Лейтенант. Часть 2. Назад в СССР

Значит, все-таки дизеля. Впрочем, если снизить энергопотребление на самый минимум, то топливо не проблема. Ну или имеются какие-то хитрые объемные батареи…

— Подойди ближе… — после продолжительной паузы произнес Спирин. Из-за изменённого электронного голоса сложно было определить его точный возраст. Ну, около шестидесяти, наверное. Может, меньше.

Я подчинился и сделал ещё несколько шагов в направлении к стеклу — за ним по-прежнему ничего не было видно. Спирин был там, наблюдал за мной, но предпочитал оставаться невидимым. Он меня видел, я его нет. Так себе беседа…

Пока я двигался, обратил внимание, что на стене слева, чем-то красным, возможно кровью, крупными буквами было намазано: «Не верь ему!»

Отметил, взял на заметку. Что это значит? Кто это написал? Снегирев? Кто-то ещё? Это предупреждение?

Остановившись в трёх метрах от двери в отдельную часть пункта управления, я громко спросил:

— Итак, профессор Спирин! Ты хотел, чтобы я пришел… Я здесь! Умирать от токсина мне что-то совершенно не хочется, драгоценное время терять я тоже не намерен, поэтому делаю вывод, что я тебе для чего-то нужен. Предлагаю бартер.

Раздалось потрескивание.

— О! Бартер? Что это значит?

Ну да, слово-то в восемьдесят седьмом году может и известное, но широкое употребление получило только в девяностые, да и то не везде.

— Я помогаю тебе, а ты мне. Обмен, чтобы оба получили то, что хотят.

— А, хм… Ты разве не хочешь выслушать мою историю?

Этот вопрос сбил меня с толку. Но это было только начало, поскольку затем я услышал, как он переадресовал этот же вопрос кому-то ещё. И прозвучало это достаточно странно. Он что, там не один?

До меня донёсся тихий хриплый смех.

— Хочу, — ответил я. Сразу стало ясно, что нужно действовать гибко, чтобы не злить профессора, пока я во всём не разберусь. — Но почему тебя забыли?

— Не забыли! — он резко повысил голос, отчего эти слова прозвучали словно истерика. — А бросили! Это разные вещи, понятно, да?

После этих слов он снова как-то странно захихикал, что ещё больше укрепило мое предположение о том, что у него проблемы с головой. Уж с психикой точно.

Разве может бесследно провести десять лет взаперти, да ещё и в полном одиночестве? Что там у него с головой творилось — это прям полет фантазий, полный атас. Любой разум, даже ученого человека, даст трещину. И во что это выльется, сложно представить! Да что там, спятить проще простого. Но это сильно зависит сразу от нескольких обстоятельств, и в особенно от того, насколько сильно на него повлияла эта самая изоляция. Может он там за стеклом не один, а с воображаемым другом. Или настоящим, откуда мне знать?

— Расскажи! — с напором попросил я. Именно попросил, а не потребовал.

— Кхе-кхе… Зачем мне тратить на тебя время? — вдруг спросил тот. — А впрочем, почему бы и нет?

Затем уже тише до меня донеслось:

— А ты как считаешь?

Ответа я не услышал. Вероятно моя догадка верна и он говорит сам с собой.

— Да? Хорошо! — голос стал громче. — Кхе-кхе… Ты спросил, почему меня бросили? А ты вообще знаешь, что это за место?

— Военная лаборатория по производству химического оружия. Она давно законсервирована. Разве нет?

— Да. Так задумывалось. Но в 1975 году люди ответственные за управление этого объекта вдруг изменили направление научной деятельности и… Мы отошли от производства боевых отравляющих веществ. Вроде как шагнули дальше. Начали эксперименты с психотропными и даже запрещенными биологическими составляющими. Сначала я сильно сомневался, потом понял, что так нельзя. Решил все остановить. Но, опоздал. Сюда тайно прибыли специалисты из Америки, начали провоцировать конфликты. И все пошло наперекосяк.

— Что именно? — насторожился я.

— М-м, разведчик, а что вообще тебе сказали? — вздохнул тот, затем чуть покашлял и продолжил. — Ну, перед отправкой сюда… Что бункер эвакуировали, все вывезли, а объект законсервировали, так?

— Вроде того.

Спирин весело рассмеялся, отчего динамики снова затрещали.

— Нет. Это ложь. Тот, другой, говорил то же самое.

Оп-па, а о ком это он? О своем воображаемом друге? Или же о Снегиреве?

— Это который лежит между первым и вторым уровнем? — осторожно уточнил я.

— Не знаю, — нервно ответил тот. — Я отсюда редко выхожу, когда безопасно. Но до тебя здесь был другой… Тоже из Союза! Молодой, глупый. Пытался обвинять меня.

— Понятно. А скажи, почему ты там сидишь? Почему не ушел? Ты же можешь управлять дверями. Что у тебя там, за стеклом?

— Потому что не могу!

Жёсткий и нервный ответ.

Сложно сказать, что я сейчас чувствовал. Нужно было задавать вопросы правильно, обдуманно, чтобы не разозлить его. Чувствовалось, что психика Спирина надломлена и чтобы не усугубить ситуацию, я продумывал варианты возможных действий. Пока что это давалось с трудом.

— Ты болен?

— О, а ты догадлив! — профессор внезапно повеселел, что тоже показалось мне странным. — Всего лишь хроническая пневмония, вероятно, рак кожи, артрит крайней стадии. Ещё боязнь света, частичная слепота, отсутствие зубов, истощение, дефицит витамина С и постоянная мигрень. Могло быть и хуже. В любом случае, мне не долго осталось, но и помирать я пока не собираюсь!

— Я могу вывести тебя отсюда, чтобы тебе оказали медицинскую помощь! — осторожно предложил я.

И тут Спирин захохотал, как ненормальный. Хотя, почему как?

— Помощь? А ты забавный… Помощь мне нужна была лет восемь назад, а сейчас это уже не имеет смысла.

Ага, ясно… Реакция вполне нормальная, если верить в то, что его и впрямь тут бросили. А если так, то за что?

— Ладно, ладно. Успокойся! Это я чушь сказал. Так почему тебя бросили?

— Кхе-кхе…

Повисла тишина. Я слышал какой-то шепот, но ничего не разобрал. Опять говорит сам с собой?

— Мой заместитель превысил свои полномочия… — быстро произнес учёный. — Значительно превысил. Начал применять экспериментальные вещества на пленных, без их согласия.

— Каких пленных? — удивился я. — Войны тогда не было!

— Какой войны? — по голосу я понял, что теперь удивился он. Тьфу, ты…

— В Афганистане уже восьмой год идёт война. СССР и оппозиция Афганистана, что против правительства, ведут боевые действия. Бункер расположен на территории республики. Кто убил тех душман, чьи тела лежат в бункере? Они совсем свежие. Ты?

— Нет, это не я. Они сами.

— Так… — я глубоко задумался. — Ну и над какими же пленными начали проводить эксперименты?