Личная воровка герцога
Шрифт:
– Я надеюсь, что ты когда-нибудь меня поймешь, - едва шевеля губами, прошептал мужчина, осторожно убирая с лица леди Сандры, выбившуюся из тугой косы одинокую прядку, - хотя уже и не надеюсь на прощение, хотя бы просто, чтобы не обвиняла…
– Даже не надейся, - пьяно икнул кто-то за спиной вмиг одеревеневшего герцога, - едва Санек проснется, я ей все расскажу, как тут заявился один хрыч, который побоялся сказать ей все в лицо и нагло воспользовался ее беззащитностью! Ходит тут теперь, сопли глотает, не может решиться и сказать, каким уродом был…
– Воспользовался беззащитностью? Урод? – прорычал Альбрехт, резко разворачиваясь на источник звука и пытаясь отыскать говорившего взглядом.
Федор, хоть и не был трезвым как стеклышко, но даже в таком состоянии
– Какой-то ты дерганный, даром что герцог, что так сразу болезненно реагируешь? Наступили на любимую мозоль? То-то же, это тебе не служанок по углам тискать и не сверкай глазенками бесстыжими. все на другой стороне мира вижу, если специальной защиты от нас на дом всякие дураки вроде тебя не ставят!
– А ты покажись мне на глаза и мы это обсудим, - ласково прошептал герцог и уже совсем другим тоном, с вкраплениями металла добавил, - я никогда не пользовался беззащитностью женщин!
Великим магом герцог не был, скорее не плохим теоретиком, поскольку на более серьезные шаги в этой области у него просто не было достаточного количества времени, поэтому хорошие природные данные так и остались просто данными. Так часто бывает, что разносторонне одаренные личности должны выбирать что-то одно, чтобы не распыляться, иначе легко можно стать пустышкой. Но все это не помешало Альбрехту быть упрямым ослом и добиваться своих целей везде и всегда, поэтому многие умения к нему приходили исключительно опытным путем.
– Ха-ха, вот насмешил! – зафыркал Федька, чувствуя себя в полной безопасности, - это ты кому другому расскажи, а мне все известно. Знаю, знаю, как ты в свои черные делишки ни в чем не повинную девочку втянул. Она, конечно, сама далеко не ангел, но добрая. Ей и в голову не придетподставлять другого, только из-за того, что вдруг восхотелось попробовать пирожное из чужой тарелки.
Альбрехт молчал, позволяя фамильяру в пьяном угаре распаляться все больше и больше, пытаясь отыскать возмутителя спокойствия, и Федька уже не давал себе отчета в том, что и кому говорит:
– Ты ж старый черт, даже сын есть. Я специально про тебя весь день узнавал, мальчишке всего четыре годика, ты его у родственников матери украл и как драгоценный алмаз теперь ото всех прячешь. Только всю жизнь ты его на привязи возле себя не удержишь. Когда-то, но придется выпускать в мир, не боишься, что все рухнет? Решил к этому делу еще и молоденькую девчонку присовокупить? Ни стыда, ни совести!
Альбрехт и ухом не повел, услышав о сыне, хотя про это мало кому было известно, герцог умело скрывал свою личную жизнь и тайны, связанные со своей фамилией. Он безумно страшился, что кто-то посторонний сможет об этом узнать и мальчишке тогда несдобровать. Даже император и тот был не в курсе, что у его верного пса, отвергавшего любые намеки на семейную жизнь и возможность брака, есть подобный след на стороне. След – которым может легко воспользоваться умелый противник.
Его светлость Альбрехт, так уж получилось, ненавидел мать ребенка, порочную и хитрую змею Анжелу, урожденную Вэлийскую, дочь одного из младших, но могущественных князей Асадаля. Она погибла через некоторое время после рождения Данияра, попытавшись возглавить восстание против нынешнего правительства демонов, подписавших оскорбительный для них договор об аренде островов с залежами золота.
