Летучий самозванец

— Ох и не фига себе! Королевский зал!

— У тебя комната хуже? — насторожилась Ира.

Света ткнула пальцем в ложе, застеленное светлобежевым покрывалом.

— Она вполовину меньше этого сексодрома. Круто повеселитесь с дедулей.

Ира схватила с дивана красную подушку, прижала ее к груди и попятилась к стене.

— Ой! Нет! Не хочу! Боюсь!

И тут Светлану осенило:

— Могу тебе помочь!

— Да, пожалуйста, — заканючила Ира, — сделай чтонибудь!

— Я останусь тут, а ты ляжешь у меня, — предложила Глаголева. — Нам велят в одиннадцать на боковую отправляться, тогда и махнемся спальнями, ОК?

Ирина кинулась Свете на шею.

После отбоя Света осторожно поскреблась в дверь шикарной каюты.

— Кто там? — спросил тонкий голосок.

— Сто грамм и бутербродик, — хихикнула Света.

— Уходи, — велела Ира.

— Офигела? — обозлилась подруга. — Это я!

— Проваливай, — еле слышно сказали изза двери.

— Эй, мы договорились, — напомнила Света.

— Вали отсюда! — заявила Ирина.

Света стукнула по двери ногой.

— С ума сошла?

Но ответа не дождалась. В конце коридора послышались шаги, и девочка убежала.

Утром Света увидела Иру на палубе и зашипела:

— Передумала? Понравился Васька?

Подруга потупилась.

— Я спала в каюте Лизы.

Светлана вцепилась в перила.

— А Суханова?

— Легла в моей спальне, — через силу произнесла Ирина.

— И кто ты после этого? — ахнула Глаголева. — Место мне обещала!

Ирина обняла Свету.

— Не злись! Лизка так просила, на коленях стояла, она Василия Олеговича обожает, надеялась, он в кровать ляжет, а когда сообразит, что там Суханова, будет уже поздно. Лизка мечтала его любовь вернуть.

— Чтото нашей новобрачной не видно, — язвительно прыснула Света. — Знаю, что вышло, Васька в каюту вошел, свет зажег, морду на подушке увидел и надавал приставале тумаков. Сейчас Лизка синяки лечит. Вот, блин, дерьмовка! Сама уже все получила, так дай другим, непристроенным, шанс!

— Василий Олегович может драться? — обмерла Ирина.

Света начала остывать.

— Не, он хороший, но Лизке нужно по жевалу въехать! Вот появится на палубе, я сама ей все объясню!

Но Суханова так и не вышла, а потом всем сообщили об ее отравлении шаурмой.

Я не упустила момента позанудничать:

— Нельзя даже приближаться к палаткам, там полная антисанитария.

— Ерунда, — беспечно отреагировала Света, — если вкусно, то не опасно! И Лизка к тонару со жрачкой не приближалась! Мы стояли вместе на пристани, никто никуда не отлучался, я точно помню. Елизавета мясо не любила, курицу старалась не есть, она фигуру берегла, перешла на одни овощи, хотела талию пятьдесят сантиметров. В шаурме вдобавок еще лепешка, майонез. Суханова скорее застрелится, чем чтото калорийное съест. Не ее формат, Лизке подавай капусту без соли, зеленые яблоки, морковь, арбуз. К бананам она не притронется, даже картошку не жрет.

— Ты уверена, что Елизавета тайком от всех не сгоняла к ларьку? — не успокаивалась я. — Некоторые люди демонстративно жуют у всех на глазах веточку укропа, уверяя, что это их рацион на сутки, а по дороге с работы домой заскакивают в булочную и там набивают желудок свежеиспеченными плюшками!

— Не, Суханова дура, но у нее железный характер, — помотала головой Светлана. — И она реально теряла вес. Вот Ирка тоже на диету села, придумала после шести ничего не жрать. Программу по телику посмотрела, ее дяденька с тетенькой ведут, про всякие средства от болезней рассказывают, вот там и объявили: если вы не ужинаете, то будете похожи на супермодель.

— Надо же, — вздохнула я. — А вот мне всегда отчаянно хочется подкрепиться после программы «Время».

Света шмыгнула носом.

