Литературная рабыня: будни и праздники

За свои жизненные результаты я обиделась. Ведь это еще как посмотреть… Но мысли на эту тему были, надо полагать, тоже излишней интеллигентностью. И я в кои-то веки не стала предаваться рефлексии.

А предприимчивая Валентина решила, видно, приобрести по случаю в одном флаконе и мужа, и престижную работу. Но явилась к Почти-олигарху, как всегда, после вчерашнего. Откуда ей было знать, что у него аллергия на пьющих баб. Она же не читала его книжку.

Настоящие неприятности ждали меня совсем в другом месте.

– Фархад! Ну, пойми же, Валерина верстка ни к черту не годится!

Фархад смотрит мимо сквозь прищур и перебирает агатовые четки. Не уверена, что он вообще слышит и видит меня. Он расслаблен и брутален одновременно. Неотразимое сочетание.

– Ты вообще видел этот шедевр?

Пальцы Фархада двигаются быстро-быстро, а лицо остается совершенно непроницаемым. Наконец мощную грудь его сотрясает вздох. Я понимаю, что на эти разборки сил у Фархада нет совершенно. Все его силы уходят на творчество и молодую жену Вику. Сейчас особенно на Вику. Это его вторая жена. С первой он развелся несколько лет назад. А может, не развелся. У таких мужчин определенно должен быть гарем.

Вика и впрямь похожа на юную одалиску. Ее долгое тело струится под одеждой, как нежная бледная водяная лилия. Оно даже на взгляд кажется прохладным. Наверное, это свойство настоящих наложниц: мужчина при одном их виде должен испытывать жажду.

Вика сидит рядом. Она тоже выглядит, как сомнамбула. Вот уже два года Вика не может забеременеть. И теперь проходит курс леченья. Во время этого курса врач порекомендовал супругам вести активную сексуальную жизнь. И теперь Фархад, не щадя сил, трудится над этим прелестным женским телом каждую ночь. И все безрезультатно.

У Фархада есть дочь от первого брака. Но, во-первых, это дочь, а не сын, как приличествует настоящему мужчине. А во-вторых, сама мысль о том, что у него в этом исконном мужском деле может что-то не получаться, претит его восточному сознанию. Поэтому по ночам он себя не жалеет. Зато днем общение дается обоим с трудом.

– Слушай, Даша… – произносит он сонно и берет в свою руку податливую, как стебель лилии, руку Вики. Вика вздрагивает и томно поднимает глаза на мужа. Потом с некоторым даже изумлением оглядывается: «Как, мы разве не в спальне?» – словно говорит ее взгляд. Но мы всего лишь в кафе «Лавка Смирдина» на Невском. – Слушай, Даша… Давай кончать.

Я успеваю набрать в грудь воздуху: все-таки Фархад не филолог и может разрешить себе вольности с глаголами. Хотя бы по сыну, я восточная женщина и порой мне удается вспомнить, что молчание – золото.

– Фархад, дорогой, ведь в этой книге будет твоя шедевральная графика…

К лести я прибегаю тоже не часто, но тут… Первый раз взгляд Фархада фокусируется на мне:

– Ну, ладно уж. Только шефу не говори про Валеру.

– Как я могу не сказать, что вывожу из проекта человека, которому, твоей милостью, уже аванс выплачен?

Фархад опять погружается в себя. Потом выныривает, смотрит на часы, встает и успевает подхватить, точно соскользнувший с плеча плащ, Вику.

– Хорошо. Делай, как знаешь.

Уф. Будем считать, что этот раунд за мной. А ведь еще вчера, общаясь с Валерой, я не думала, что так легко отделаюсь.

Вчера у меня случилось большое эмоциональное потрясение: Валера показывал мне верстку книги.

Уже под вечер я пришла в его дизайнерскую контору, расположенную в одном из жутких внутренних дворов, до сих пор мирно соседствующих с Невским проспектом. Раньше принять он не мог: начальство еще не ушло. А он, видите ли, не хотел, чтобы все знали, как он тут, на хозяйском инвентаре, халтуркой пробавляется.

Мне был оказан достойный прием. Чай, кофе и даже специально купленные в «Севере» пирожные. Вообще, я уже потихоньку начала привыкать к тому, что мужчины, с которыми мне теперь приходилось общаться по делу, ведут себя подчеркнуто любезно и заинтересованно. И каждый готов ухаживать, дай только повод. На подобный эффект я и не рассчитывала. Впрочем, надо смотреть правде глаза: самая привлекательная деталь во мне – это мой Почти-олигарх. Это на него, а не на меня все они делают стойку. Фархад и Гена не в счет. Первый подорван демографическим подвигом, второй – алкоголем.

Валера напоил меня чаем и усадил в кресло перед монитором. То, что я на нем увидела, я не видела никогда в жизни. Ни до, ни после Валеры. Редко кому удавалось так меня поразить.

Шмуцы, на которые должны были со временем встать рисунки Фархада, скакали с четной полосы на нечетную. Спуски гуляли по собственному усмотрению, то вверх, то вниз. Главы, опять же, заканчивались то на четной, то на нечетной полосе. Я тупо смотрела на экран и не знала, как себя вести в этой ситуации. Однако самое невероятное открытие ждало меня впереди. Я даже подумала, не подмешал ли Валера в пирожное каких-то галлюциногенов? Не сон ли все это, не обман ли зрения?

Дело в том, что книга была почему-то сверстана разным кеглем. До середины – двенадцатым, с середины – двенадцатым, но зауженным, и междустрочные расстояния стали меньше, а на последних страницах и кегль понизился до десятого.

Только квадратное яйцо или молоко зеленого цвета могли бы поразить меня больше. Даже странно, что гарнитура при всем этом оказалась везде одинаковая. Незатейливая «Академическая».

– Валера, как такое может быть? – поинтересовалась я очень тихо и даже головы от монитора не повернула, чтобы не испугать человека выражением лица.

– А в чем дело?

Я вкратце перечислила причины, по которым считала такую верстку неприемлемой. На лбу Валеры обозначилась упрямая складка.

– Но ведь нам нужно было выйти на кратное шестнадцати число страниц…

Эту фразу Валера выдал с такой ученической поспешностью, что ясно было: информация почерпнута им совсем недавно.

– И вы решили, что это, – я кивнула на монитор, – единственный способ?

– Вообще-то, верстал не я, а мой коллега. Я ведь в основном фотодизайном занимаюсь.

Зачем я съела это проклятое пирожное и выпила чай! Теперь как-то неловко было сразу послать Валеру к чертовой матери. Да и с Фархадом отношения портить не хотелось. Все же проект надо довести до конца достойно, без ссор. А то получится, что вместо «интеллигентной литературной барышни» Почти-олигарх взял на работу скандалистку-мужененавистницу.

Я покрепче вцепляюсь в ручки кресла и прошу показать отсканированные фотографии. Хотя вполне могла пожалеть себя и на ночь глядя не нарываться на еще большие неприятности.