Летучий корабль

– Тетя Петуния, знаете…, — делаю вид, будто я слегка смущен, — дело в том, что сейчас, когда я вырос (глупо звучит, но для роли раскаявшегося, в прошлом неблагодарного племянника вполне подходит), я стал понимать, как много вы с дядей сделали для меня. Практически вы меня вырастили, подняли на ноги, а я не ценил всего этого.

– Гарри…, — верю, тетя, Вы сейчас застыли в прихожей у телефона, словно соляной столп!

– Да-да, тетя, я… (правильно, больше запинайся!), в общем, теперь, когда я стал старше, мне бы хотелось отблагодарить вас. Родители оставили мне небольшое наследство, и, если вы, конечно, согласитесь принять от меня что-то, я бы хотел хоть отчасти компенсировать…

– Что ты, Гарри, мы же родные люди!

Да, тетушка, Вы можете сколько угодно твердить про наше родство, но я слышу по Вашему голосу, что Вы рады. Я даже готов согласиться, что в подобный восторг Вас приводит мое чистосердечное раскаяние. Ну, давай же, давай! Если я все правильно просчитал, сейчас ты должна произнести то, чего я так жду…

– Гарри, ты не хочешь заехать к нам в выходные? Скажем, в субботу?

О, Мерлин! О, небо! Да-да, я хочу! Я и затеял все только ради этого! Если бы меня в тот момент спросили, а зачем, собственно говоря, мне так понадобилось в Литтл Уингинг, боюсь, я не смог бы объяснить. Но это как на шестом курсе, когда я, выпив зелье удачи, отправился добывать воспоминания Слагхорна. Надо к Хагриду — и все!

– И Дадлик как раз будет. Заодно и повидаетесь! И нам с Верноном любопытно поглядеть, каким ты стал.

– Буду счастлив, тетя Петуния!

Я действительно счастлив — мне даже не надо ничего разыгрывать.

– А во сколько Вам будет удобно? — если уж сражать тетку своей вежливостью, то наповал.

– Приезжай часа в три, как раз и поезд есть в это время… Или ты не на поезде? — тетка испуганно осекается. Что, предложите открыть для меня камин?

– На поезде, тетя.

– Тогда ждем тебя! Будем очень рады! До встречи!

И я тоже произношу самое сладкое «до встречи», на какое только способен. У меня стойкое чувство, что я выиграл, взял крупный приз в лотерею, и теперь мне стоит сесть и хорошенько подумать, как им распорядиться. О том периоде в своей жизни — с января по май 2003 года — я мог бы написать книгу. Ну, знаете, бывают такие: «Как быть милым и располагать к себе людей?» или «Как всего добиваться и не совершать ошибок?» Единственное, что все эти безошибочные дороги, которые вы проходите с блеском, минуя все углы и неровности, тоже имеют свойство заводить в тупики. Только если вы постоянно задаетесь подобными вопросами, то не сделаете ни шагу. Поэтому я просто исключил нежелательные последствия из своих блистательных планов.

В тот день, я очень хорошо помню, это был вторник, я решил, что после бессонной ночи самым разумным будет отправиться домой и хорошенько выспаться, чтобы действовать дальше с холодной, хорошо соображающей головой. А вот сердцу я посоветовал просто заткнуться, так как его горячие советы явно не доводили меня до добра. И я был столь убедителен, что даже мои демоны — любители табака с ноткой вишни и миндаля — впали в анабиоз. И, когда я проснулся уже под вечер и спустился вниз, они все еще крепко спали.

А прямо на следующее утро, предварительно расспросив Гермиону, куда в Лондоне лучше всего отправиться за пристойной мужской одеждой, я еду прямо туда — да-да, на метро. И в дальнейшем, если только в этом нет крайней необходимости, я стараюсь не вспоминать о том, что магам свойственно аппарировать.

Как получилось так, что, прочитав ту самую статью в Пророке, я смог практически мгновенно принять решение об уходе из магического мира? Сейчас трудно сказать. Наверное, оно уже давно как-то исподволь зрело во мне, хотя я довольно долго не мог осознать, чего же мне хочется на самом деле. И когда я думал, что не вижу для себя ни места, ни дел в магическом мире, когда осознавал, что кажусь себе пустым и выброшенным за ненадобностью — я не знал, чего я хочу. Когда тебе двадцать два, а ты не ощущаешь ничего, кроме бесконечной усталости, когда нет ни планов, ни желаний… Когда видишь, как безразлично эта чертова Магическая Англия приняла власть пиратского правительства, когда понимаешь, что всем все равно… Расстаешься с иллюзиями? А кто мешал сделать это еще в Азкабане? Не знаю, даже в Азкабане я продолжал ощущать себя частью магического мира — безвинно осужденным, оклеветанным, преданным, но… А если бы я не попал на пиратский остров? Если бы нас с рыжим вдруг взяли и помиловали через пару месяцев? Захотел бы уйти? Вряд ли. Уехал бы из Англии, поступил бы в какой-нибудь магический университет. Тогда во мне не было этой обреченной усталости, я был готов падать и подниматься вновь. А сейчас вот нет.

