал руку Иде и повел ее вниз по улице.

– Если Анна победит...

– Я уверен, что она справится. Сестра ваша, уж простите, человек крайне серьезный. Жестокий даже.

– Как мы тогда?

– Тогда...
– взгляд купца аж замаслился. Он отлично представлял себе, сколько можно заработать на государственных подрядах. Причем даже честно.

Сто процентов прибыли взять можно!

Просто некоторые идиоты хотят тысячу взять, и себе все портят, и людям дела крутить не дают. А ведь сто процентов - это даже без воровства. Даже без накрутки. Умеючи, оно многое можно сделать...

– Вы поедете в Русину, верно?

– Вам не хочется домой, тора Ида?

Ида пожала плечами.

Полкан понимая душевное состояние своей хозяйки, подставил ей для поглаживания и почесывания лохматые уши. Собакотерапия называется.

– Хочется, не хочется... здесь я счастлива. Понимаете, Федор Михайлович, моя жизнь... она была сборником правил. Мать нас держала очень жестко. Не ходи, не стой, не думай, поклонись и улыбнись. А здесь... здесь мне сложно. Я решаю сама и выбираю сама. Я занимаюсь тем, что мне нравится, я приношу пользу. А в Русине я опять попаду в клетку. Если б вы знали,, как мне было тогда...

– Тесно?

– Тесно.

Федор Михайлович улыбался. По-доброму.

Вот ведь... девчонка. Хоть и великая княжна, а суть все та же, женская.

– Тора Ида, неужели вы такого плохого мнения о вашей сестре?

– Н-нет...

– Вот именно. Я с ней путешествовал, и могу сказать, что человека, менее приверженного этикету, я не встречал. Даже не сомневаюсь, если тора Яна будет императрицей, у нас будет самый свободный двор в мире.

– Да?

– Уверен. И стреляет она замечательно. Так что справится с любыми несогласными.

Ида невольно улыбнулась. Меншиков чуточку посерьезнел.

– Тора Ида, верьте своей сестре. Она никогда не станет вас заставлять, никогда не посадит в клетку.

– Надеюсь...

– Не надо. Просто поверьте в нее.

Ида задумчиво кивнула.

– Анна... я ее плохо знала. Она то болела, то лечилась, а когда появлялась при дворе, была тихой и скромной.

Федор Михайлович едва не фыркнул. Вот уж эти слова совершенно к Яне не подходили. Тихая?

Ладно, орать она не орала. А зачем, если револьвер есть?

И скромная, да... тоже никто не сомневается. Аргументы у нее убийственные.

– Тора Ида, свое мнение ваша сестра отстоит. Даже не сомневайтесь. И потом... вы ж не постоянно при дворе будете? Замуж выйдете, уедете...

Ида пожала плечами.

– Согласится ли Яна?

– Вам замуж выходить, вам и решать.

– И все же...

– Тора Ида, война прошла. Страшная, кровавая, жуткая. После такого много чего поменяется, даже не сомневайтесь. Если за старое будем цепляться, вообще все обрушится.

– Страшно это, - поежилась Ида, вспоминая увиденное. А Яна там...

И все это видит вживую. И много еще чего. Страшно...

– Страшно, тора Ида. Но нам надо жить. Детей растить, беречь, любить, чтобы людьми стали, на ноги встали, чтобы предки на нас глядели и радовались. Поэтому не грустите раньше времени. Пусть победят, приедут, а там уж... с помощью Творца все как-то образуется.

Ида медленно кивнула.

– Ладно, Федор Михайлович. Утешили. Побегу я в лечебницу, дела не ждут.

– Всего вам доброго, тора Ида.

– И вам, Федор Михайлович.

Меншиков посмотрел вслед удаляющейся девчонке и подумал, что война - жуткая штука. Но из Иды она сделала человека. Настоящего.

Яна, Русина.

– Лейтенант Мохов, объявляю вам благодарность...

Лейтенант замялся. Хотя вклад его был весом и значителен. Если бы 'счастливчики' ударили Чернову в тыл, того раздавили бы практически мгновенно. Уж будем честны, только б хрупнуло. Потом Броневой размазал бы остатки его отряда, как масло по хлебу, и повернулся к Валежному. И встретил бы уже его огнем.

Ничего не помогло бы.

Задумано было хорошо. Но лейтенант Мохов справился с врагами. Как?

А вот это самый интересный вопрос. Лично лейтенант утверждал, что он ничего не делал.

Ему, памятуя о предыдущих подвигах, не верили.

Зимняя Охота?

А, правда, не ты? А вот под Володимиром - ты? А здесь?

И чего ты не признаешься?

Леонид отбивался, как мог, но с Валежным были шутки плохи. Равняйсь! Смиррррна! Пошел получать награду! И трое суток карцера за пререкания с начальством. Последнее - после победы. В Звенигороде отсидишь.

– Но это правда не я! Оно само...

Валежный только рукой махнул. Мол, иди отсюда, майор, не трать мое время. А вот Яна заинтересовалась.

– Хелла, говорите?

– Ваше императорское величество, матерью клянусь! Ничего я не делал. Оно само возникло, пролетело, и только холод... во все стороны.

Леонид невольно коснулся седой пряди.

Яна задумалась.

– Холод?

– Да, ваше...

– Тора Яна, майор.

– Холод, тора Яна. Даже трава от инея полегла.

Яна задумчиво кивнула. И поманила Мохова пальцем.

– Тор Мохов, вы об этом никому не говорите, хорошо?

– Ваше... тора Яна, а почему?

– Потому что это правда была Хелла.

Мохов рот открыл. Рот закрыл.

– Тора Яна, вы серьезно?

– Да уж куда б серьезнее. Это действительно была Хелла, лейтенант. Не знаю, вас ли она пожалела, Никон ли ее взбесил, но это была она.

Леонид потер лоб.

– И что теперь? Тора Яна?

– Да ничего, - отмахнулась женщина.
– Помолитесь ей, что ли, спасибо скажите. Я правильно понимаю, если б не она, вы бы там полегли?