Лирика древней Эллады в переводах русских поэтов

Я бы стал с любовью страстной

Тонкий стан ей обвивать.

Даже обувью твоею

Побывать желал бы я,

Чтобы ножкою своею

Попирала ты меня.

К гетере

Славный Родоса художник!

Стиль возьми, уставь треножник,

Растопи свой воск цветной,

Обсуди чертеж и меру -

И красавицу-гетеру,

Разлученную со мной,

Напиши, Эрота ради,

Как я буду говорить.

Прежде должен начертить

Ты волос густые пряди:

Дай им мягкость, черный лоск,

Дай им, если властен воск,

Запах мирры благовонной.

Над ланитой округленной

Подними чело у ней,

Чтоб оно из-под кудрей,

Как'слоновья кость, белело.

Проведи ей брови смело:

Берегись склонить их ниц -

Кончи тонко, горделиво.

Изучи изгиб стыдливо

Кверху вскинутых ресниц.

Напиши огнем ей взгляды -

Пусть блестит в глазах у ней,

Сквозь лазурь очей Паллады,

Влага страстная очей

Вечно-юной Афродиты.

Пусть, в румянце молодом,

Свежесть розы с молоком

На прозрачные ланиты

Будет нежно пролптб.

Пусть манят ее уста

Убеждением призывным

К поцелуям непрерывным.

Округли потом у ней

Перси мрамора белей,

Стилем смелым и окреплым.

Пусть и воск к себе манит

Резвый рой младых харит;

Так накинь пурпурный пеплум,

Чтобы тела белизна

Кое-где была видна

Сквозь раздвинутые складки,

Вызывая на догадки

И о тайнах красоты...

Стой ... довольно... кончи в меру:

Вижу я мою гетеру!

Скоро, воск, промолвишь ты.

Ночной гость

Ночною темнотою

Покрылись небеса,

Все люди для покою

Сомкнули уж глаза.

Внезапно постучался

У двери Купидон,

Приятный перервался

В начале самом сон.

Кто так стучится смело?
–

Со гневом я вскричал.

«Согрей, обмерзло тело» -

Сквозь дверь он отвечал: -

«Чего ты устрашился?

Я мальчик, чуть дышу,

Я ночью заблудился,

Обмок и весь дрожу».

Тогда мне жалко стало,

Я свечу засветил,

Не медливши ни мало

К себе его пустил.

Увидел, что крылами

Он машет за спиной,

Колчан набит стрелами,

Лук стянут тетивой.

Жалея о несчастье,

Огонь я разложил

И при таком ненастье

К камину посадил.

Я теплыми руками

Холодны руки мял,

Я крылья и с кудрями

Досуха выжимал.

Он чуть лишь ободрился,

«Каков-то, - молвил, - лук,

«В дожде чать повредился»,

И с словом стрелил вдруг.

Тут грудь мою пронзила

Преострая стрела

И сильно уязвила,

Как злобная пчела.

Он громко рассмеялся,

И тотчас заплясал:

«Чего ты испугался?
–

С насмешкою сказал:

«Мой лук еще годится

И дел, и с тетивой:

Ты будешь век крушиться

Отнынь, хозяин мой».

Самому себе

Возлежа на листве нежной

Мирт и лотосов зеленых,

Я желаю пить прилежно,

Пить подольше, но с опаской:

Сам Эрот мне кравчим служит

И, папирусной подвязкой

Подтянув хитон на плечи,

Влагой хмельной угощает.

Колесом от колесницы

Вкруг самой себя вращаясь,

Жизнь людская убегает,

А в могиле смертный кости

Горстью пепла оставляет...

Для чего ж кадить на камень?

Лить на землю возлиянья?

Лучше мне, Эрот, при жизнн

Воскури благоуханья -

Увенчай меня цветами,

Приведи мою готору;

Прежде, нежели вмешаюсь

В хороводы с мертвецами,

Я хочу прогнать заботы.

Любовницам

Все листья на деревьях

Ты верным счетом знаешь

И на море широком