Локи все-таки будет судить асгардский суд?
Шрифт:
— Твой друг, кажется, выбрал себе лошадь, — заметил торговец, читая едва различимые слова: «Вторая лошадь. Оседлай».
Локи закатил глаза к лазурно-голубому небу. Час от часу не легче: белка не могла говорить, но могла писать. Таки настоящий соглядатай отца? Не расскажет, так напишет, если ей что-то не понравится. Значит, опять никакой свободы, придется беспрекословно подчиняться ей, как раньше отцу? Надо узнать её намерения. Но для этого придется переписываться… С белкой? Это было выше его сил и понимания. И с какой стати изначальна тварь выбирает, какую лошадь покупать бывшему царю Асгарда? Но не спорить же с ней! Локи на мгновение представил себе, как они с белкой устроят письменный спор на мокром песке: да весь Ванахейм сбежится поглазеть!
Быстро оседлав коня, Локи выехал все на тот же пустой пятачок земли, расшагивая животное. Огромный конь, около двух фатомов в холке, огненно рыжего, «живого» окраса, с белыми гольфами, широкой полосой на лбу, «медной» гривой и длинным пышным хвостом великолепно смотрелся под Локи, о чем не замедлил сказать торговец и написать белка. Коротко кивнув, царевич начал рысить, толкая
Отшагивая коня, Локи уже не сомневался, что возьмет именно его — после несносной лошади Тора ехать на спокойном «измельченном миндале» одно удовольствие.
«Бери» — приказала белка. Локи утвердительно кивнул, не собираясь спорить со спутницей. Кто знает, как может отомстить обиженная белка? Хозяин расплылся в невероятно милой улыбке и отчаянно закивал, бормоча про «прекрасный выбор».
Гулять по ярмарке с конем было крайне неудобно, поэтому Локи отвел его на постоялый двор. Возвращаться туда пришлось еще пару раз: многие покупки оказались слишком громоздкими, чтобы таскаться с ними весь день. Открывая дверь в комнату, царевич страстно желал, чтобы там не было отца. В этом ему повезло: за весь день они ни разу не столкнулись ни в комнате, ни на самой ярмарке. Из покоев Локи захватил белую бумагу для стукалок и грифель.
«Ты говорила с лошадью?» — написал он на бумаге.
«Да» — тут же ответила белка.
Локи, усмехнувшись, кивнул, выражая благодарность. Сама мысль о бурной переписке с белкой вызывала у него нервный смех. Ходить по базару и советоваться с ней, что именно покупать. Такого даже в театральных постановках не увидишь!
Локи принялся методично скупать все необходимое по списку. Белка больше не мешала ему, устроившись на плече и задремав. В первую очередь Локи интересовали ткани, которыми он мог украсить новое жилище. Ванахейм славился своими полотнами и посудой из металла и дерева, на которых умелые женщины выводили самые невероятные рисунки. В основном, правда, иллюстрации к священным книгам. Религий в Ванахейме было столько же, сколько и деревень, поэтому разобраться, кто где и почему нарисован, не представлялось возможным. Локи неспешно переходил от одной лавки к другой и везде слышал только язык асов. Это начинало раздражать. Ванахейм изобиловал традициями, обычаями и мелкими празднествами. Существовала своя особая система вежливости, не позволяющая пользоваться левой рукой, указывать пальцем, касаться головы собеседника, сидеть, положив ногу на ногу, ссориться и говорить о политике. Древняя культура дополнялась не менее древним и простым языком, который, казалось, вымер. Дойдя до мастерской с инструментами, Локи решился завести еще один разговор.
— Harga ini berapa?{?}[Сколько это стоит?] — спросил он, указывая на топорик.
— Тебе уступлю за четыре мелких серебра, — тут же отозвался купец.
— Malah sekali!{?}[Как дорого!] — Локи попытался заставить вана перейти на его родной язык.
— Нет, цена очень хорошая, — тот будто не замечал потуг собеседника.
— Две! — сдался Локи.
Они долго спорили и отбивали необходимые по весу кусочки серебра, после чего Локи удалился, довольный собой и покупкой.
