Локи все-таки будет судить асгардский суд?
Шрифт:
— Das ist Unsinn!{?}[Это бред] — откликнулся Раиду. — Самый настоящий псевдонаучный бред. После синтеза целительных камней вся наука Асгарда буквально стоит на месте. Хватит топтаться, хватит ждать подачек, надо действовать! Мы должны перенести все важнейшие открытия всех миров в наше общество. Асгард — сильнейший из девяти миров, точнее, он был таким тысячу зим назад. Но что мы имеем сейчас? Чем мы можем гордиться? Наше величие давно сгинуло в пламени бахвальства!
Ивар вздохнул, опустив голову, слыша ошибки в каждой реплике. Брат умел говорить красиво, его обычно слушали, раскрыв рот, ловили его эмоции, особо не вслушиваясь в смысл. А зря. Если в спокойном состоянии он, как любой гениальный ученый, рассуждал здраво и по делу, то, будучи движим эмоциями, срывался в плохо аргументированные обвинения. Так,
— Идея налаживания производства вещей из Мидгарда давно liegt in der Luft{?}[витает в воздухе], — откликнулся Мастер, увлеченный слогом Раиду и явно не вслушивающийся в смысл фраз. — Еще до падения моста я беседовал со многими логистами Мидгарда и слышал о сотнях изобретений людей, которые могли бы перевернуть не только быт поселения, но и быт всего Асгарда. Но Один Всеотец категорически против. Он за вечный мир.
— Он за вечное болото, — зло выкрикнул Раиду. — Мы не имеем права синтезировать оружие, мы не имеем права пускать в страну богов посторонних, мы не имеем права на все. А главное, даже если этот выродок, наш царь, падет в распре, его сын продолжит политику своего папаши.
— Что верно, то верно, — подтвердил Фену, бросая в камин маленькую веточку, на которую потухающий огонь тут же с жадностью набросился. — По слухам, Тор весь в отца.
— Все было бы так, если бы мы einen Ersatztrumpf in der Hand nicht hatten{?}[Если бы у нас не было в рукаве запасного козыря], — заметил Мастер, подавшись вперед и начиная понимать, к чему его подчиненный затеял весь этот разговор. — Я ведь правильно понимаю, Раиду, что ты, как и я, помнишь, что мы не переприсягали Одину после всего… произошедшего.
Ивар не вслушивался в мало интересующий его разговор о снабжении, он тасовал карты таким образом, чтобы последовательность восьмерок и семерок не сбилась, однако он все равно заметил, как его брат и глава естественной науки обменялись понимающими взглядами.
— Разумеется. И я буду верен своему царю, — торжествующе заявил естественник, расплываясь в улыбке. Собеседники инстинктивно отшатнулись: обычный, почти звериный оскал, получавшийся у Раиду вместо улыбки, в этот раз оказался еще более ужасающим, наполненный неприкрытым торжеством и неотвратимой жестокостью.
Ивар сдержанно кивнул, как обычно не выдавая даже жестом своих истинных эмоций. Если бы кто-то мог заглянуть в его колоду, то заметил бы, что он упустил одну из восьмерок: она смешалась с прочими картами, — но поскольку никто не обращал на него внимания, то никто и не мог знать, что он обеспокоен таким неожиданным поворотом беседы. В его голове плохо укладывалось происходящее. Да, действительно, после смерти Локи переприсяги не было, потому что царевич не был коронован по всем правилам, он лишь заменял отца на неопределенное время. Так считали все, и хотя никому в голову не придет сейчас открыто заявить, что он служит изгнаннику, а не царю, формально все жители Асгарда клялись в верности младшему царевичу и должны были подчиняться его воле.
— Простите мне мое уточнение, но верно ли я понимаю, что вы готовы стать верной армией младшему царевичу? — спросил Ивар, вставая с кресла. — Я полностью разделяю ваше мнение касательно Одина, но мы столь мало знаем его сыновей.
Смею напомнить, что наши знания основываются более на слухах, чем на фактах и доказательствах. Можно ли считать доказанной теорему о том, что Тор будет следовать во всем политике своего отца? И можем ли мы быть уверенными, что Локи поступит иначе, взяв в руки Гунгнир?— Смолкни, Ивар! — резко оборвал брата Раиду, вскакивая и хватая последнего за горло. Ивар даже на мгновение испугался: он никогда не видел такой ярости, направленной на него.
