Литконкурс 'Тенета-98' (сборник рассказов)

– Сейчас, сейчас, - Лючия огляделась вокруг в поисках какойнибудь подходящей железки, чтобы открыть встроенный замок, но ничего, кроме лопаты не увидела, - идем в дом, - закончила она поиск.

Они быстро, слегка запыхавшись, вбежали в кухню, и в течение десяти напряженнейших секунд Лючия нервными движениями ножом заставила замок щелкнуть. Наступившая вслед за откидыванием крышки пауза была достаточно красноречивой, чтобы свидетельствовать хотя бы приблизительно о содержимом шкатулки.

Женщина бессильно опустилась на стул, а Фабио шумно выдохнул то, что не находило выхода уже несколько дней. Глядя на гору бриллиантов, рубинов и старинных золотых монет, малыш даже позабыл, что это его рук дело. Он не заметил и того, насколько сама шкатулка и ее содержимое соответствуют его мысленным представлениям о "большом кладе".

– Бог мой!
– наконец выдавила из себя мать, - что со всем этим делать? Это же целое состояние!

– Значит, ты теперь сможешь не работать? Да, ма?

– Не работать?
– голова Лючии все еще плохо соображала, - ну, конечно, конечно! А ты сможешь учиться. Иди ко мне, мое золото, она протянула руки к сыну, и когда тот подошел, обняла, и через несколько секунд Фабио ощутил, как задрожали ее плечи и что-то капнуло ему на макушку. Он прижался к ней еще сильнее и сказал:

– Не плачь, ма. Ты же сама говорила, что все будет хорошо, помнишь?

– Да, да, конечно, - всхлипывая, ответила мать, - теперь все будет хорошо.

Они молчали некоторое время, пока бремя прежних забот сменялось внутри их радужными мечтами. Малыш Фабио ликовал!

Теперь он был волшебником и мог помочь кому угодно. Выросший среди постоянных лишений, исключая разве что полноту родительской любви, в своем сердце он не носил зла, потому что на себе испытал его власть. И он не желал этого зла никому, он хотел жить в мире добра и любви. И ведь как приятно делать добро: как хорошо теперь будет его маме. Славный малыш Фабио, неискушенный знанием мира, в котором жил.

– Я сейчас же пойду к господину Макфинли, - решительно встала Лючия, - и попрошу его продать все это.

– Ма!
– испуганно глянул на нее малыш, - зачем?

– Какая польза от драгоценностей, если нам с тобой нужны деньги!

– Деньги?
– теперь заторможено соображал Фабио, - ах, конечно, но может поехать прямо в город и самим продать шкатулку?

– Ну, что ты, Фа, - Лючия погладила сына по голове, - меня сочтут воровкой, отберут клад и посадят в тюрьму.

– Но ведь ты нашла его у себя в саду!
– Фабио очень не хотел, чтобы кто-нибудь в долине узнал про клад сейчас.

– Кто мне поверит?

Фабио не было, что ответить. Он не знал, что делать. Если бы он предполагал такие сложности с реализацией клада, он попросил бы у "Демиурга" денег, а не драгоценностей, но не выбрасывать же всю эту красоту в реку. Да и матери пришлось бы объяснять тогда все остальное. А значит, нужно было идти к Макфинли.

Пока он обо всем этом размышлял, мать уже переоделась и уложила шкатулку в сумку. Она была очень взволнована, когда давала сыну последние наставления, которых он не слышал уже давно:

– Не балуй тут и жди меня! Я скоро приду.

И малыш снова принялся ждать...

Вилла Макфинли с бассейном и белыми мраморными колоннами занимала немалую часть долины вместе с приусадебным хозяйством и парком. Это был трехэтажный особняк, смешавший в своей архитектуре основательность средних веков и просторность современных построек: мрамор и много стекла.

Лючия перебросилась парой фраз с охранником у ворот, не сообщая ему о цели своего визита, и тот пропустил ее так как знал, что она здесь работает. Длинная аллея, ведущая к особняку, окончательно вымотала нервы женщине.

Эрхард Макфинли - богатый землевладелец - был собственником не только этой долины, но и прилегающих пастбищ с тысячами голов скота на них и разбросанными в округе деревушками пастухов и ферм. Он был четвертым наследником этого хозяйства и получил вместе с воспитанием соответствующие черты характера и мировоззрение, о которых Лючия знала понаслышке от личной прислуги хозяина, что лишь увеличивало ее волнение.

Войдя в дом через черный ход, она обратилась к аскетичному старику, выполнявшего работу дворецкого:

– Оливер, не могли бы вы доложить господину Макфинли, что у меня к нему срочное дело.

Проницательный дворецкий доброжелательно осведомился:

– Ты чем-то взволнована, Лючия? Что-нибудь случилось?

– Честно говоря, да, Оливер, но что именно я не могу вам сказать. Это слишком серьезно для меня.

– Как знаешь, - не выдал своего разочарования вышколенный старик, - но ты слишком взволнована, чтобы говорить сейчас с хозяином.

– Это правда! Я очень волнуюсь, - женщина поежилась, - но дело, по которому я пришла не терпит отлагательств.

– Хм!
– лицо дворецкого все же выразило недоумение, - ты меня заинтриговала, но это не мое дело. Я доложу о тебе.

Старик вышел и вернулся меньше, чем через минуту со словами:

– Хозяин просил подождать. Он сейчас занят делами с управляющим пастбищами.

– Надолго?
– нервно вскинулась Лючия.

– Не могу знать, - сухо ответил тот, но потом смягчился, - налить тебе чего-нибудь выпить, чтобы снять напряжение?

– Пожалуй, - Лючия хотела попросить ликер, но подумала, что ей понадобится ясная голова, и потому закончила, - нет, спасибо.

– Как угодно. Жди здесь. Я приглашу тебя, когда хозяин освободится.

По прошествии двух часов нервное напряжение Лючии внезапно прошло, она была настолько вымотана, что ей было абсолютно безразлично все, что будет дальше, и именно тогда появился Оливер.

– Ты можешь пройти, - он указал ей на дверь, ведущую в кабинет Макфинли.

Лючия направилась к двери, когда дворецкий остановил ее словами:

– Сумку ты можешь оставить здесь.

Женщина смутилась, но потом быстро нашлась: