Лишь одна музыка

— И я бы с гораздо большим удовольствием играл в струнном квинтете вторую виолончель, — добавляет Билли.

— Но почему? — спрашиваю я. — У первой виолончели все самые прекрасные мелодии.

— Я по уши во всех самых прекрасных мелодиях в «Форели», — упрямо говорит Билли. — И мне нравятся все эти буйные пассажи в струнном квинтете; да-да-да, да-да-да, да-да-да-дам! Это я должен их играть, я — опора квартета. Почему приглашенный виолончелист всегда должен играть вторую партию?

Эллен, каким-то образом умудрившаяся обнять меня и Билли одновременно, сжимает его плечо и случайно заодно мое.

— Однажды ты сыграешь вторую виолончель с каким-нибудь другим квартетом, — говорит она.

— Не знаю, — говорит Билли, помолчав. — В любом случае это не одно и то же.

— Да что такое со всеми сегодня? — спрашивает Эллен раздраженно. — Все в таком напряжении, неясно, из-за чего.

— Я — нет, — говорю я.

— О да, ты тоже. И ты в таком состоянии уже бог знает как давно.

— А ты — нет? — спрашивает Пирс Эллен.

— Нет, с какой стати? — говорит Эллен. — Смотри! — Она показывает в окно на кусок Сент-Джеймсского парка. — Весна.

— Эллен влюблена в ужасного парня по имени Хьюго, — говорит Пирс, обращаясь к нам. — Он из ансамбля барочников, какая-то там «Антика», он играет на барочной скрипочке, носит сандалии и весь зарос бородой — ну, представляете себе.

— Я не влюблена, — говорит Эллен. — И он не ужасный.

— Конечно ужасный, — говорит Пирс. — Ты, должно быть, слепая.

— Совсем он не ужасный, Пирс. Я только что была в прекрасном настроении.

— Он похож на волосатую улитку, — говорит Пирс.

— Не смей так говорить про моих друзей, — горячо возражает Эллен. — Ты видел его один раз и понятия не имеешь, какой он хороший. Это благодаря ему мне удалось найти правильный альт, и только поэтому мы можем записать эту музыку. Не забывай, пожалуйста.

— Если б я мог забыть... — говорит Пирс.

— Ты не хочешь ее записывать? — спрашивает Эллен. — Я думала, мы тебя наконец убедили.

— Ну, трое на одного, — говорит Пирс себе под нос.

— Пирс, — говорит Эллен, — у всех это чувство — трое на одного — время от времени возникает. Никто тебя не заставляет. Когда был Тобиас...

Брат пронзает ее взглядом, и она останавливается на полуслове.

— Ну ладно, ладно, — говорит Эллен. — Прости. Прости. Я не хотела. Но это дико. Нельзя говорить про Алекса. Нельзя говорить про Тобиаса. Ни про кого нельзя говорить.

Пирс, сжав зубы, молчит и избегает наших взглядов.

— Все плохо, плохо, плохо, у всех сегодня все жутко плохо, — легко говорит Эллен. — Сегодня утром, когда я готовила кофе, я вдруг поняла, насколько музыканты скучны. Все наши друзья — музыканты, и нас не интересует ничего, кроме музыки. Мы все недоразвитые. Совершенно недоразвитые. Как спортсмены.

— Ну что, солдатики, — говорит Эрика, — приехали. Теперь запомните. Все, что нам надо, — это единый фронт.

4.13

Изабэлл Шингл задабривает нас страстной похвалой и не настаивает на датах, стиле игры, порядке частей «Искусства фуги» там, где возможны разные прочтения. Она счастлива, что благодаря настойчивости Билли и поискам Эллен мы сможем сыграть, ничего не транспонируя.

Она спрашивает, где мы хотим записывать — в студии или где-то в более естественной атмосфере, — она упоминает церковь, которую они иногда используют. Эрика говорит ей, что мы пока не можем решить, и это, как и все остальное, похоже, Изабэлл не волнует.

Она очень напряжена и нервна все время, и мы оказываемся в странном положении, пытаясь ее успокоить. Есть нечто космическое в ее трепетной бледности, будто она только что прилетела с другой планеты и пытается осознать, что с ней произошло, и одновременно выполнить свою трансгалактическую миссию.

Кажется, будто ee приводит в ужас Эрика, телефон, даже собственная секретарша, но Эрика нам уже говорила, что Изабэлл никого не боится, включая финансистов, которые владеют и на первый взгляд управляют «Стратус-рекордс». Она ходит на их встречи, и как только они что-то критикуют или спрашивают о чем-то, она понижает голос до шепота и бормочет с такой настойчивостью, что все возражения снимаются. Все боятся ее потерять, поскольку она конструктивная сила, стоящая за их «А и Р», как их зовет Эрика, Артистами и Репертуаром.

Время от времени в ходе нашей встречи голос Изабэлл почти исчезает, и только ее губы продолжают шевелиться. И хотя мы полностью дезориентированы, я отмечаю, что Джулии было бы неплохо в этой ситуации. Эта мысль меня поражает, как и сам факт, что она пришла мне в голову. Вдруг Изабэлл Шингл холодно улыбается, и, похоже, уверенность возвращается к ней, и ее голос выезжает из туннеля:

— Так что мы могли бы, понимаете ли, это решить, если это вам подходит. Отдел рекламы сдерет с меня шкуру, если вы не согласны, но это полностью ваше решение. — Ее улыбка почти исчезает при мысли о грядущем мученичестве, и мы тут же соглашаемся на все, что она шепотом потребовала.

Пирс держит свои сомнения при себе и внешне почти в энтузиазме от проекта. Эллен пытается скрыть свое удивление и благодарность. Когда все закончилось, Эрика полна радости по поводу того, как все прошло, и, опаздывая на встречу с испанской дивой, раздает по поцелую — «чмок-чмок» — каждому из нас, обнимает отстраняющегося Пирса и кидается через улицу, чтобы поймать такси, остановившееся на светофоре.

4.14

— Майкл, это ты, Майкл?

— Да, здравствуй, папа. Что-то случилось?

— Да нет, ничего особенного, Жажа заболела, завтра мы ее везем к ветеринару.

— Надеюсь, ничего серьезного.

— Ее все время рвет, и у нее, знаешь, совсем нет, нет...

— Сил?

— Сил. — Отец успокаивается.

Но я не могу начать волноваться за Жажу, которая почти каждый год всех пугает, но в результате оправляется и становится только здоровее. Она уже давно пережила свои девять жизней, но непохоже, что она это знает или благодарна за это.

— Ты в порядке, папа? — спрашиваю я.

— Нормально, нормально... Давно тебя не слышал.

— О, я был сильно занят.

— Представляю себе. Вена, да?

— Нет, папа, Вена еще впереди.

— Как тебе это удается — понятия не имею.

— Что именно?

— Ну, все успевать. Мы с Джоан говорили, что очень горды тобой. Кто бы мог подумать, что ты будешь все это делать... О, я знаю, что должен был тебе сказать. Миссис Формби тебе дозвонилась?

— Нет, нет, папа, она не звонила.

— А-а-а. Ну, она спрашивала твой номер, и я не видел причины, почему ей его не дать.