Логика. Том 1. Учение о суждении, понятии и выводе

8. Решение вопроса может достигаться отчасти благодаря разъяснению и пополнению самого представления, служащего субъектом. Если это последнее есть наглядное представление о единичном субъекте, то разрешение вопроса может достигаться путем более точного схватывания и наблюдения, которое открывает нечто, до тех пор не замеченное. Так, если я при взгляде на белый порошок спрашиваю, сладок ли он, и пробую его на язык, то я в этом случае пополнил восприятие; мой ответ является тогда аналитическим суждением на основании нового восприятия. Если мое представление, служащее субъектом, не дано наглядно, то размышление может привести с собой более полное воспоминание, и тут равным образом становится возможным аналитическое суждение. Если же все эти попытки не удаются, то для разрешения вопроса не остается иного пути, кроме как отыскать посредствующие звенья, которые могут создать достоверность для испробованного синтеза; и таким посредствующим звеном, к которому прежде всего способен привести высказанный вопрос, является обучение со стороны другого.

9. Но если ни разъяснение или восполнение служащего субъектом представления, ни посредствующие представления не создают такого основания для испробованного синтеза, которое позволило бы выполнить его в качестве суждения, – то в таком случае вопрос остается нерешенным, причем мы не приходим к сознанию объективной значимости. Или же отсюда вытекает отрицание, так как служащее субъектом представление непосредственно или посредственно устраняет представление, служащее предикатом.

Рассмотрение первого случая, который неправильно именуется проблематическим суждением, мы оставляем для позднейшего исследования. Пока же мы обратимся к отрицанию.

Отдел четвертый ОТРИЦАНИЕ

§ 20. Отрицание как уничтожение суждения

Отрицание всегда направляется против попытки совершить синтез; оно предполагает, следовательно, откуда-то извне взявшееся или внутренне возникшее ожидание, что субъект и предикат должны быть соединены. Объектом отрицания служит всегда выполненное суждение или такое суждение, которое мы пытались выполнить; и отрицательное суждение не может, следовательно, рассматриваться как равноправный положительному суждению и одинаково с ним первоначальный вид суждения.

1. По примеру Аристотеля целый ряд логиков с самого же начала определяют суждение или как утвердительное, или как отрицательное, и это двоякое направление акта суждения они вносят в дефиницию. В этом отношении они правы постольку, поскольку готовые суждения могут быть исчерпывающим образом подразделены на утвердительные и отрицательные; и вообще, поскольку совершается акт суждения, он может совершаться в одном из двух направлений: субъекту или приписывается предикат, или он по отношению к нему отвергается. Но было бы ошибочным взглядом говорить, что утверждение и отрицание суть одинаково изначальные и друг от друга совершенно независимые формы акта суждения. Ибо отрицательное суждение предполагает для своего происхождения попытку или по крайней мере мысль об утверждении, т. е. о положительном приписывании, предиката и имеет смысл лишь постольку, поскольку противоречит такому утверждению или уничтожает его. Или же, наоборот, первоначальное суждение не должно совсем называться утвердительным, – лучше обозначать его положительным. Ибо простое высказывание «А есть В» называется утверждением, в противоположность отрицательному суждению и поскольку оно отвергает возможность отрицания. Но возможность мыслить о возможности отрицания или возможность поставить вопрос, который разрешается посредством «да» или «нет», – все это не принадлежит к числу условий суждения «А есть В»³³.

2. То, что отрицание имеет смысл лишь по отношению к испробованному положительному утверждению, – это становится ясным тотчас же, если вспомнить, что о каждом субъекте можно утверждать лишь конечное число предикатов, а отрицать о нем можно бесконечное число предикатов. Но никому не приходит в голову совершать все те отрицания, которые сами по себе были бы возможны и истинны, ибо для этого не может быть ни малейшего мотива. Ведь для того чтобы имело смысл сказать: «этот камень не читает, не пишет, не поет, не сочиняет стихов», «справедливость не голубая, не зеленая, не пятиугольная, она не вертится» и т. д., – для этого должна была бы существовать опасность, что кто-нибудь может захотеть приписать эти предикаты камню или справедливости.

Отрицание не имеет иного смысла, кроме как указать субъективному и индивидуально случайному движению мышления поставленные ему природой данных представлений границы, ибо мышление в своем движении, в своих внезапных мыслях, вопросах, предположениях, ошибочных утверждениях выходит за пределы объективно значимого. Итак, предпосылкой для отрицания служит субъективно произвольное и случайное мышление, безграничная область ложного, которая именно и заключается в отклонении индивидуального мышления от объективно необходимого и общезначимого. Поэтому его происхождению и присущи эти индивидуальные случайности; и никогда нельзя указать вообще и исчерпывающим образом, что именно было бы необходимо отрицать по отношению к какому-либо субъекту³⁴.

3. Что значит «не» и что имеет в виду отрицание – этого нельзя ни определить, ни описать ближе. Тут можно лишь напомнить то, что всякий делает при этом. Но ввиду неправильных и мудреных взглядов на этот счет можно остановиться на выяснении истинного смысла суждения «А не есть В».

