Летучий корабль

– А катить ее вручную не до вечера?

– Ну, давай еще попробуем!

Мы пробуем еще, минут через пять моя футболка становится насквозь мокрой от пота — Росинант гордо шествует по направлению к Дубровнику, поддерживаемый нашими руками. Я толкаю его сзади и чувствую себя ослом на мельнице, крутящим жернов, так что когда сзади раздается знакомый голос, спрашивающий по-английски «May I help you?», я даже не сразу понимаю, что фраза обращена ко мне. Поднимаю голову, черт, у меня, должно быть, на бровях капельки пота. Мистер Робертс с неизменным рюкзачком и в очередной клетчатой рубашке смотрится значительно свежее нас с Драганом.

– Здравствуйте, мистер Робертс! — я стараюсь выглядеть приветливым, но если бы он знал, как достал меня, все время являясь, как черт из табакерки!

Хотя в нынешнем его появлении здесь, пожалуй, нет ничего удивительного — он живет в паре шагов отсюда.

– Я решил сегодня прогуляться до города пешком, — охотно объясняет он, — смотрю — а тут вы.

– Вы что-нибудь понимаете в машинах?

– Нет, — невинно моргает бесцветными ресницами, — но подтолкнуть могу.

Думаю, объяснять довольно пожилому человеку, что он вряд ли может быть помощником в подобном деле, довольно бестактно. В то же время, если ему по такой жаре станет плохо от перенапряжения, если его, не дай Бог, хватит инфаркт или инсульт? Ну что ж, думаю я философски, тогда, помимо Росинанта, у нас с Драганом образуется еще одна проблема. И я позволяю мистеру Робертсу занять место рядом со мной — у железного хвоста. Втроем наше движение к городу несколько ускоряется.

– Хей, Драган, жизнь налаживается, — кричу я ему, — к вечеру мы точно будем дома.

Не знаю, понимает ли англичанин то, что я сейчас сказал — вроде он практически не говорит по-хорватски, но какие-то фрагменты наших разговоров ему доступны — смог же он что-то разобрать, когда я спрашивал Драгана, вернувшись с вилл, про марку диковинной машины. Мистер Робертс хитро косится на меня, улыбается, хотя сам уже взмок от пота почище, чем я. И тут происходит чудо: в ржавом железном нутре раздается какой-то щелчок, двигатель Росинанта, издав для виду несколько хриплых звуков, говорящих, скорее, о том, чтобы мы не настраивались ни на что хорошее, вдруг переходит на ровное гудение. Мы с Драганом только и успеваем переглянуться, потому что мой приятель немедленно запрыгивает в машину:

– Спасибо, — успевает крикнуть он, — Юэн, догоняй!

Да, ему не стоит задерживаться — раз Росинант надумал ехать, этим шансом надо незамедлительно воспользоваться, потому что если Драган станет сейчас расшаркиваться и рассыпаться в благодарностях, боевой пыл нашего железного коня может сойти на нет. Так что благодарить и кланяться остаюсь я. И торопиться никуда не собираюсь.

– Огромное Вам спасибо, — я немедленно приступаю к необходимым формальностям, мы же вежливые люди!

– Да что Вы, Юэн, не стоит, — англичанин поднимает руку в протестующем жесте. — Я тут совсем не при чем. Просто так всегда с этими старыми машинами — едут не тогда, когда этого хочется нам, а тогда, когда сами посчитают нужным. Или ваша колымага не захотела расстраивать другую такую же, почуяв во мне родственную душу!

У нас обоих руки в пыли — капот, на который мы так усердно налегали, щедро поделился с нами сероватым налетом. Еще я бы с удовольствием умылся, но это, видимо, придется отложить до прибытия в Luna e mare. А мистер Робертс тем временем уже достает из своего рюкзака бутылку воды, откручивает крышечку и предлагает:

– Юэн, я мог бы полить Вам на руки. А потом Вы мне. Мне кажется, грязь не очень располагает к приятным путешествиям.

– Ну, если Вам не жалко — я с удовольствием.

И я с готовностью вытягиваю вперед покрытые пылью ладони.

– Чего ж тут жалеть? — он смеется. — Вода — она и есть вода. Не переживайте, скажу Вам по секрету — у меня есть еще!

– Можно я умоюсь?

– Ради Бога!

И я радостно фыркаю и плескаюсь, стоя на обочине дороги рядом с мистером Робертсом. А потом, тоже совершив омовение с моей помощью, он достает из нагрудного кармана трубку и неспешно раскуривает ее. У него табак с легким ароматом вишни.

– Вы не любите машины, Юэн? — спрашивает он меня.

– Почему Вы так решили?

Я и вправду не люблю. То есть они не кажутся мне чем-то, обладающим собственной жизнью. Я их не понимаю.

– Не знаю, — говорит он, — просто мне так показалось.

– Я корабли люблю, — почему-то признаюсь я.

Я уже не раз замечал, что в присутствии мистера Робертса на меня находит странная, вовсе несвойственная мне болтливость — то я рассказываю ему о своей дурацкой женитьбе, то признаюсь в том, что да, черт возьми, был счастлив когда-то, да, вот именно здесь, прямо в сотне метров отсюда. А теперь вот говорю ему о кораблях.

– Вам приходилось выходить в море или просто так?

Я отрицательно качаю головой.

– Нет, в море не приходилось. А просто так… только на катере. Но я все равно люблю.

– Ну да. Приключения, детские книжки, пиратская романтика…

И еще смотрит на меня так невинно! Хотя ему-то откуда знать?

– Избави меня, господи, от пиратской романтики! — говорю я и смеюсь.

Я вдруг на секунду представил себе, что стало бы с мистером Робертсом, доведись ему выслушать хоть часть моей правдивой истории. Но… он бы все равно не поверил. А сам, все также неожиданно для самого себя, продолжаю:

– — Я около года жил на Карибах. Вы будете смеяться — я там тоже работал в ресторане. Наверное, это моя судьба. А мои друзья были чем-то вроде уборщиков на большом парусном судне. Ну, такой аттракцион для туристов, вроде пиратский корабль. Так Вы не поверите — как я им завидовал! Был готов хоть плошкой воду из трюма вычерпывать, хоть рукавом натирать до блеска всякие железки. Но мне так и не пришлось…

Он коротко смеется, попыхивая своей трубкой. И тысячи мелких морщинок разбегаются от уголков его младенчески светлых глаз.

– Если Вам будет удобно со мной на мопеде, я могу подбросить Вас до города, — предлагаю я.

– Нет, что Вы! Я еще не решил, нужно ли мне сегодня в Дубровник. Может быть, просто сделаю несколько фотографий — знаете, вон с тех камней, — он показывает рукой на «мои» камни, — очень красивый вид.

– Знаю, — соглашаюсь я.

– Мне уезжать через пару дней, так что надо сделать хотя бы несколько обязательных туристических снимков, — черт, опять улыбается, обезоруживающе, как ребенок.

– Не зайдете к нам напоследок?

Долг вежливости взывает ко мне, требуя произнести это приглашение. А потом мне отчего-то становится немного жалко, что он уезжает. Может быть, просто оттого, что он единственный соотечественник, с которым я встретился за последний год. А, может быть… да, в нем есть что-то такое, отчего с ним легко говорить.

– Трудно сказать, Юэн. Как получится.

– Возвращаетесь в Англию?

– Нет, хочу добраться до Пулы, а оттуда, наверное, махну в Венецию. Хотя там сейчас жарко, и полно народу.