Лиса в курятнике
Шрифт:
– Пускай идут... раз дуры такие, - Авдотья мигом вздохнула.
– Думаешь, не понимаю? Кто он, и кто я? Мы не древние... и папенька в фаворе, пока границу сторожит. На ней сидеть и будет. Что у нас? Родни, которая б поддержала, нету. Денег тоже не особо. Заводов оружейных, как у Давыдовской тоже немашечки. Пару полков и те царские. Куда мне в невесты? Душу потешить вниманием... да и не сам он... прислал эту, как ее... швею главную с девками. Целый день меня мурыжили...
В ее словах была горькая правда.
А Лизавете подумалось, что мало чести невестою царевича быть. Каково это, жить, зная, что взяли тебя не по велению сердца, а из-за
Муторно.
И потому Лизавета поспешила тему сменить.
– Ты поэтому на конкурс не явилась?
– Я хотела, - к платьям прилагались шляпки, следовало сказать, премиленькие, ведерками, украшенные перышками и каменьями.
– Но целитель велел пока отдыхать. Только какой же ж это отдых, на табуретке стоять? Все бока булавками искололи... так а что было?
И Лизавета, подавив в себе зависть, - нехорошее чувство, недостойное воспитанной барышне, будут и у нее наряды не хуже, - принялась рассказывать. Получилось...
Забавно, пожалуй.
И еще подвеску показать пришлось. Нагревшись за день, стала она словно бы немного больше. И ярче.
– Экая красота, - восхитилась Авдотья.
– Красота...
– А ты тоже, гляжу, не больно рада... примеришь?
– она протянула фетровую шляпку с кокетливо загнутым краем. Поблескивал атласный розовый подклад, дрожали перышки, выкрашенные в тот же розовый колер, и белые жемчужные бусины казались этакими диковинными ягодками.
Шляпка была к лицу.
И само лицо стало словно бы тоньше, изящней.
– Не то, чтобы не рада... но понимаешь, я к тому не имею отношения. Я могу ускорить рост растений, вывести на цветение или на плодоношение. Изменить окраску листвы. Создать гибриды, хотя это долго и тяжело. Точный расчет нужен. И вообще основы гибридизации на старших курсах проходят. Но я не смогу обратить живое в камень так, чтобы оно живым осталось!
– Не ори, - строго велела Авдотья, шляпку снимая.
– А то еще услышат... можешь, не можешь... не важно. Раз дали, значит, заслужила... нелюди, они справедливые.
И вот тут Лизавета не поняла, а переспрашивать постеснялась. Да и то как-то неловко стало... и пожалуй, снявши лиловую шляпку, она потянулась к крохотной алой, украшенной лишь огромным белым пером.
– Еще фильдеперсовые чулки надобны, - задумчиво произнесла Авдотья, ткнув в перо пальцем.
– Не знаешь, где взять?
– Понятия не имею.
Лизавета искренне полагала, что чулки во дворце где-то есть, может, шелковые, может, фильдеперсовые, но определенно без чулок дворец не проживет.
– А у меня жених появился, - сказала она невпопад, перо поправляя. Оно, пусть и закрепленное надежно, норовило лечь на Лизаветину макушку, и пушистый край вуалеткою свешивался на глаза.
– Да?
– Авдотья оживилась.
– Хороший?
– А кто ж его знает... бестолковый точно.
– Почему?
– В дуэль влез... теперь может еще не выживет.
– Из-за тебя?
Лизавета покрутила шляпку, но треклятое перо, выглядевшее превосхитительно, все одно мешало.
– Из-за дурости... а я к дурости точно отношения не имею.
– И как?
– Помирает.
– А ты?
– А я нет... может, еще и не помрет, - Лизавета вздохнула, сама не понимая, сожалеет она о том, или наоборот надеется на исход благополучный. Нет, зла она Стрежницкому не желала, но и замуж за него не хотелось.
С другой стороны,
ясно же, что он не всерьез. Кто всерьез замуж позовет девицу, которую видит впервые в жизни?Авдотья решительно сдернула шляпку, причем за то самое перо.
– Идем, - сказала она.
– Куда?
– Жениха твоего проведывать... я им, за между прочим, говорила, чтоб без этих, без перьев... курицу нашли, право слово.
– Может...
– Идем, идем... женихами разбрасываться не след.
– Так я и замуж не больно хочу, - призналась Лизавета, вставая.
– Совсем?
Авдотья глянула этак, с хитрецой. И Лизавета вынуждена была признаться:
– Просто... понимаешь... как бы так сказать... приданого у меня нет. Богатой родни тоже... зато сестры имеются, которых содержать надобно и тетка престарелая. И сама я не больно-то молода. Я ж понимаю прекрасно, что... да, если кто из купцов, может, на титул и позарится, но... они люди склада специфического. Взять возьмут, но забыть, что бесприданница, не позволят... да и уклад их. Я к свободе привыкла, а сидеть за мужем, только его и слушая... и ладно, если нормальный попадется, так ведь... где их искать, нормальных?
Вот и сказала... даже тетке не говорила, отмахиваясь от предложений ее познакомить с очередным молодым человеком с немалою перспективой.
– Пошли, - Авдотья шляпку поставила на столик, а вот платья, того самого, с морским воротником и пуговками снимать не стала.
– Поглядим, а после решим, чего с этим женихом делать...
Глава 29
Глава 28
Стрежницкий маялся болью и начальством, которое, не соизволивши сменить обличье - в этаком невзрачном Стрежницкий его и не узнал сперва - было занудно и по-своему душевно. Правда, душевность сия мешалась с зельями и лекарскими заклятьями, а потому порой Стрежницкий отключался, чтобы после вернуться и осознать, что и начальство тут, и беседа, призванная повысить уровень сознательности подчиненного, не окончена.
Стрежницкий даже застонал жалостливо, за что получил:
– Сам виноват.
Сам. Кто ж тут спорит... всецело сам. Недооценил, поверил в собственное бессмертие. Нет уж, вот выкарастается, точно жену найдет. Исключительно продолжения рода ради. А то ж, если вдруг преставится Стрежницкий ненароком - а при его работе сие куда как возможно - маменька в превеликое расстройство придет.
Маменьку было жаль.
Себя тоже.
И еще начальство, притомившееся распекать, а потому устроившееся в уголочке. Оно замолчало, сложила рученьки на портфеле и очи прикрыло, притворяясь дремлющим. Стрежницкий сделал было попытку приподняться - тонул он в пуховых перинах средь пуховых же подушек, разом начинал чувствовать себя старым и немощным, чего по складу характера терпеть не мог - но тут же осел.
Сил не хватало.
Ранение - это ладно. Ранения с ним всякие случались, но треклятая отрава не желала покидать тело. Она отзывалась непонятной слабостью в руках, а ноги и вовсе немели, и порой начинало мерещиться всякое, к примеру, что ног этих вовсе нету...
– Лежи, герой, - велело начальство и пальчиком погрозило строго.
– А не то вовсе к кровати привяжу. Или в госпиталь отправлю. Хочешь в госпиталь?
– Не хочу.
– Тогда лежи... не хватало мне... вовсе скажи спасибо Богу, что живой. И что у Лешека силы остались...