Лихой гимназист

Боялась и Маша. И вдвойне она боялась от того, что талант её был не такой, как у всех. Она не имела способностей к управлению водой или огнём, не умела повелевать камнями и воздухом. Она могла лишь создавать вокруг рук чёрную дымку, которая сжигала всё, с чем соприкасалась. Маша где-то слышала, что это — так называемая тёмная стихия и что все тёмные заклинатели служат в священной страже. А что делают с остальными? Маша не знала. Как и все, она очень боялась священной стражи.

И вдруг оказалось, что не она одна обладает столь необычным талантом. У Алексея была точно такая же способность! Маша ужасно хотела открыться ему, признаться, что она тоже владеет тёмной стихией. Но ей всё ещё было страшно.

* * *

Франт в клетчатых брюках стоял передо мной, поигрывая в руке тростью. Двое других парней почтительно держались позади него. На лице франта застыла ухмылка. Он шагнул ко мне.

— Стоять! — приказал я. — Отвечай, кто такой?

— Шпалером грозишь? Испугать хочешь? — с вызовом произнёс франт, медленно двигаясь ко мне. — А ну как не испугаюсь?

Остальные двое принялись обходить меня с обеих сторон, держась на почтительном расстоянии.

— Чего надо? — повторил я.

— То же самое хотел бы узнать, — ответил франт. — Не первый раз ты в трактире показываешься. Всё ходишь, вынюхиваешь, расспросы ведёшь. Ты откуда к нам явился и что тебе здесь надо?

— А тебе какое дело? Ещё шаг и стреляют.

— А грубить нехорошо, особенно в гостях. Вежливости не учили? Так я научу.

Ладонь франта окаменела, над ней появился булыжник с острыми краями. Я рефлекторно пригнулся и два раза нажал на спуск. Грохнули выстрелы. Булыжник пролетел над моей головой. Франт покачнулся и отпрянул на шаг, я снова дёрнул тугое спусковое кольцо. Ещё одна пуля попала ему в грудь. А в руке моей уже возник чёрный сгусток.

Он полетел в противника, но встретившись в воздухе с очередным булыжником, исчез, как и каменный снаряд. В руке франта возник ещё один камень, но на этот раз стреловидной формы и существенно больше первых двух. Решение следовало принять немедленно.

Я и прежде тренировал прыжки, но в реальных боевых условиях ещё никогда не пробовал такую технику. Прыжки не всегда получались достаточно быстрыми, поэтому я сильно рисковал, прибегая сейчас к ним. Но видимо, адреналин подстегнул процессы в мозгу.

Стреловидный булыжник полетел в мою сторону, но в этот миг я уже оказался рядом с заклинателем. Тот обернулся, а я, вытянув руку, в упор швырнул в него чёрный сгусток. Франт вскрикнул, схватился за грудь и согнулся от боли. На сюртуке вокруг прожжённой дыры расползалось кровавое пятно.

Парень был ранен, его кожа то становилась каменной, то принимали обычный вид. Процесс выглядел хаотичным, неконтролируемым.

Остальные двое целились в меня из карманных револьверов. Они ощутимо нервничали, переглядывались, однако стрелять не решались.

— Что ждёте? Стреляйте! — завопил франт, опустившись на землю. — Ты чего сделал? Ты… А-а… Что со мной? — он дико таращился на прожжённую окровавленную дыру в груди. — Он порешил меня! Порешил!

Однако, судя по всему, тёмный сгусток не причинил парню большого вреда. Наверное, защитила магия.

— Ещё нет, — сказал я, — но если не прекратишь скулить, убью и тебя, и твоих холуев, — я окинул взором стоящих в нерешительности парней с пистолетами. Снова сосредоточился, произнося про себя заклинание. В глазах на миг потемнело, я оказался рядом с одним из подручных и приставил к его голове «перечницу», в которой оставалась последняя пуля.

— Не надо, не стреляй, — парень от страха выронил револьвер и поднял дрожащие руки.

— И ты убрал ствол! — рявкнул я на второго. Тот послушался. — А теперь говори, кто такие?

— От Смита мы, — дрожащим голосом выдавил подручный.

— Ты не жилец, ветошный, — пробормотал франт, держась за рану. — Смит порешит тебя.

Я так и предполагал, что их подослали либо Смит, либо Баронесса. Слишком открыто я вчера выступил. Мной должны были заинтересоваться, вот только не думал, что произойдёт это так скоро.

— Значит, ты хотел узнать, зачем я о твоём начальнике расспрашивал? Хорошо, отвечу: дело к Смиту есть. Только с его шестёрками я разговаривать не будут. Так и передай. А если ещё раз пришлёт своих холуев, обратно никто не вернётся.

— Ты покойник! — повторял франт, белея от страха при виде раны. — Смит это так не оставит.

— Уяснили? — спросил я.

— Да, поняли, — произнёс парень, в висок которого смотрел ствол «перечницы».

— А теперь пошли вон.

Франту помогли встать, и он, поддерживаемый напарниками, побрёл прочь со двора. Все трое погрузились в самоходную бричку, и та, развернувшись, помчала в сторону Глухой речки. А мои трофеи пополнились ещё одним оружием — маленьким капсюльным револьверчиком одинарного действия с барабаном на пять пуль, и цилиндром, украшенным железными бляхами, который слетел с головы парня и так и остался на дороге.

Теперь оставалось ждать, что предпримет Смит. Тут одно из двух: либо он захочет узнать, какое у меня к нему дело, либо решит сразу грохнуть. Возможно — всё сразу. Однако мне казалось, что моё предложение его заинтересует.

Выбежал дворник, спросил, не надо ли позвать городового, но я отправил его обратно, сказав, что хулиганы уже ушли.

В понедельник мы с Машей, как и договаривались, снова встретились утром. На этот раз она задержалась из-за сестры и вышла позже, чем мы условились, поэтому пришлось ехать на бричке. Да и погода была паршивой: по небу бродили тучи, то и дело извергая на землю потоки летнего дождя.

Свободных бричек поблизости не было, и мы двинулись к трамваю. На перекрёстке остановилась самоходная повозка, из которой вылез солидный хорошо одетый мужчина. Я махнул извозчику рукой, чтобы тот не уезжал.

Проезд на паровой бричке был дороже: двадцать пять копеек, а не пятнадцать, как на конной. Гоняли такие агрегаты значительно быстрее, так что смысл в переплате определённый имелся, но в остальном они ничем не отличались от обычных тарантасов. Резина на колёсах, хоть и была толще, но на мостовых от скоростной езды трясло ещё хуже.

Мы с Машей втиснулись на заднее сиденье. Оно было столь узким, что мы сидели, прижавшись друг другу. Только теперь я в полной мере ощутил, что значит снова оказаться шестнадцатилетним пареньком, у которого, наверное, и бабы-то в жизни ни разу не было. Давно я не испытывал такого волнения, какое ощущал в этот момент.

Чтобы хоть как-то отвлечься, я начал расспрашивать ямщика про его бричку и про то, насколько самоходная выгоднее обычной.

Извозчик охотно принялся рассказывать, время от времени прерываясь, чтобы лихо зайти в поворот или обматерить зазевавшегося пешехода или своего коллегу на лошадях. На его низком цилиндре красовалась кокарда, глаза закрывали специальные очки, а руки обтягивали кожаные перчатки. Чувствовалось, как мужик горд тем, что рассекает по улицам на этом агрегате. Ни дать, ни взять, король дороги.