Прежде всего субъект и предикат, взятые каждый сам по себе, в отрицательном суждении мыслятся совершенно таким же образом, как и в положительном. Слова обозначают собой то же самое. Если я говорю: «снег не черен», – то снег обозначает здесь то же самое, как и в суждении «снег бел»; а черный – то же самое, как и в суждении «уголь черен». На словах прежде всего не обнаруживается никакого действия отрицания, они имеют свое обычное содержание. Возбужденный Аристотелем (De interpr. 2 и 3) вопрос, имеется ли такое и , которое могло бы выступить в качестве субъекта или предиката суждения, – этот вопрос совершенно не касается сущности отрицательного суждения, но лишь качества тех субъектов и предикатов, которые вообще употребляются в суждении и которые могут быть приписаны друг другу или же отвергают друг друга. Естественное и первоначальное представление ни в каком случае не может обозначаться выражением «non-А» или non-В»; но выражения эти все же могли бы служить сокращенными вспомогательными формулами, под которыми можно было бы мыслить определенные субъекты или по крайней мере предикаты. Но тогда они функционируют в качестве знаков этих последних и там, где вообще возможно решение, таким субъектам приписываются те или иные предикаты, или же они отвергаются, или такие предикаты приписываются тем или иным субъектам, или же они отвергаются. Суждение «non- есть В» и суждение «А или non-А есть non-В» утверждают; суждения «non-А не есть В» и «А или non-А не есть non-В» отрицают. Это Аристотель установил совершенно правильно. Правда, он пробует (De interpr. 10) все возможные комбинации с неограниченными субъектами и предикатами, но он не делает никакого особого вида из тех суждений, в которых встречаются субъект или предикат формы «non-». Если Кант (Кр. ч. p. V. § 9) наряду с утвердительным и отрицательным суждением ставит бесконечное³⁵ или ограничительное суждение как третье («душа несмертна» означает столько же, как «она принадлежит к бесконечной сфере, которая остается, когда я выделяю смертное»), то он исходит из того взгляда на суждение – ниже нам придется еще оспаривать этот взгляд, – что существенным здесь является-де то, чтобы поставить субъект в сферу понятия и благодаря этому у него и может получиться разница между суждениями «душа не смертна» и «душа несмертна». Но этим он не приобретает никакого третьего суждения наряду с положительным и отрицательным суждениями, и сам он должен признать, что в общей логике нет основания признавать суждение формы «А есть non-В», в котором А приписывается просто отрицательный предикат за нечто отличное от утвердительного высказывания.

4. В противоположность попыткам понимать все отрицательные суждения так, словно субъекту приписывается предикат «non-В», господствующая традиция гласит, что отрицание поражает связку. И поэтому говорят об утвердительном или отрицательном качестве связки. Учение это правильно постольку, поскольку отрицание заключается не в элементах суждения, а в том способе, как они относятся друг к другу. Но ошибочно утвердительной связке противопоставлять отрицательную. Если под связкой понимать выражение того мыслительного акта, благодаря которому в суждении предикат относится как свойство или деятельность к совпадающему с ним субъекту, то тем самым было бы уже высказано объединение их в одно целое. И не может быть никакого синтеза, никакого объединения в одно целое, если субъект и предикат остаются раздельными и не могут даже вступить в единство. Связь, которая разъединяет, – это бессмыслица. Напротив, как в отрицательном, так и в утвердительном суждении собственно связка (грамматически глагольное окончание) имеет совершенно один и тот же смысл: она должна выражать соответственное суждению положительное отношение субъекта и предиката, отнесение предиката к субъекту; она должна пробуждать ту мысль, что предикат принадлежит субъекту. Ибо именно эта мысль, которая заключается также и в вопросе, объявляется ложной; именно против этой попытки и борется отрицание. Связка есть не носитель, а объект отрицания; нет отрицающей связки, а есть лишь отринутая связка.

В простом положительном суждении можно, следовательно, прежде всего различать три элемента – субъект, предикат и мысль об их единстве (в определенном смысле обусловленного категориями синтеза); положительное суждение имеет своей задачей выразить объективную значимость этой мысли как достоверной. В отрицательном суждении имеются налицо те же три элемента в том же самом смысле; но в качестве четвертого элемента сюда привходит (также и грамматически) отрицание, которое противится попытке совершить тот синтез как значимый и всему суждению «А есть В» противопоставляет свое «нет!». И именно это «нет» является теперь объектом той уверенности, благодаря которой и отрицательное суждение заключает в себе утверждение. Суждение «А не есть В» означает столько же, как «ложно, не следует верить тому, что А есть В». Отрицание есть, следовательно, непосредственное и прямое суждение по поводу испробованного или выполненного положительного суждения; лишь косвенно оно есть суждение о субъекте этого суждения³⁶.

5. Если бы отрицание выполнялось благодаря отрицательной связке; если бы, следовательно, «не есть» в суждении «А не есть В» должно было рассматриваться как выражение простого мыслительного акта, – то в таком случае логики, приписывающие «есть» утвердительного суждения способность утверждать существование субъекта, должны были бы ради последовательности и в отрицательном «не есть» допускать тот смысл, что оно может уничтожать существование субъекта.

Но этого отнюдь нет. Напротив, суждение «А не есть В» в общем предполагает существование А во всех тех случаях, в каких оно предполагалось бы и суждением «А есть В». Но само по себе отрицательное суждение столь же мало, как и утвердительное, утверждает что-либо о существовании или несуществовании. «Сократ не болен» предполагает прежде всего существование Сократа, так как лишь при этом предположении может быть речь о его болезни. Но поскольку этим вообще объявляется лишь ложным, что Сократ болен, – постольку предпосылка эта, конечно, не является столь определенной, как в утвердительном суждении «Сократ болен»; ибо это последнее может быть также и отрицаемо, так как Сократ уже умер (о дальнейшем см. ниже, § 25).