Несколько часов пролетели незаметно. Заполучив все необходимое, царевич двинулся к постоялому двору, собираясь предъявить отцу покупки и остатки денег. Рататоск, мирно спавшая на плече, пробудилась, застрекотала. Локи дернулся, когда в ухо впились остренькие коготки, а стрекот почти оглушил его. Запоздало пришло осознание происходящего. И что же он делает? Идет к отцу отдавать серебро? Этого не хватало! Царевич принюхался, улавливая вкусные запахи эфирных масел. Осмотрелся, понял, что находится среди лавок с безделушками. Раз отец отдал ему деньги, он их потратит полностью — сохранять для себя нет смысла: в поселении они ни к чему, а совершать какие-то покупки в Асгарде он не планировал. Неприятные мысли, отошедшие на второй план во время прогулки, снова захватили его: когда-то получить деньги и погулять по ярмарке в одиночестве было пределом его мечтаний. Но теперь, после Бездны и обретенной самостоятельности, эта подачка вызывала ненависть и брезгливость. Кроме прочего пришлось признать, что прогулка в одиночестве — странный зверек не в счет — не столь весела, как ему представлялось в детстве. Она больше походила на рутину. В течение дня он несколько раз ловил себя на воспоминаниях о том, как хорошо проводил время с Тором и слугами. С какими горящими глазами они бегали, если им позволяли, от одной лавки к другой. Смотрели на прыгающие фонтаны, пытались поймать в небольшом прудике огромную рыбу, раскрывавшую рот в надежде, что её покормят хлебом. С ярмаркой Ванахейма было связано столько хороших и светлых воспоминаний, что на мгновение Локи показалось, будто он увидел в толпе себя вместе с братом. Конечно, это были другие дети, но как похожи!
С тяжелым сердцем царевич подошел к очередному улыбающемуся купцу и принялся торговаться за какую-то совершенную безделицу. Спор увлек его, отогнав грустные мысли, и скоро он уже, подобно себе прошлому, быстрыми шагами пересекал улицы, выискивая знакомых с детства торговцев и скупая все, что душа пожелает. Жадный взгляд выцеплял на прилавках красивые, ненужные безделушки, получить которые он мечтал столетиями.
В мешочке звенел почти бесконечный запас серебра, распаляющий желание обладать. И только голод заставил царевича остановиться подле лавки с горячим рисом. Уличная еда была простой, без всяких излишеств и соусов, но от этого не менее вкусной. Прикончив плошку белого, отварного, тающего во рту риса, Локи вспомнил о спутнице. Она ведь тоже голодная. Придется кормить, а то еще нажалуется отцу. Только вот что ест изначальная белка? Вряд ли простые орехи. Локи провел рукой по плечу, намереваясь снять Рататоска и попросить его описать свои вкусовые пристрастия, но пальцы ухватили пустоту! Царевич остановился так резко, что спешащая за ним дородная матрона врезалась в него. Локи пробурчал невнятные извинения и принялся осматривать и ощупывать каждую складку на одежде. Белка же только что была здесь! Руки царевича лихорадочно мяли светлую ткань, но безрезультатно — зверек испарился, словно его никогда и не было. Локи прошиб холодный пот. Таки свершилось: он потерял соглядатая отца. Или его украли? Или белка, задремав, свалилась с его плеча, а он даже не заметил? Или она отправилась докладывать отцу о том, что он смеет тратить царские деньги на бесполезный хлам? Локи кинулся назад к лавкам, где покупал бессмысленные побрякушки. Кислород с трудом пробирался в легкие — к непривычному воздуху добавилась еще и паника от содеянного. Купцы встречали тяжело дышащего и волнующегося царевича добрыми улыбками и объятиями, интересовались, что ему угодно на этот раз. Заслышав сумбурные вопросы о белке, кивали и утверждали, что она спала на его плече, сочувствовали, предлагали пойти и купить новую. Локи перевел дух: купцы видели её спящую на плече, значит, она не к отцу побежала. Значит, украли! Локи чуть не взвыл, когда очередной ремесленник в порыве сочувствия предложил подарить белку во много раз красивее прежней. Если Рататоск и правда украли, то нарушится мировое равновесие — изначальная белка не может надолго покидать свой пост. Что случится с орлом и драконом, когда они не досчитаются своей приятельницы? Локи понятия не имел, какими именно полезными делами, помимо сплетен, занималась белка, но был уверен — её обязанности связаны с благополучием всех миров. И почему он сразу не отправился к отцу, как собирался, а остался на рынке — тогда бы белка не потерялась! И вот теперь он не может вернуться домой без нее — отец сдерет с него шкуру заживо и будет прав!..…Темнело. Безрезультатные поиски отняли море сил и порядком утомили царевича. Он устало плелся по улицам, в тысячный раз прокручивая произошедшее, и никак не мог ответить на вопрос: каким образом он умудрился потерять белку? Почему не почувствовал, когда она соскочила с плеча? Или её грубо стянули? Погруженный в собственные безрадостные мысли, Локи и не заметил, как ноги вынесли его к постоялому двору. Шикарный каменный дом казался унылым и безжизненным. Делать нечего, придется идти к отцу и признаваться во всем.
Только перед самой дверью он вспомнил о позволенной себе дерзости — о безудержной растрате — за это его тоже не похвалят. «Жаль все же, что отец не захотел гулять со мной» — Локи горько усмехнулся. Если бы он гулял с отцом, то не смог бы осуществить давнюю мечту, но зато изначальную белку не потерял бы.
— Я дома, — он вошел без стука. Отец сидел за письменным столом и читал какой-то свиток, а на его коленях сидела и хрустела орехами…
— Рататоск! — воскликнул Локи, не сумев скрыть своего удивления. Белка на мгновение отвлеклась от ореха, бросила на него ничего не выражающий взгляд и продолжила поедать орех, раскидывая скорлупки по полу и по коленям Одина. Вот вредная белка!
— Вернулся, — Один поднял на него взгляд, полный насмешки. — Смотрю, ты увлекся покупками настолько, что даже умудрился потерять моего соглядатая, — он почесал белку за ушком и протянул ей еще один орех.
— Я не хотел… — начал Локи, но осекся на полуслове: не оправдываться же перед отцом, в самом деле.
— Однако ты и без белки нашел дорогу домой, — заметил Один. Локи мог поклясться, что отцу нравилось видеть его таким растерянным, хотя этого не могло быть.
— Вот, — он протянул список, чтобы побыстрее закончить неприятный разговор.
— Что это? — отец недоуменно воззрился на лист, но не взял его.
— Список купленного, — пояснил Локи, злясь, что ему приходится объяснять очевидные вещи. О, как будет разгневан отец, когда узнает, что он потратил все серебро! Но сегодняшнее счастье того стоило. Пусть лучше отец сердится из-за денег и забудет о настоящем допросе.
— Зачем? — Один отложил свиток. — Я думал, ты и сам знаешь, что тебе нужно.
— Знаю, — недоуменно протянул Локи. И опять он неправильно рассчитал действия отца. Сколько царевич помнил, тот крайне щепетильно относился к деньгам. Именно отец когда-то приучил его покупать только самое необходимое и составлять списки.
— Я потратил все деньги, — бросил Локи небрежно, отходя к своей кровати. Он уже не мог предугадать, что рассердит отца, а что нет.
— И все купил? — рассеяно гладя белку, Всеотец смотрел куда угодно, но не на сына.
— Да, — Локи принялся вынимать из тряпиц покупки, не без удовольствия перебирая вещи, приобретенные им лично.
— Вижу, я верно рассчитал: тебе хватило серебра как на достойные вещи, так и на сущие безделицы.
Локи замер, едва не выронив кубок. Ненависть на мгновение блеснула в его глазах. В словах отца была откровенная издевка! Сперва белка, которая все еще жует орех и делает вид, что ничего не слышит и не понимает, хотя прекрасно может рассказать всем девяти мирам сплетню о младшем сыне Одина, еще недостаточно взрослом для принятия самостоятельных решений. Теперь еще и это. «Тебе должно было на все хватить»… Словно он маленький ребенок. Хотя почему «словно», отец явно делает все, чтобы он себя именно таковым и чувствовал. Ничтожеством, чьи слова и поступки ничего не значат. Но если раньше он и был таким, то не теперь, когда столько всего пережил. Хватит с него унижений!