Листья травы (Leaves of Grass)

Но теперь я забыл этот город, помню

лишь некую женщину,

которую я случайно там встретил,

и она удержала меня,

потому что полюбила меня.

День за днем, ночь за ночью мы были

вдвоем, - все остальное

я давно позабыл,

Помню только ее, эту женщину,

которая страстно прилепилась

ко мне,

Опять мы блуждаем вдвоем, мы

любим, мы расстаемся опять,

Опять она держит меня за руку и

просит, чтобы я не уходил,

Я вижу ее, она рядом со мною, ее

грустные губы молчат

и дрожат.

Я СЛЫШАЛ ВАС, ТОРЖЕСТВЕННО-

НЕЖНЫЕ ТРУБЫ ОРГАНА

Я слышал вас, торжественно-нежные

трубы органа, в это

воскресенье, проходя мимо

церкви;

Осенние вихри, в потемках, в лесу, я

слышал ваши протяжные

вздохи, и была в них такая тоска;

Я слышал чудесного итальянского

тенора в опере, я слышал

сопрано в квартете;

Ты, сердце моей любви, тебя тоже я

слышал, когда ты обняла

мою голову,

Слышал твой пульс, как в ночной

тишине он звенел над моим

ухом бубенцами.

КОГДА Я, КАК АДАМ

Когда я, как Адам,

Крепко выспавшись, выхожу на

рассвете из лесного моего

шалаша,

Посмотри на меня и послушай мой

голос, подойди ко мне

ближе,

Тронь меня, тронь мое тело рукою,

Не бойся тела моего.

ИЗ ЦИКЛА "АИР БЛАГОВОННЫЙ"

ДЛЯ ТЕБЯ, ДЕМОКРАТИЯ

Вот я сделаю всю сушу неделимой,

Я создам самый великолепный народ

из всех, озаряемых

солнцем,

Я создам дивные страны, влекущие к

себе, как магниты,

Любовью товарищей,

Вечной, на всю жизнь, любовью

товарищей.

Я взращу, словно рощи густые, союзы

друзей и товарищей

вдоль твоих рек, Америка, на

прибрежьях Великих озер

и среди прерий твоих,

Я создам города, каких никому не

разъять, так крепко они

обнимут друг друга,

Сплоченные любовью

товарищей,

Дерзновенной любовью

товарищей.

Это тебе от меня, Демократия, чтобы

служить тебе, ma femme!

Тебе, тебе я пою эти песни.

ЭТИ ПЕСНИ ПОЮ Я ВЕСНОЙ

Эти песни пою я весной, собирая

цветы для влюбленных.

(Кто лучше меня поймет

влюбленных, все их радости

и печали?

И кто лучше меня может стать поэтом

товарищества?)

Собирая, я прохожу через сад мира и

вскоре выхожу

за ворота,

А теперь я иду по берегу пруда, а

теперь вброд, не боясь

промочить ноги,

А теперь вдоль ограды, близ которой

навалены старые камни,

подобранные на полях,

(Полевые цветы, и сорняки, и лоза

взобрались на камни,

приукрыли их; я иду мимо),

Все дальше и дальше в чащу леса,

или просто слоняюсь летними

вечерами, не думая, куда иду,

В одиночестве вдыхаю земляной дух,

временами

останавливаюсь среди тишины,

Мне кажется, что у меня нет

спутников, но вскоре вокруг меня

собирается целый отряд,

Кто рядом, кто позади, кто обнимает

меня,

Это души милых друзей, умерших и

живых,

Их целая толпа, она все гуще, а я -

посредине,

Собирая, раздавая, распевая, я

странствую вместе с ними,

Сорву что-нибудь и брошу тому, кто

ближе, на память обо мне,

То сирень, то сосновую ветку,

То выну из кармана мох, который

свисал с виргинского дуба

во Флориде, и я его там отодрал,

То гвоздики, и лавра листы, и пук

шалфея

Или то, что я вытащил из воды,

забравшись в пруд

(Здесь я видел в последний раз того,

кто нежно любит меня

и теперь возвращается, чтобы

никогда не расставаться

со мной,

А это, ах, этот корень аира должен

стать символом нашего

товарищества,

Обменяйтесь им, юноши! И никогда

не возвращайте его друг

другу!),

И кленовые прутики, и каштаны, и

цветы диких апельсинов,

И ветки смородины, и сливовый цвет,

и ароматический кедр,

Окруженный плотным облаком душ,

Я прохожу, иногда указывая и

касаясь, иногда отбрасывая от

себя,

Объясняя каждому, чем он будет

владеть, давая каждому

что-нибудь.

Но то, что вытащил из воды на краю

пруда, - это я приберег,

Я одарю этим тех, кто способен

любить, как я.

СТРАШНОЕ СОМНЕНЬЕ ВО ВСЕМ

Страшное сомненье во всем,

Тревога: а что, если нас надувают?

Что, если наша вера и наши надежды

напрасны

И загробная жизнь есть лишь красивая

сказка?

И, может быть, то, что я вижу:

животные, растения, холмы,

люди, бегущие, блистающие воды,

Ночное, дневное небо, краски и

формы, может быть (и даже

наверное), это одна только

видимость, а настоящее нечто

еще не открылось для нас.

(Как часто они встают предо мной без

покрова, будто затем,

чтобы посмеяться надо мною,

подразнить меня,

Как часто я думаю, что ни я, ни другие

не знаем о них ничего.)

Но эти сомнения исчезают так странно

перед лицом моих

друзей, моих милых,

Если тот, кого я люблю, пойдет

побродить со мною или сядет

рядом со мною, держа мою руку в

своей,

Что-то неуловимо-неясное, какое-то

знание без слов и мыслей

охватит нас и проникнет в нас,

Неизъяснимой, неизъясняемой

мудростью тогда я исполнен,