Лондон в огне

Тиф отвечала на вопросы, теребила фартук, делая вид, что страшно волнуется. Обыскивали комнаты небрежно и наспех, явно для проформы. Брезгливы эти двое джентльменов в черном. Странные мирмидоняне — что за выговор у них? Долго в колониях жили, что ли?

— Значит, вы и сегодня ничего не видели, мисс Лидл? — статный джентльмен с рукой на перевязи вновь улыбнулся. Надо думать, считает, что его поганая ухмылка способна очаровать любую девицу. Тиф таких самоуверенных хлыщей в свое время вдоволь навидалась. Чаевых от них, благодетелей, не дождешься. Как же, такое снисхождение девушке оказали — дали себя ублажить.

— Сэр, ночью у нас небезопасно. Я запираюсь, и стараюсь даже к окну не подходить, — призналась Тиф.

— Разве я что-то про ночь сказал? — усмехнулся холеный красавец. — Речь идет о последнем часе, мисс Лидл. Не старайтесь казаться глупее, чем вы есть на самом деле.

— Видит бог, я вовсе не стараюсь быть глупой, — запротестовала девушка. — Два последних часа я была в лавке. Покупателей сейчас мало, но заходил один джентльмен, очень дотошный. Торговался за сахарницу, но мы не сошлись в цене.

— Некий мистер Скьютон. Уже задержан. Пока все подтверждает, — вставил свое слово инспектор Хантли.

— Мне абсолютно безразлично кто и что подтверждает, — отрезал Лощеный, поглаживая свою подпорченную руку. — И будьте любезны подождать, инспектор, когда вас спросят. Мисс Лидл, мы сэкономим уйму времени, если вы сразу скажете, где они прячутся. У нас нет сомнений, в том, что эти хитрецы с Гринфилд-стрит удирали в вашу сторону и весьма целеустремленно. Так или иначе, вы их видели и вы их знаете. Соберитесь с мыслями, и скажите. Ну, смелее, маленькая мисс.

— Но, сэр, о ком вы спрашиваете? — Тиф невыносимо хотелось обложить тупого мерзавца по-уличному. Но что толку? Самый худший вариант случился — обвиняют в том, о чем ты не имеешь никакого понятия. И судя по тону, отвертеться не удастся. Проклятье, что за неудачный расклад.

— Мисс Лидл, я даю вам минуту: или вы нам все рассказываете и получаете несколько месяцев тюрьмы. Уверен, королевский суд учтет вашу доверчивость и молодость и приговор будет снисходителен. Или вы сейчас отправляетесь в управление Второго Департамента, где отличные новые камеры и современная допросная, — лицо Лощеного стало суровее — еще одна маска, тщательно отрепетированная перед зеркалом. — Смею вас заверить, там вам станут задавать вопросы без спешки и обстоятельно. Вы впутались в весьма серьезное дело, мисс Лидл. Даже если вы избежите виселицы, вы выйдете из тюрьмы весьма и весьма увядшей дамой.

— Но что я должна сказать? — взмолилась Тиф, бросая просительные взгляды на инспектора, на джентльменов в черном, на констебля, что охранял у дверей странноватого юнца в удивительно нелепом пальто — сопляк неуклюже держал перед собой скованные наручниками руки. Мальчишку Тиф узнала и могла бы сказать о нем пару слов. Но ведь с гамлетами[1] только начни говорить, наплетешь всё, что они захотят.

— Вы весьма недалекая особа, — с досадой признал Лощеный, сдвинул рукав щегольского пальто, взглянул на запястье — там красовался золотой браслет с часами. Видимо, новая мода — и чего только эти эстеты-содомиты не выдумают. — Пора ехать. Инспектор, доставьте девицу и нашего юного скромного друга в управление Второго.

— Но, сэр, мне необходимы основания для ареста… — неуверенно начал инспектор Хантли.

— Выполняйте, — приказал Лощеный. — Лично доставите, выйдете из управления и забудете об арестованных. Вам ясно? И не задавайте лишние вопросы. Сегодня вы действовали крайне небрежно, инспектор.

— Полностью с вами согласен, сэр, — буркнул Хантли. — Мисс Лидл, возьмите с собой необходимое…

— Инспектор, давайте-ка я похлопочу и вас переведут директором богадельни Фаундлинга? — поворачиваясь к двери, улыбнулся Лощеный. — Там вам самое место. Двое моих лучших людей ранены, а вы тут любезничаете с притворщицами-шлюшками.

Снаружи у дверей лавки раздались крики, кто-то хрипло вопил:

— Приказано лично в руки! Особый пакет, чертт возьми!

Распахнулась дверь, боком ввалился констебль в форме полиции Сити — желтые знаки различия и пуговицы сияли, словно их только что начистили.

— В чем дело? — рявкнул Лощеный, отшатываясь и спасая свою поврежденную руку от неуклюжего гостя. Тот удержал равновесие, вытащил из сумки на боку конверт и отрапортовал:

— Срочный пакет. Приказано вручить и немедля ждать ответа.

Констебль сунул недоумевающему однорукому щеголю послание и грузно промаршировал вглубь дома:

— Жду, сэр!

От бабаханья шагов туповатого полицейского звенели стекла витрин и фарфор на полках. Лощеный хмыкнул и сунул послание одному из своих телохранителей:

— Взгляни, что там еще такое, Крис.

— Кажется, это газета, — с удивлением пробасил здоровяк-телохранитель.

— В каком смысле? — возмутился Лощеный. — Вскрой печать и…

Все присутствующие уставились на пакет — вскрывать там попросту было нечего — просто сложенная газета, довольно потрепанная. Вовсе не то что нужно туповатый посыльный из Сити передал…

— Что этот идиот мне всучил? — зарычал Лощеный. — Эй, парень, ты где?

В комнатах было тихо, лишь донесся краткий скулеж щенков. Тиффани вздохнула — не понимают зверюшки шума. Ну, не пропадут, доброхоты подкормят.

— Что за ерунда? — вознегодовал Лощеный. — В лондонской полиции собрались сплошные недоумки. Эй, кто-нибудь, возьмете у увальня пакет.

Инспектор Хантли двинулся во внутреннюю комнату, но тут входная дверь вновь распахнулась, и в лавку ввалилось двое борющихся людей. Тифф подавила вскрик досады — Плейг вздумал глупить.

— Фунт и еще шиллинг! Это моё, — ворчал ветеран, стряхивая с себя констебля.

— Сэр, я его останавливал, но он лезет будто глухой, — оправдался полицейский, хватая в объятья нарушителя спокойствия.

— Он и есть глухой, — сообщил инспектор Хантли. — Это сторож здешних домов. Эй, в чем дело, мистер Плейг?

— А, инспектор! — громогласно обрадовался Плейг, высвобождаясь из рук полицейского.

— Прошу прощения, но в таком неприятном случае я никак не могу уступить.

— Не стоит так орать, — морщась, заметил Хантли. — Что это на вас нашло?

— Мне здесь должны, — Плейг бросил краткий взгляд на хозяйку «Редкостей». — Фунт и еще шиллинг. За починку шкафа. Если вы арестуете мисс Лидл, тогда плакали мои денежки. Так не годится. Кто мне заплатит?

Краткой встречи взглядов хватило. Когда ласкаешь человека, спишь с ним и греешься об него, начинаешь человека понимать, даже не желая понимать. Плейг в ярости. Он еще разговаривает и врет полиции, но он уперся — в тюрьму Тиф не попадет!

Мужская твердость — жуткая вещь. Напрасно он так. Теперь в тюрьму попадут оба. И даже редких передач с воли уже не будет.