— Шавка Хагалара, — бросил Раиду ему в лицо, отталкивая от себя, так что Ивар чуть не споткнулся о кресло. — Царевич Локи — лучший ас из тех, кто рождался на этой земле!
— Ich habe mich nicht verhort{?}[Я не ослышался], Раиду? — поднялся Мастер, стараясь встать между братьями и погасить конфликт. — Ты говоришь о ком-то, что он лучший ас на всей земле? Ты говоришь о ком-то не только гадости? Это невероятно. Я не могу поверить, что мог родиться тот, кто вызвал бы у тебя что-то, кроме отвращения. Похоже, царевич и в самом деле обладает всеми известными добродетелями.
— Что уж говорить, — встрял Фену. — Он хотя бы в том же положении, что и мы, и это значит…
— …что он восстал против Одина, — Раиду отошел от Мастера и Ивара, который медленно массировал шею: на его лице играли блики огня, делая его зловещим. — Он был спасителем Асгарда от Ледяных Великанов, он погиб героем! И что с ним сделали, как только он вернулся обратно? Его жестоко пытали, едва не лишив рассудка, а потом сослали к нам. За что, спрашивается? Не верю, что есть преступление, которое не было бы для него добродетелью. Либо же оно было слишком незначительно для столь жестокого приговора. Нет, все ложь! Он восстал против Одина, это единственная причина, из-за которой его могут заставить замолчать, вырвать язык!
— Тут я ничего не могу сказать, — пожал плечами Фену, вставая и осматривая шею Ивара: он никогда не видел братьев вместе, и хотя был наслышан о несдержанности Раиду, все-таки такого не ожидал. — Я даже ни разу не видел Локи.
— А я видел и говорил, — перебил Раиду, расплываясь в мечтательной улыбке, вспоминая, как он сидел подле царевича на скамейке, и тот внимал ему так, будто перед ним равный. — Er ist der beste Ase{?}[Это лучший из асов].
— Возможно, что и так, — согласился Мастер, присаживаясь и жестом предлагая сесть и остальным. — Более того, говорят, что он прибыл из Мидгарда. Если он провел там целый год, то убедить его в том, что топтаться вечно на месте нельзя…
— Уж тогда надо называть вещи своими именами, wir brauchen eine industrielle Revolution{?}[промышленная революция нам нужна], — ответил Фену, пододвигаясь ближе к огню и с беспокойством глядя на Ивара. — Мы не можем просто взять технологии с Земли. Как ты правильно заметил, Раиду, люди живут на электричестве. Мы давно могли бы устроить его в поселении, но остальная часть государства от этого ничего бы не выиграла. Электростанции — это такое сложное сооружение, которое, при нашем теперешнем развитии, не будет нам доступно еще многие столетия. Мы и Торпеды смогли завезти только потому, что освоили технологию изготовления деталей, создали подходящие чернила, иначе мы бы не стали связываться. Кстати, сейчас Торпед уже нет в Мидгарде. Их заменили совсем другие аппараты, работающие не с реальностью, а с изображениями, которые нельзя даже потрогать. Ну да что я вам объясняю? Я согласен с вами, что Локи — наш шанс на изменения, но на позитивные ли?
— А куда хуже, скажи мне? — тут же ощетинился Раиду. — Болото, в которое нас загнал Один, — это высшее бесчестие! Смешно даже признаваться вам, что когда-то я чуть не боготворил Одина, — Раиду усмехнулся, вспоминая свое прошлое мировоззрение, которое сейчас казалось ему глупостью и ребячеством. — Я боготворил его, его правосудие. Мне, безумцу, казалось, что во дворце можно найти все блага мира. И что в итоге? Законы, поставленные Одином и свято исполняемые нашими тингами, суть ложь!
— Наша судебная система могла бы многое выиграть, если бы мы взяли одну достаточно простую штучку с Земли, — протянул Фену, вспоминая свое недолгое общение с полицией. — Земляне придумали дактилоскопию, снятие отпечатков пальцев. Если бы у нас это ввели в оборот, то преступлений стало бы в разы меньше, но я не думаю, что отец богов и людей пойдет на такой шаг.