Лишь тень
Шрифт:
Тоненькая тетрадка лежала всё там же, где я её оставил примерно неделю назад. Вооружившись стилом, я подумал немного и отметил в нужном месте семь аккуратных крестиков. Ох, эти крестики. Когда я понял, что ничего не могу поделать со своей вышедшей из подчинения памятью, то решил хотя бы вести статистику. Перелистав несколько страниц, я мог увидеть эти белые пятна воочию. Разбросанные там и сям, они составляли непонятную мне зависимость, странным рисунком отпечатываясь на сетчатке глаз. Как может быть такое: раз за разом из моей жизни изымают целые куски, а я даже не могу выяснить, существовали ли они на самом деле! Единственным материальным доказательством была тетрадь. Я пару раз шумно вдохнул
В этот день мне предстояло проделать, помимо обычных тренировок и совещаний, несколько вещей, сама надобность в каковых могла бы поставить стороннего наблюдателя в абсолютный тупик. Для меня же сделать шаг в нужном направлении было делом не одного месяца раздумий.
Во-первых, я должен был поговорить с человеком, которого не видел уже бездну времени. (Об этом позже, буду последователен.)
А во-вторых… Эти самые крестики оставались моей постоянной головной болью, что и привело в итоге к серии походов по докторам. Результаты… результаты плачевны, поскольку оказалось, что современная неврология оказалась не в состоянии по одному только результату обследования определить сбои в работе нервной системы. Им требовалось знать симптомы. Чего я, собственно, сообщит им как раз и не мог, так как вполне резонно предполагал, что тут же буду отстранён от подготовки к Полету на не вполне определённый срок. Таким вот образом моя эпопея с докторами некогда и закончилась, но не так давно она получила неожиданное развитие. Закрытое было для меня окошко к осознанию происходящего все эти полгода вокруг меня неожиданно открылось вновь, когда я разузнал о существовании портативной станции биоконтроля поблизости от Центра Управления Полётами. Изначально она разрабатывалась для установки на мой «Тьернон», но была благополучно заменена более совершенной моделью, и теперь там проходили свои текущие медосмотры ночные смены Центра. Тот факт, что до того я не подозревал о существовании станции, говорил, прежде всего, о собственной нелюбви к медицине вообще, и, кроме того, указывал на мой, по обыкновению, сугубо дневной график.
Автоматика оказалась более сговорчивым компаньоном в моём предприятии, я же был намерен воспользоваться, в конце концов, доступным мне уровнем конфиденциальности, чтобы стереть все упоминания о своих визитах.
Сегодня всё должно было завершиться. В мою ли пользу, я тогда не знал, но уж точно мне бы это не повредило.
Размышляя об этом всём, я не заметил, как рабочий день прошёл. Пора.
«Вы проходили все обследования точно в требуемый срок, отчего? Это очень непохоже на людей, так строго следовать указаниям. Вас настолько беспокоит Ваша проблема?»
«Да. Очень беспокоит».
«Хорошо, тогда будем двигаться быстрее. Расскажите ещё немного о первых мгновениях после вашего пробуждения. Вы, надеюсь, понимаете, какие пробуждения я имею в виду?»
«Да, конечно. Вначале необычная энергия, даже ажиотаж, словно я чем-то долго и увлечённо был занят, но затем невероятным образом погрузился в сон, и сам этого не заметив, вроде как стремлюсь продолжить это самое занятие, но вдруг понимаю, что заснул, а теперь проснулся».
«Хорошо, но когда приходит осознание того, что вы не помните то, что вы делали, чем вы вообще занимались перед тем?»
«Непосредственно в тот же миг. Стоит сконцентрироваться на своих внутренних часах и попытаться вспомнить…»
«Да, я помню, вы говорили. Хорошо, тогда перейдём далее… Вы знаете, я ещё раз просмотрел полученные мною результаты вашего обследования. вы уверены в предоставленных вами ответах на мои вопросы?»
«Хм… простите, но я никак не ожидал подобной недоверчивости от машины».
«Это не проявление недоверчивости или неуважения,
но, с вашего позволения, я хочу лишний раз убедиться. Вы могли забыть, не уделить должного внимания, в конце концов, осознанно утаить…»«Я понял вас. Нет, ничего подобного, я подошёл к ответам на ваши вопросы с максимальной серьёзностью и отвечал честно».
«Отлично. Я уже сформулировал ответ на нашу загадку, только он настолько невероятен, что я теряюсь. Все данные говорят о том, что ваша нервная система уже была неоднократно, а, быть может, и будет впредь подвергаться ментокоррекции глубокого уровня. Не зная наверняка, где искать, я бы ни за что не обнаружил изменений. Результаты неутешительны, попытка принудительно высвободить блокированную память повлечёт за собой катастрофические последствия».
Меня словно током передёрнуло.
«Кто и при помощи чего способен это сделать? Да, именно то, что вы упомянули. Высвободить память».
«Я так и знал. Все люди одинаковы. Теоретически, на планете есть несколько аппаратов и специалистов соответствующего профиля, вот только подобные манипуляции для таких случаев, как у вас, требует санкции высшего руководства Совета Здравоохранения. У вас есть таковое на руках?»
«Ясно. То есть нет, разрешения нет. Но, в таком случае, моя амнезия может быть результатом деятельности людей? Я имею в виду вышеупомянутых специалистов».
«Нет! В этом и причина моего удивления результатами исследований. Ни один врач в мире не сможет ни в одиночку, ни группой совершить такое над человеком, да, притом, чтоб никто не узнал. Тем более — совершить это неоднократно! Такое попросту невозможно».
«Ладно. Теперь забудьте всё, что выяснили из наших разговоров».
Хм, вот что мне интересно, когда же я всё-таки сподобился написать ту объяснительную, в которой говорилось, что очередной медосмотр пройден там-то и там-то, что результат…
Видимо, уже тогда моя конспирация стала чем-то подсознательным. Вспоминая своё состояние после выхода из медицинского центра, я мог бы понять что угодно, но только не столь холодную расчётливость.
Неожиданно зябкий вечерний ветер стеганул меня в лицо, но я не обратил на это никакого внимания. Я стоял, ощущая захлопнувшуюся в паре дюймов позади меня дверь, и сдерживал себя от стремления вернуться, убедить себя в ошибочности этого невероятного диагноза. Но назад дороги не было, теперь у меня в мозгу сидел зловредный такой жучок, только и способный, что шептать: ты — не более, чем марионетка, кто-то дёргает ниточки, ты двигаешься, но стоит тебе проявить толику воли, как сразу…
Что именно «сразу», я придумать не смог. Меня колотило так, что было не до холодного осмысления. Сам факт, что кто-то мог копаться у меня в голове, беззастенчиво корёжить там всё, считаясь только со своими собственными планами, не мог не потрясать. Так уж сложилось, что я привык быть открытым внешнему миру, но только всегда оставались уголки сознания, куда старался не заглядывать даже я сам, клочки личного, закрытого для внешних раздражителей, сокровенного. Того, что и составляет настоящую, незаменимую часть личности. Моё истинное я. Всё остальное — не более, чем интерфейс.
Нашёлся человек (или их было несколько?), который посягнул на первооснову самого моего существования. Такого я не мог простить никому. Быть может, из-за этого всё так и случилось впоследствии?
Назад в медблок я не вернулся. И глупостей не напорол, хотя весь вечер меня жутко тошнило от этого мерзкого чувства. Мне нужно было принять к рассмотрению, что именно происходит со мной в эти странные пропавшие раз и навсегда дни, а потом из этих соображений строить линию поведения.