Лейтенант. Часть 2. Назад в СССР

— Я не знаю… Они просто были.

Голова кругом идёт, как с ним разговаривать, если каждое слово можно ставить под сомнение?

— А кто был твоим заместителем? — продолжил я, выстраивая картину того, что тогда происходило. — Герман Петрович?

— Это паршивый человек! Хитрый, скользкий! — вдруг очень резко выразился Спирин. — Лживый! Ему нельзя было доверять. А я…

И снова я удивился… Ведь я говорил с ним, и там даже намека не было, что он безумец. Обычный учёный, которого вынужденно привлекли к этому делу. Правда, я так и не понял, откуда шел звонок? Уж не из психушки?

— Ты можешь внятно объяснить, что здесь произошло? — снова попросил я.

— Он превысил полномочия. Подставил меня. Скомпрометировал указание свыше, выдав его за прямой приказ Министерства обороны. Наплевав на ряд инструкций, приступил к проведению ряда экспериментов, на которые не было разрешения. Поддался влиянию американских учёных. А когда я решил все прекратить, он обманул и заблокировал меня в одной из лабораторий!

С одной стороны — это важная информация, с другой я отнёсся к ней скептически. Ведь что на плане объекта, что при личном осмотре второго уровня, я видел только одну лабораторию. Спирин то ли что-то путал, то ли врал, то ли выдавал желаемое за действительное. И попробуй тут определи, где кроется истина. Старик явно не в себе, но он порционно выдает нужную информацию, тем самым давая понять, что тут произошло. Потихоньку картина принимала очертания.

— А дальше?

— Меня держали взаперти. Три месяца, или больше? — снова вопрос в никуда. — А потом, в начале 1976 года случилась авария. Произошла угроза химического и биологического заражения. Американцы сбежали. Бункер посредством лжи и ухищрений, был срочно эвакуирован, а по протоколу все списали на что-то другое. Что тебе сказали, разведчик?

— Что программа по созданию новых образцов БОВ была закрыта в связи с ненадобностью. Бункер законсервировали.

Снова смех. Снова шепот.

— Консервируют тогда, когда внутри объекта никого нет.

— Сотрудников не вывезли?

— Вывезли не всех, а только тех, кто слепо подчинялся Герману и тоже нарушил приказ. Остальных просто бросили здесь, чтобы молчали. Нас оказалось пятеро.

Сложно сказать, но верить в это я пока отказывался… Где же доказательства?

— Ты сказал, здесь были американцы! — продолжил я, прощупывая варианты. — Что произошло с ними? Эвакуировались вместе с остальной частью персонала?

И тут неожиданно профессор едко рассмеялся. Причем, смеялся он достаточно долго.

— Я сказал что-то смешное? — спросил я.

— Ты и сам не понял, что сказал. Молодой, наивный. Откуда же мне знать, что с ними случилось? Я ведь сидел здесь! Гнил! Правда, про одного из них я тебе всё-таки смогу рассказать. И даже показать.

Эти слова прозвучали как-то неожиданно, с долей сомнения. И не успел я принять их к сведению, как Спирин вдруг продолжил:

— Назови мне свое имя, разведчик!

— Зачем оно тебе?

— Имя! — вдруг заорал тот, отчего динамики затрещали, не справляясь с пиковой нагрузкой. От неожиданности я аж вздрогнул. Ну точно — психика у профессора явно под вопросом.

— Максим.

— А! Тезка… — он мгновенно успокоился. — Это хорошо. Знаешь… А ты мог бы мне помочь.

Разговор с ним постоянно срывался, перескакивал с пятого на десятое и обратно. Сложно было выделять важное, контролировать и не терять суть разговора.

— Какую же помощь я могу тебе оказать? — сдержанно поинтересовался я.

— Справа от тебя есть дверь. Видишь?

Повернув голову я действительно заметил мало приметную дверь, которую ранее не заметил из-за плохого освещения.

— Вижу. Мне зайти?

— Конечно.

— Если я это сделаю, нейтрализуешь токсин в крови? — напрямую спросил я.

— Ишь ты какой скорый… Не так быстро, парень! Иди… Посмотри!

Что меня там ожидало, я старался не думать — вряд ли этот безумец захочет убить меня прямо сейчас. Пока я тут — он и рад поболтать. Давненько у него не было собеседника. По крайней мере, реального точно.

Дверь оказалась не запертой — обычная деревянная дверь, обитая металлом. За ней комнатушка, три на три метра, голые стены, отсутствие электроники и мебели. А посередине стоял стул, на нем связанный человек, с мешком на голове. Он не двигался и даже как будто бы не подавал признаков жизни. Это, случайно, не Корнеев?

— Эй, здесь человек! — громко произнес я, вновь посмотрев в сторону стекла.

— Знаю… — отозвался Спирин. В этом помещении динамиков не было, да и микрофонов, судя по всему, тоже. — Это американец! Один из тех, кто был тут десять лет назад! Они снова пришли, пытались попасть внутрь главного хранилища. А знаешь почему? Потому что у них там есть секретный архив, который они намерены забрать. Там секретные документы и прямые доказательства того, чем тут занимались и что произошло. Я все знаю. Мы знаем.

Последняя фраза меня смутила. Очередное доказательство, что я говорю с больным человеком.

— Ты там не один, что ли? — настороженно спросил я, обернувшись. Но тот меня словно и не слышал. Он снова покашлял немного и продолжил:

— Они тут давно. Я не могу видеть, но я их постоянно слышу. Они начали выносить из бункера старые запасы наших разработок. Они долго пытались попасть на второй уровень и сюда, но я не разрешал. А спустя долгое время я снял блокировку второго уровня и пропустил их внутрь. Они частично расконсервировали бункер, но сюда попасть не могли, они не знали, что делать дальше.

— Как давно это было?

— А! Кажется, это было вчера… Или нет? Ты не помнишь?

Кому он задал этот вопрос, я снова не понял. Вероятно, у него и впрямь периодически возникают галлюцинации, а может и натуральная шизофрения. Потом отпускает, затем снова наступает расстройство личности. Мало ли, как на него десять лет одиночества с самим собой подействовали! Человеческий разум — потёмки…

Я медленно подошёл ближе, рывком снял мешок с головы сидящего. Отошёл, всмотрелся.

Тот, кто сидел на стуле, не был мне знаком. Лицо бледное, опухшее. Грязный, в следах крови. Коротко стриженая, почти лысая голова. На вид лет сорок пять. Форма одежды — светлые потрёпанные душманские тряпки, тоже все в пятнах крови.

Сложно сказать, американец передо мной или нет. Это может быть кто угодно.

Протянул руку, приложил два пальца к артерии на шее. Пульс есть, но слабый. Дыхание тоже слабое. Но не похоже на то, что он спит.

— И зачем ты мне его показал?

— Он ещё жив? — уточнил Спирин.

— Да!

— А! Если хочешь жить, убей его!

— В смысле? — опешил я. Слова Спирина стали для меня полной неожиданностью. Ну точно, безумец…

Из динамиков послышался тяжкий вздох. Профессор что, ожидал от меня слепого подчинения?