— Точняк! Обожаю в одиннадцать, перед отбоем, бутербродик соорудить. А Ирка всем растрепала: я на ужин не хожу, только воду пью.

— Помогло? — полюбопытствовала я.

Светлана прыснула:

— Не! Хотя с такой оригинальной диетой ваще в двери застрянешь! Театр Куклачева отдыхает! Ты только послушай!

Мне было совершенно не интересно узнавать ненужные детали, но я отлично знаю: хочешь вытащить из собеседника сведения, не перебивай его, пусть выбалтывает все, самое важное иногда можно извлечь из пустого трепа. Куприн когдато вычислил серийного убийцу, зацепившись за на первый взгляд ничего не значащую фразу одной девушки: «Сергей надел в тот вечер под пиджак синюю рубашку, расстегнул ее до середины груди, и я в него сразу влюбилась». Парень на тот момент был вне всяких подозрений, девушку допрашивали как свидетельницу, ее просили вспомнить, кто находился ночью в клубе, про своего нового знакомого любительница потусить ляпнула просто так. А Куприн неожиданно подумал: «Отчего скромный, во всех отношениях положительный учитель математики впервые, по его словам, осмелившийся зарулить в увеселительное заведение, решил выставить наружу голый торс? Задумал привлечь девушек? Мужчины, если они, конечно, не стриптизеры и не альфонсы, так себя не ведут. Это женская манера демонстрировать красивую грудь и ноги».

Через день патологоанатом сказал, что в желудке трупа нашли самую обычную темносинюю пуговицу от мужской сорочки, которую жертва отгрызла от одежды маньяка, пытаясь защититься. Снять отпечаток пальца с крохотного кусочка пластика, который к тому же находился в пищеварительной системе человека, невозможно. Определить, к чьей рубашке она ранее была пришита, тоже нельзя, таких пруд пруди. И тут Олег вспомнил фразу девушки про красавца с голой грудью. Куприну в голову пришла простая мысль: что, если скромный преподаватель вовсе не расстегивал рубашку, а просто лишился пуговицы? Зацепившись за крошку информации, прозвучавшую в пустой болтовне, мой бывший муж вычислил убийцу. А если бы Куприн в тот момент, когда девушка, закатив глаза, принялась описывать своего нового знакомого, сказал: «Это к делу не относится, давайте вернемся к основной теме беседы», — фраза про рубашку осталась бы невысказанной, и маньяк продолжал бы убивать.

Вот почему я сейчас внимательно слушала Глаголеву.

Както раз около шести вечера Светочка захотела какао и отправилась ставить чайник. Едва девочка открыла шкаф, где хранились банки, как в кухню влетела Ира, распахнула холодильник, вытащила оттуда гору пакетов, положила их на стол и стала самозабвенно есть сыр, колбасу, сырые сосиски. Одновременно она ухитрялась намазывать толстые куски белого хлеба маслом, шарить рукой в коробке с зефиром, отправляя сладкое за сэндвичами, и хватать из стоящей на плите миски котлеты.

— Эй, тебе плохо не станет? — не выдержала Света, наблюдая за невиданным обжорством.

Ира, не отвечая, в два глотка выхлебала здоровенную кружку чая, вывалив туда полбанки клубничного варенья, схрумкала мимоходом горсть сухариков и громко икнула.

— Лучше сядь, — посоветовала Света. — Стоя только лошади харчатся. И не торопись, а то подавишься.

Ириша еще раз издала квакающий звук, влила в себя новый стакан сладкой заварки, плюхнулась на табуретку и выдохнула:

— Успела!

— Куда? — не поняла Светлана. — Ты боялась, что кухня в Питер уедет? Успокойся, она здесь останется, и холодильник в Турции отдыхать не собирается!

Ирина, отдуваясь, указала на большие стенные часы.

— Через секунду шесть вечера, а я на диете, не ужинаю. Надо до восемнадцати подкрепиться, чтобы потом живот от голода не крючило!

Услышав эту историю в Светином пересказе, я рассмеялась:

— Отличный метод! За пару минут до часа икс напихаться под завязку продуктами, словно верблюд, отправляющийся в дальний путь. Ясное дело, до утра есть не захочется.