Лишь тень

Это была Белая Стена. Вид с той стороны, вот уж не думал, что придётся, — промелькнуло в голове.

Я вернулся, так и не осознав всего того, что дало мне это небольшое приключение. Во мне уже играли рефлексы трудяги-специалиста.

Я спешил. Опять куда-то спешил.

[обрыв]

Часть 5

Думал, придётся объясняться со спецами тренировочного центра, но весь спектакль, который я начал репетировать ещё по дороге, ярдов за двести до монументальных дверей этого заведения, странным образом выродился в кивок головы дежурного на центральном посту. «Хорошо, что вы воспользовались вчера отгулом, не дело, когда Пилот так себя выматывает». Надо же, я и забыл, что такие отгулы существуют. Все мои попытки обнаружить сарказм в доносившемся до меня из динамиков голосе увенчались полным провалом. Можно было подумать, что все эти люди собрались здесь не ради меня одного, а так, поболтать на досуге. Моё вчерашнее отсутствие осталось повешенным в воздухе. Я всё время забываю, что Пилот для остальных людей существо горнее, едва ли материальное, продукт астральных сил, кто станет его судить?

Мне почему-то стало невероятно гадко на душе. Я вспомнил себя, стоящего у малюсенького окошка, прорезанного в броне ангара, и глядящего восторженными глазами на огромную машину. Она затмила мне всё на свете. Так вот и они. Все они с некоторых пор видят во мне лишь символ, ярлычок, через который можно получить доступ к этой машине. Ты помнишь, когда в последний раз с тобой делились мыслями, переживаниями? Ты помнишь последнюю шутку, направленную в твою сторону? Ты помнишь, чтобы кто-то тебя чему-то научил, посоветовал, посочувствовал?

Нет. Одна машина кругом. Осознание зрело, видимо, давно, но только эта катастрофа, эта нескончаемая прогулка по девственному лесу смогла дать толчок невесёлым моим размышлениям. Когда я садился в кресло эмулятора, меня скрутило особенно сильно. Страх пронзил меня до самых костей, это было похоже на чудовищный приступ клаустрофобии, мёртвые стены камеры, так разительно отличающиеся от живого тепла стволов деревьев, нависли надо мной. Казалось, что я — не человечек, сжавшийся от страха, а я — эти самые стены, эти самые машины. Затерянный в бездонном чреве бессчётных «продуктов человеческого гения». Для того ли вас создали? Пожирать чужие души — сложная цель, её так непросто достичь… оттого ли вы такие могучие и совершенные?!!

Отпустило. И довольно быстро. Я снова мог спокойно и трезво рассуждать, я даже справился с очередной порцией тестовых полётных заданий. Но старого ажиотажа, когда я сломя голову бросался исполнять любую поставленную передо мной задачу, уже не было. Я вдруг разом стал трезв и рассудителен. Заодно придумав непробиваемое чужой логикой объяснение происходящему со мной. Я просто устал. Мне нужен был небольшой отдых. Пусть всё равно — на бегу, лишь на чуток медленнее. Но этого было и достаточно.

Вечером план дальнейших действий был готов. То есть мне его и придумывать-то, собственно, особой нужды не было. Просто следовало чётко осознать, что именно я делаю, к чему стремлюсь, понять, что теперь-то нужно идти до конца, не боясь увидеть того, что там окажется. А дальше всё становилось вполне прозрачным.

В своё время меня наши отношения с Мари интересовали больше чего бы то ни было, я-то, наивный, всегда старался разграничивать космологические проблемы и личную жизнь. Но всё оказалось совершенно не так. И теперь я был готов искать ответ где угодно, и использовать для этого все доступные мне как Пилоту средства. Пусть Совет думает, что хочет. Ему всё равно придется, раньше или позже, передать мне одному все полномочия.

Домой я вернулся в половине девятого вечера, когда по комнатам разносились манящие ароматы готовящегося ужина. Но Мари не было, дом оставался всё таким же тихим, каким я его оставил, уходя.

Я сразу направился к терминалу. Пусть думает, когда придёт, что хочет. Всё равно время объяснений ещё не пришло. Наступит ли оно хоть когда-нибудь, я не был уверен, но попробовать — стоило.