Всегда предусмотрительный, практически совершенный в своих делах и планах герцог, пытавшийся установить прочную связь с демонами через манипулирование младших аристократов, которые, однако, составляли большую часть сил Асадаля, допустил ошибку. Он не знал, что вспыхнувшая мимолетная страсть между ним и холодной красавицей Анжелой, продлившаяся от силы неделю, станет роковой – демоница даже и не думала говорить Альбрехту о
ребенке до рождения. Только дело здесь было вовсе не в гневе герцога, она очень рассчитывала, что сможет этим надавить на Хонштейна, ловко манипулировать второй по значимости фигурой в Империи Золотого Эдраха. К счастью для герцога, который даже не подозревал, что скоро сам станет жертвой, жизнь решила сыграть на его стороне. Анжелу убили свои же, в пылу схватки у тронного зала в Асадале, не разобравшись, кто есть кто. Случайность, но теперь женщина не могла развязать жестокую войну, призом в которой была бы голова ее собственного сына и золотые прииски вожделенных островов. На счастье, сложный выбор обошел герцога стороной, правда теперь судьба решила взять реванш, подкинув за все его грехи Александру.Герцог не мог допустить, чтобы его сын рос заложником во враждебном государстве и хоть его друг, граф Валлар фон Тибериас, понимая все противоречивые чувства Альбрехта, советовал избавиться от своей ошибки, чтобы потом ребенок не смог сыграть не в его пользу, а значит и не в пользу Империи. Альбрехт, не послушав товарища, самолично выкрал Данияра и теперь стал негласной персоной нон-грата не только в Асадале, но и в находящейся рядом Академии Талантов. Именно поэтому никто больше не шел навстречу герцогу и его сотрудникам, и чтобы хоть как-то продавливать свои интересы, Хонштейну приходилось задействовать не просто десятые руки, а даже двадцатые, тридцатые, что очень сильно ограничивало возможности. Именно поэтому он и собирался тогда воспользоваться правом старшего рода, но настоящая баронесса ушла, прислав вместо себя Александру…
– Мой сын касается только меня, - твердым голосом произнес Альбрехт и наконец выцепив расслабленного домовенка, с каким-то внутренним удовлетворением, дернул того с помощью энергетического потока.
– Ну как, теперь не хочется разговаривать со мной в таком тоне, не правда ли? – со смешком отозвался герцог, глядя на то, как Федор вываливается из теневого мира и падает прямо на пол.
Он, не торопясь подошел к охающему фамильяру и поднял того за шкирку, морщась от неприятного запаха алкоголя. Поняв, чем от Федора пахнет, светло-зеленые глаза герцога потрясенно расширились:
– Никогда не видел нетрезвую нечисть…
– Это надо отметить, - в третий раз икнул фамильяр и достал из-за пазухи почти пустую бутыль виски, которую они с помощницей леди Сандры уговорили меньше, чем за час.
Герцог, прекрасно знавший, что такое фамильяры, с удивлением рассматривал сейчас то недоразумение, что он держал на вытянутой руке. Ему и в голову не могло прийти, что такое вообще возможно, а Федор между тем сообразил, что молчал уже достаточно долго и с достоинством проговорил:
– А что это вы меня, ваша светлость, за шкирку держите? Я, между прочим, не ваша собственность, я Санькин домовой и если вы меня сейчас не соизволите отпустить, все ей расскажу!
– Мне многие угрожали, всякое бывало, не скрою, но чтоб такие, как ты…
– А вы, ваша светлость, не смотрите, что я такой неказистый, - вдруг окрысился Федор и задергался, пытаясь достать герцога если не рукой, то хотя бы ногой, - мы же, как собаки, если находим хозяина, то глотку за него перегрызем кому угодно! Так что, лорд Хонштейн, идите-ка отсюда по добру, по здорову, иначе я подниму тревогу и большой дипломатический скандал будет вам обеспечен!
В словах фамильяра был определенный резон, ему и правда не стоило здесь находиться, да и силы таяли, но Альбрехта все равно это не испугало.
– С чего ты признал леди Сандру хозяйкой? – вдруг с интересом спросил герцог, - вы же только ведьмам служите.
– В первую очередь, мы служим тех, кто нам нравится. Вот уже не думал, что сам Альбрехт, гроза и ужас врагов Империи окажется таким идиотом.
Вместо того, чтобы разозлиться, как такое ничтожество, как этот шерстяной комок вместо почтительного писка, смеет что-то говорить в его адрес, но Альбрехт только закашлялся, пытаясь сдержать рвущийся наружу смех. Федор это прекрасно видел, покраснел от злости, напыжился, а потом неожиданно для себя протянул украденную из мира Сашки бутылку.