Елена Шварц Лоция ночи

Книга поэм

Горбатый миг

1

В Сингапуре пестрых дней В розовой кружася лодке, По волнам веселой водки Я ныряла средь теней, Счеловеченных неловко. Горою вспучился залив. Миг, нечто значащий, горбат. И звезд вдруг удлинились гвоздья. Сосен мерзнущие гроздья — Тяжкий зимний виноград — Он чуть подсолен, чуть в укор. Чего ты вздыбился, залив? Но он молчит, как будто горд, Что к небу бросил, не спросив, Зеленый непрозрачный горб.

2 (Пробуждение)

Заката острая игла Кровавая накалена, Прямо в сердце впиться хочет, В сердце, слабое со сна. Болят соски — натерты Небритою щекой. Ты мне чужой, как мертвый, Мертвец не так чужой. В зеркало косо взгляну — Глаза камикадзе, Только светлей, Да сигарета пыхтит веселей И небрежней. Вдруг быстро и нежно Мандолина возле уха Пробежала бойким пони, Только-только я проснулась, А корабль дня уж тонет. Засыпала на рассвете И проснулась я под вечер, И неделями мне светят Только лампы, спички, свечи. Пахнет блуд кавказской травкой, И козел бежит к козлице — Для кого-то они блюдо, Для кого-то они боги, Для кого-то облака. И змеи шипенье в страсти, Потные хладеют руки — На краю как будто счастья И в краю смертельной скуки.

3

О несданные бутылки, Обниму вас, соберу вас, Ваши шеи и затылки, С вами я спущусь в подвал, Где лампа тонко Пищит и будто бы чадит, Где очередь стоит Обиженным ребенком. Бог тоже там, но Он пока молчит, Хоть слышит Он молитву из бочонка. Он запах перегара, водки, гнили Вдруг превратит в чистейшую из лилий. И всё, что стоило нам слез, И всё, что было нам как груз, И вся тоска уйдет в навоз, Чтоб дивный сад на нем возрос Для Диониса и для Муз.

4

Я в заснеженном Египте, Я в развале пирамид — Будто кто глушил пространство, Бросил страшный динамит. Зачем комета к нам летит? Зачем ты вспучился, залив? Ответ лежит под белым дном, Драконом невысоких гор, Как дева на ветру шарфом, Загородился. И побережье всё как спальня, Где детский сад в свой тихий час резвился, Где в перьях и подушках пол, Сползли матрасы, клочья ваты… Что значит этот миг горбатый? И что сломалось нынче в мире? Хоть не узнать нам нипочем, Мы все гадаем — кто на чем: На воске кто, кто — на Шекспире. Быть может, просто чернь минут Задумала времен сверженье, Но потерпела пораженье, И белый царствует террор. В небытие мятежников угонят. Как, впрочем, всех. Рисунок на ладони Сместился. Куда-то линии полезли, И я гляжу в глаза созвездий, Подернутых молочной пленкой, — Щенка невиннее, ребенка, Они не знают ничего. Ветшает ткань небес, Свежа одна лишь булка. Луна свисает ухом недоумка, Куда блохою космонавт залез.

5

Как женщина, когда она в разводе, Румянится, и шьет, и красит брови, — Паук, когда и мух-то нет в заводе, Уж в январе свой цепкий ромб готовит. И я вот так — иду сдавать бутылки, Хотя на сигареты мне б хватило, Так жалко их — как будто я на рынке, Они — цыплята, я их год растила, Они звенят, они пищат в корзинке.

6

Гляну в зеркало — и снова детский вид, Время, что ли, во мне стоит? И сломались во мне часы? И не слышу я свиста косы? И я опять подросток нервный, То жалко грубый, то манерный? И запылились только веки, С них не смахнуть уже вовеки Пыльцу дорожную времен.

7

. .

8

Ночью проснулась от крика — Да это же мне подпиливают переносицу: Два-три взмаха напильником, И путь от глаза до глаза Опасен — грозит обвалом. Ах, горб лица, и ты болишь! Вселенную уронили ребенком, И она всё еще плачет. Она горбата. Я видела вчера горбунью юную в аптеке, Она торговала — такая веселая, впрочем. Мужчина в одежде рабочей Попросил у нее презервативы, Так беззащитно и кокетливо Она ему их подала И улыбнулась так приветливо… Чужая боль — как музыкант за стенкой: Мозг раскололся, и любая белка Его достанет сточенным когтём, Дыша, кусая мелко-мелко И в лапках комкая, — для друга своего Несет комочек в домик поднебесный, Чтоб вместе слопать им святое вещество И снова ждать, когда оно воскреснет.

9

Что же значил этот миг? Отчего он стал горбат? Но что-то значил он. Я слышала какой-то крик, Какой-то странный был ожог. Быть может, в стакан вселенной Брошен яд, Комет ужасный порошок, Но в жилах космоса еще не растворился? Гадалки говорят: верней всего, Что в будущем году враг человечества родится, И, может, в этот миг родители его Решили пожениться.

10

Конек заржавленный луны Чертил носком дурные сны В моем мозгу И дуги, смутные круги В замерзнувшем пруду. Знаменья значили: беги! Иль — жди, вот-вот приду? Встал Новый год не с той ноги И плакал на углу. Комета канула во мглу, И мутно-серым языком Залижет горб залив. Опять летит равнина дней, Ты, время, уравняло шаг, И мы, как камень муравей, Твой обползли желвак. 1974

Хьюмби [1]

(Практический очерк эволюционного алхимизма)

В тигле ранней весны Преобразилась. Пост, Алхимик невидимый, Кровь подсинил, Влил в глаза пустоту, Живой водой покропил Священную точку меж глаз. Понимаю старые сны Жизни своей бесноватой, Оседаю в кастрюле весны Порошком красноватым.

1

Хьюмби — от human being — человеческое существо (англ.).

1

Мозг (а верное имя — мост) — Он повсюду. Звезд Брызготня — это он, Вплеснутый в темень. Я чашу протянула к промоклым небесам, И Он ее наполнил сам Ореховатой горькой Кашей знанья. Подмешан морфий к ней, Она — водоворот, Тропический цветок Там, у глазных ворот. Когда гроза в мозгу, Он кружится, плывет. Беспокойною вдовой Он трясет свой крепкий терем, Ливни белые секут Изнутри свой черный череп. Нет, он не зеркало для мира — Я не верю, А мир есть зеркало Сему седому зверю.

2. (Алхимик)

Луну впустил он в левый глаз, А солнце — в правый, Разум гас. За переносицей его Свершилось брака торжество. Под чаном огнь развел, Шептал, чего-то сыпал, Нырнул в кипящее жерло, С молитвой к небу обратясь: «За Бога растворюсь сейчас, Как погибал и Он за нас, За Бога распадусь тотчас, Чтоб вырос из земли алмаз». Пришел нескоро ученик, Нашел он чан остывший, В нем — белый порошок, Как манна. На дне — большую жабу, Во мгле ее зеленой чистой Был человечек с ноготок, Весь каменистый. Но взять его он не решился И бросил в море — видеть сны.