Я спускаюсь в подземку, стою на станции и смотрю на пассажиров. Вот две худенькие девчонки — одна в розовых, другая в ярко оранжевых кедах, обе в обтягивающих джинсах, худенькие, узкие, как школьные линейки. Парень с плеером, весь в черном, только наушники и провод от них ядовито-зеленые. Мне почему-то кажется, что это красиво. Мальчик с большой спортивной сумкой, заглядывающий через плечо парнишке постарше, сидящему рядом — у того какая-то игра на небольшом экранчике с кнопками, который он держит в руках. Двое с гитарами в чехлах за спиной — парень и девушка. Она в длинной юбке, очки, волосы подобраны лентой, чтобы не падали на лоб… Пестрая, многообразная, простая и понятная жизнь, в которой хватает места всем. Должно быть, хватит и мне. Мир, который я начинаю вновь открывать для себя в тот день, представляется мне бесконечным. Да, я понимаю, у меня слишком много иллюзий — здесь тоже есть свои уродства, так же регулярно выходят утренние и вечерние газеты, но… я никогда не прочту там ничего о себе. Это большой мир, в котором я смогу раствориться, он примет меня, как принимает их всех — и девчонок в ярких кедах, и парня с наушниками… И я — просто один из них. На тот момент одно это представляется мне счастьем. Забвение, неизвестность, прекрасное и безграничное НИКУДА.

Добравшись до отдела мужской одежды в универмаге, куда отправила меня Гермиона, я сразу же подхожу к продавщице, улыбаюсь (да, у меня откуда-то появляется такая обезоруживающая открытая улыбка, будто я с отличием закончил курс «Как производить благоприятное впечатление»).

– Простите, Вы мне не поможете?

– Да? — она улыбается мне в ответ.

– Видите ли, — начинаю объяснять я, — у меня непростая задача. Мне в выходные надо в гости к родственникам, которых я сто лет не видел. И во что бы то ни стало надо выглядеть так, чтобы…

– А сколько лет Вашим родственникам? — Продавщица решает фундаментально подойти к делу.

– Тете…, — сейчас-сейчас, только подсчитаю, — сорок пять, кажется, дядя постарше. И он очень солидный человек. И они очень консервативные.

– Может быть, костюм? — предлагает она.

– Нет, это слишком официально. Все же это семейные посиделки, чаепитие (надеюсь, хоть чай они мне предложат)…

И через какое-то время мы достигаем взаимопонимания. Мы решительно отказываемся от джинсов, раз мой дядя консервативен, а я позиционирую себя как человек, у которого есть в жизни серьезное занятие, как, прямо скажем, человек преуспевающий и не имеющий особых проблем. Ну, может быть, несколько разочарованный и, наконец, готовый прислушаться к мудрым советам старших. И буквально через полчаса я становлюсь обладателем брюк довольно строгого покроя из дорогой шерстяной ткани, рубашки и свитера с аккуратным узором из ромбов. Галстук, да, пусть тоже будет. И никаких кроссовок! Только ботинки — тоже строгие, достойной марки. Ну а пальто у меня уже есть. Напоследок мне желают удачи, а я вновь улыбаюсь. И возвращаюсь домой, запрещая себе даже думать о том, что пакеты с покупками можно уменьшить — магглы так не делают. И не прячутся в подворотню, чтобы аппарировать, а маршируют прямо к метро или садятся на автобус, в крайнем случае, берут такси. Живи, как живут все, Поттер. С того дня я стараюсь не нарушать этот нехитрый закон.

– Что мы будем делать в выходные? — спрашивает меня Герми за ужином, а я почему-то злюсь.

У нее есть муж, они сами должны знать, чем занять себя в выходные, я-то им зачем? Но нет, так тоже нельзя — ведь я сам позвал их жить на Гриммо, всячески давая понять, что мы одна семья.

– Я занят в субботу, — как можно мягче говорю я.

– Куда это ты собрался? Опять к твоим слизеринским братьям?

Ох, Рон, ну как же ты меня достал этими вопросами про Драко и Тео! Ревнуешь, что ли? Но его уже одергивает жена:

– Рон, что такого, что Гарри общается с теми, с кем мы не дружили в школе? Сколько лет прошло!

– А ты работаешь в Министерстве с теми…

Но я не даю ему продолжить.

– Так, хватит, — решительно пресекаю я разгорающуюся ссору. — В субботу я еду к Дурслям, меня тетя пригласила.

Рон, ошарашенный этим откровением, мгновенно забывает о том, что только что собирался высказать жене, что она работает на пиратское правительство.

– Куда-куда? Кто тебя пригласил?

– Моя тетя Петуния. Судя по всему, на семейное чаепитие.