Лихой гимназист

Гурко кипел от ярости, но подпоручик остановил его.

— Его благородие завтра отбывает в Румынию, — объяснил он, — поэтому лучше всего было бы решить этот вопрос сегодня. Если у вас нет оружия, предоставлю вам на выбор револьвер или саблю. У нас с поручиком одинаковые пистолеты. Если вы знаете того, кто мог бы быть вашим секундантом, поедемте к нему и договоримся на месте.

— А если нет, не велика потеря, — процедил Гурко, глядя на меня с ненавистью и влекомый желанием поквитаться за обиду.

Два дня — два вызова на дуэль. Пожалуй, слишком. Да и похоже это было не столько на дуэль, сколько на разборку в стиле дикого запада. Но эти олухи рвались в драку или просто собирались прикончить меня в подворотне, и мне требовалось решить проблему, а точнее, две…

Глава 17

— Секундант другой стороны обязан присутствовать, — возразил Казимиров. — Нельзя иначе.

— О, Господи! Да позовите кого-нибудь из офицеров, подпоручик, — потребовал Гурко. — Неужто мы будем канителиться из-за таких мелочей?

— Я обращусь к одному из офицеров, чтобы тот выступил распорядителем с вашей стороны, — предложил мне Казимиров. — По очевидным причинам мы бы не хотели затягивать дело. Но если у вас есть знакомый, кто бы мог присутствовать на поединке сегодня вечером, мы подождём.

Знакомый-то, конечно, был. Если Николай дома, вряд ли он откажется помочь. Но у меня появилась идея поинтереснее.

— Я всё же предпочту обратиться к своему знакомому, — сказал я. — Он живёт недалеко отсюда. Уверен, он согласится помочь мне. Где встретимся? Назовите место, мы скоро подойдём.

— Мы отправимся с вами, — заявил Гурко.

— Это не обязательно, ваше благородие, — осадил его Казимиров. — Мы все — люди чести. Никто не собирается сбегать, так ведь?

— Я считаю такое предположение по поводу моих намерений оскорбительным, — я с вызовом посмотрел на подпоручика. — Говорите, куда приходить.

— Полагаю, можно поискать во дворах. Чтобы не возникло недоразумений, лучше пойти нам втроём, — рассудил подпоручик.

— Ну что ж, в путь, — согласился я.

Мы направились вдоль дома. Я шагал за офицерами, Маша зачем-то увязалась за мной.

— Возвращайся домой, — сказал я ей.

Маша не сказала ни слова.

— Говорю, иди домой. Со мной всё будет в порядке, — повторил я.

Она не слушалась.

— Господа, секундочку, — остановил я своих спутников, схватил девушку за руку и отвёл подальше, чтобы нас не слышали.

— Может, не надо? — тихо произнесла Маша. — Мы можем уйти вместе.

— Всё в порядке, — я оглянулся. — Иди домой, я разберусь.

— Я боюсь. Они тебя убьют.

— А ты как меня защитишь?

Маша вцепилась мне в руку, не желая отпускать. Она дрожала от волнения.

— Мы с господами быстро решим вопрос, и я подойду домой, — обещал я. — Мы не будем сейчас стреляться. Иди и ни о чём не беспокойся. Можешь возле арки подождать.

Только это убедило Машу покинуть меня.

— Я буду ждать возле дома, — сказала она. — Умоляю, возвращайся скорее.

Маша пошла по полупустой улице, постоянно оглядываясь на меня, мы же с офицерами продолжили поиски.

Нырнув в ближайшую подворотню, стали искать место, скрытое от глаз людских. По обыкновению двор был застроен сараями, а со всех сторон на нас таращились чёрные окна, внимательно наблюдая за каждым шагом. Возле сараев копошились два человека.

— Вы желаете драться на саблях или на пистолетах? — спросил меня Казимиров.

Я на секунду задумался. Если драться на пистолетах, нет никакой гарантии, что меня не подстрелят, а у сабельного фехтования могла иметься своя специфика, с которой я не знаком. Но сейчас был вопрос поважнее: владеют ли мои соперники магией? Поручик — однозначно не заклинатель. А вот второй… Впрочем, тоже маловероятно.

Грядущая драка в любом случае не закончится ничем хорошим. Меня ранят, убьют или отправят под суд. В обычных обстоятельствах за дуэль могли посадить лишь инициатора, второму же участнику грозил штраф, но как будет расцениваться убийство офицера в военное время, я не знал. Очевидно, по голове не погладят.

Однако в кармане, как обычно, лежала «перечница», а медальона, ограничивающего магию, при мне не было. Это значительно упрощало дело.

— Предлагаю стреляться с двадцати шагов, — заявил Гурко.

— Предпочту сабли, — сказал я.

— Я не желаю драться на саблях, — возразил Гурко.

— Но оружие выбираю я.

— А я отказываюсь. Пистолет не даст преимуществ одной из сторон.

— Бог создал людей сильными и слабыми, а револьвер сделал всех равными, — перефразировал я известное в моём мире выражение. — Что ж, разумно. Тогда с двадцати шагов.

В первом дворе мы не нашли достаточно уединённого местечка, как и во втором, и только в третьем нам улыбнулась удача. Забрели в безлюдный закоулок. С двух сторон к сумрачному небу поднимались глухие кирпичные стены, а плотно налепленные сараи скрывали нас от вездесущих окон.

— Подходящее место, — Казимиров остановился и огляделся. — Если ни у кого нет возражений, встретимся здесь. Сколько вам, сударь, понадобится времени…

Действительно, подходящее. Я сунул руку во внутренний карман сюртука.

— Вы что делаете?! — воскликнул Казимиров, увидев у меня пистолет, направленный ему в живот. Его рука метнулась к кобуре, но я нажал на спуск быстрее. Гулкий хлопок эхом разнёсся над двором. Казимиров схватился за живот.

Да ты… — Гурко потянулся к кобуре, но это всё, что он успел сделать. Два выстрела подряд — и поручик распластался на земле.

Раненый Казимиров, держась за живот, пытался достать револьвер. Следующий выстрел был направлен ему в голову, и Казимиров повалился рядом со своим сослуживцем.

Гурко зашевелился — он был ещё жив, а все четыре ствола моего пеппербокса опустели. Я убрал его в карман и вытащил из руки Казимирова револьвер.

Револьвер сильно смахивал на капсюльный Кольт Нэви образца 1851 года, только ствол был круглый без граней, и рукоятка имела несколько иную форму. Впрочем, разглядывать его времени не было. Я сделал контрольный в голову Гурко, потом — на всякий случай, Казимирову, хотя одна пуля в его башке уже сидела, и кинул оружие рядом. Револьвер мне понравился, но для скрытого ношения он не подходил.