Летучий самозванец

— Звучит глупо, — подвел черту Юра, — но за неимением достойной версии придется принять идиотскую. Следующая проблема. У меня между лопатками мотается кусок наволочки. Как его убрать? Хочу предупредить: дергать нельзя, мне очень больно.

— Сейчас схожу в местную кладовку, — предложила я, — поищу там растворитель, на корабле он непременно есть, здесь полно крашеных деталей.

— Угу, — пробормотал Юра и плюхнулся на матрас, — возьму пока твою подушку.

Я, уже в который раз за эту беспокойную ночь, вышла в коридор и на цыпочках отправилась в ту часть теплохода, где располагались на нижнем уровне спальни команды. Помню, официант Антон выходил из двери в самом конце узкого коридора с бутылкой чистящего средства для серебра в руках.

Темнокоричневые полированные двери закончились, красивая синяя дорожка с рисунком, завернув за угол, сменилась дешевым ковровым покрытием экономичного серого цвета. Я остановилась около створки и, не колеблясь, дернула ее, ожидая увидеть небольшую каморку с вениками, швабрами, ведрами и бытовой химией. Но перед глазами возникла небольшая кровать, привинченная к стене, и подобие крохотной тумбочки.

— Пожалуйста, — умоляюще сказал тонкий голосок. — Я не виновата! Она сама все придумала! Я ничего не знала! Поверьте!

Маленькая щуплая девушка, до подбородка закутанная в одеяло, заплакала так горько и безнадежно, что я испугалась, вошла, захлопнула дверь, села на жесткую постель и хотела погладить Светлану по голове.

Воспитанница Кати отпрянула в сторону и стукнулась о стену каюты, которая была мала даже для кошки.

— Плиз, плиз, плиз, — частила она. — Екатерина Максимовна, поверьте! Разве я могу вас обмануть? Ничего я не знала о Лизкиных планах!

Лишь услышав имя Самойловой, я сообразила: девочка находится в состоянии шока, неудивительно, что ее нервная система дала сбой. Обе подруги, Ирина и Лиза, в морге. Светлана не знает о смерти воспитанниц, но ее, наверное, испугало сообщение о карантине. Бедная девочка, о ней все забыли, никто не позаботился о сироте. Однако Катя не столь уж и милосердна: взяла ребенка на прогулку по реке и абсолютно им не занимается.

Я попыталась обнять Свету.

— Тише, милая, все хорошо!

Но девочку затрясло, как мышь, попавшую в грозу, она натянула одеяло на голову и зашептала:

— Екатерина Максимовна, я не Лиза! Я на такое не способна! Я в первую очередь вас люблю! Вы для меня мать родная! Честное слово! И Василия Олеговича обожаю! Но вас больше!

Я осторожно погладила ее сквозь тонкую байку.

— Сделай одолжение, сбрось одеяло и объясни мне, почему ты нервничаешь. Может, я тебе помочь смогу?

Край застиранного старомодного пододеяльника с большим круглым вырезом посередине приподнялся.

— Вы кто? — донеслось из норки.

— Виола Тараканова, — представилась я, — подруга Юры Шумакова.

— Не Екатерина Максимовна? — допытывался испуганный голосок.

— Конечно, нет, — терпеливо уточнила я.

Светлана села.

— Вы писательница! Вас еще както подругому называли в столовой.

— Арина Виолова. Но это не настоящее имя, а псевдоним.

— Что? — не поняла Света.

— Псевдоним, — повторила я непонятное ей слово. — Иногда литераторы ставят на обложках книг выдуманные фамилии.

— Вспомнила, — кивнула Светлана. — Пока вы не приехали, мы сидели на палубе в шезлонгах. Женщина, у которой дочка психическая, сказала: «У нас здесь скоро появится звезда, Арина Виолова, ее даже члены правительства читают». А Екатерина Максимовна ответила: «Отрадно узнать, что наши министры грамотные люди, но если они увлекаются Виоловой, понятно, по какой причине в России постоянный кавардак. Убогие книжонки обожают только нищие духом».