Проведя первый раз ладонью по холодной панели, я уже забыл все сомнения. Статус Действительного Пилота предоставлял мне незамедлительный доступ к такому океану информации, о каком я и не мог раньше подозревать. Начать я решил с простого. А именно — тривиальным образом загрузил терминал информацией обо всех людях, хотя бы минимально подходящих под описание, засевшее у меня в памяти с того давнего дня. Эх, если бы можно было просто спросить Мари… но — ничего не выйдет. Я отчего-то вспомнил ту жалкую попытку аналогичного поиска, что была мною предпринята пять, или сколько там, месяцев назад. Тогда мне не хватило настроя копаться в цифрах, которые, я знал, для кого-то заключали всю его жизнь. Теперь… я уже довольно долго пробыл Пилотом, чтобы научиться в полной мере обособляться от реальной действительности. Что в цифрах? Здесь нет живых людей, сколько ты их себе не воображай.

Вернулась Мари, и я, каюсь, даже не заметил, когда. Она стояла у двери, стояла совершено неслышно, даже дыхания не уловить. Когда я всё же поднял глаза навстречу обращённому ко мне взгляду, она лишь кивнула, безмолвно соглашаясь со мной. Откуда ей было знать, чем именно я сейчас занят? Не знаю, по всей видимости, Мари понимала в те дни меня гораздо лучше, нежели я её. Вышла она так же беззвучно, как и вошла, оставляя меня наедине с жаждущим удовлетворения любопытством.

То, что поиск ни к чему опять не привёл, трагедией для меня не было, я ожидал чего-то подобного, иначе всё было бы слишком просто.

Я напряг память и постарался выудить оттуда детали, истёршиеся по прошествии времени. Что меня так поразило в его облике? Было что-то эдакое в том парне, в противоположном случае мой интерес к его персоне вырождался в тривиальную ревность, собственнического рудиментарного инстинкта. Подобной гнуси за мной не водилось, да мы с Мари, в общем-то, иногда спали с другими людьми. Она, я подозреваю, чаще. Но это, естественно, никакой роли в наших взаимоотношениях играть не могло. Но тогда… Я стоял, как последний идиот, на злосчастной платформе и не мог найти себе места от беспокойства. Что такого было в том парне? Отчего его нет ни в одном списке? На эти вопросы следовало ответить в первую очередь. Интуиция, невесть откуда у меня взявшаяся, подсказывала, что это прояснит если не всё, то многое. Однако сколько я ни старался, единственная деталь, которую я сумел извлечь из своих обрывочных воспоминаний — невероятно потрёпанный вид того парня. Он словно неделю дома не ночевал. То есть, одет он был вполне согласно нашим стандартам. А если…

Мои подозрения в результате той бессонной ночи так и остались подозрениями, но я обратного и не ожидал, а вот блокнот чуть не до половины оказался исписан заметками, возникшими по ходу дела замечаниями, новыми вопросами и возможными путями поиска ответа на них.

И жирно, чтобы не пропустить, посредине первой страницы была жирно обведена надпись: «Откуда они приходят?» Кто такие эти «они», я даже толком не догадывался. Но чувствовал, что обязательно пойму. Тому подтверждением был мой нечаянный вояж через Вольные Территории.

Ложась спать, я осторожно поцеловал Мари в щёку. Она не проснулась, но нахмурилась.

Заснул я мгновенно.

[обрыв]

Утро началось так же, как сотня других, что слились для меня теперешнего в однообразную нескончаемую череду. Мы завтракали, перекидываясь ничего не значащими фразами. Единственно, я старался придать своему лицу выражение, пусть не много, но способное передать моей малышке те чувства, которые я к ней испытываю. Забудь про всю эту отчуждённость, пора приходить в себя.

Она искоса на меня поглядывала, но отнюдь не спешила сделать шаг навстречу. Мари мне доверяла, как и прежде, но всё равно давала понять, что время сближения ещё не пришло. Каким добровольным самоистязанием в таком свете выглядели мои воспоминания того странного видения, пришедшего ко мне из глубины леса! Ничто не вечно в этом мире, но отчего-то именно эфемерное романтическое приключение с собственной женой, да ещё, притом, мною же и воображаемой, засело в моём мозгу, да ещё как!

Не время, значит… я подумал, наступит ли вообще это самое время.