— Очень мило, — сказала я. — Екатерина Максимовна, похоже, редкая лицемерка. В глаза хвалит, а за спиной говорит пакости.

Светлана схватила меня за руку.

— Вы знакомы с президентом?

— Нет, — засмеялась я, — не имела чести.

— Жаль, — пригорюнилась Света. — У меня к нему просьба есть, он один способен мне помочь.

— У тебя проблема? Если хочешь, можешь мне все рассказать, вероятно, для ее решения глава государства не понадобится, — серьезно сказала я. — Что стряслось?

Света сложила тонкие, почти прозрачные руки поверх одеяла.

— Вы дружите с Екатериной Максимовной?

— Увидела ее на теплоходе впервые, она производит приятное впечатление, — дипломатично ответила я. — Занимается благотворительностью, основала приют, где ты живешь. Не всякая богатая дама станет тратить время и средства на чужих детей, основное большинство предпочитает бегать по тусовкам и изображать из себя меценаток на светских мероприятиях. Довольно часто глянцевые журналы устраивают акции чтото типа «нарисуй свой портрет». Селебретис хватаются за кисти с красками, малюют картины, а потом позируют около них, улыбаясь фотографам. В результате у журналистов появляется очередной повод для статей, борзописцы довольны. Звезды и светские персонажи продемонстрировали себя с лучшей стороны, увидели свое изображение в прессе и тоже испытали положительные эмоции: приятно чувствовать себя благодетелем, чья физиономия красуется на обложке. Ужасные картины певиц и телеведущих покупают их мужья или спонсоры. В недоумении остаются лишь те, кому обещали передать крупные суммы: деньги так и не добрались до адресатов, растаяли по дороге от аукциона до приюта в тридесятой области тридевятого района. Обычно получается именно так. А Катя реально помогает сиротам, она хороший человек.

— Ага, — еле слышно сказала Света. — Самойлова супер, а мы, воспитанники, нищие, коекто даже настоящей своей фамилии не знает!

— Человек не выбирает родителей, — вздохнула я. — Это как выигрыш в лотерее: кому машина, а кому шариковая ручка. Любой может подняться из пропасти к вершине.

— Слышала это уже, — сердито отмахнулась Света. — «Дети, учитесь хорошо, тогда получите шанс поступить в институт и перед вами откроется весь мир».

Я погладила ее по голове.

— Вероятно, сейчас подобные речи кажутся тебе идиотскими, но пройдет лет десять, и ты поймешь: есть время разбрасывать камни — и есть время их собирать. До двадцати пяти тебе придется упорно набираться знаний, и только потом потраченные усилия начнут оправдываться.

— Хорошо вам болтать! — фыркнула Света. — Небось родились в богатенькой семье, папа с мамой в рот доченьке ложки с икрой запихивали, дорогу вымостили: школа — институт. Деньги лопатой гребете!

— Никогда не суди о людях по первому впечатлению, — укорила я обозленного на весь мир тинейджера. — Я никогда не видела свою мать, она сбежала от новорожденной дочери. Не удалось мне до зрелых лет познакомиться и с отцом, он коротал срок на зоне.

— Так ты детдомовская? — сразу стала фамильярной Света. — Вау! Круто поднялась!

Я поудобнее устроилась на ее кровати.

— Нет, меня воспитывала Раиса, большая любительница залить за воротник, но добрая и ответственная женщина. Я в детстве не особенно ее любила, не понимала, что Раиса спасла меня от приюта, в котором мне жилось бы намного хуже, чем дома. Лишь спустя многомного лет я по достоинству оценила тетю Раю, жаль, не могу сказать ей слова благодарности. Вероятно, ты тоже когданибудь сообразишь: Катя старалась заменить вам мать.

Светлана разгладила на коленях одеяло.