Лондон в огне

Сквозь редеющий дым пролетело нечто круглое, ощетинившееся металлическими наростами, петлями проводов. На куполе этого страшного устройства сверкал красный огонек. С тяжелым стуком устройство закрутилось перед прилавком…

— Бомба!

На этот раз выбор направления исхода из «Лавки редкостей» был единодушен — констебли и люди в черном устремились к входной двери. Инспектор Хантли счел, что можно пренебречь субординацией и наступил на спину упавшему подчиненному. Впрочем, покинуть лавку успели почти все…

…— Пустите! — воротник врезался в горло Тиффани и она задыхалась.

— Мешок бери и тикаем!

Тиф осознала, что ее отпустили, стоит перед задней дверью и у её ног ждет совершенно чужой полупустой мешок.

— Постойте! — в коридор, путаясь в полах пальто, выскочил юнец. — Разрешите последовать за ва… — сопляк осекся.

Тиффани тоже не совсем понимала — рядом с ней стоял сэр Лощеный и неприлично задрав полу щегольского пальто ковырялся в кармане брюк.

— Что уставились, чертт вас возьми?! Сейчас бомба грянет. А то и вообще пристрелят вас, — пробормотал красавец, чиркая спичкой.

Что-то цилиндрическое и небольшое полетело в коридор, а Лощеный призвал:

— Взялись! Парень берет девицу, девица берет мешок. Я объясняю публике суть. Пошли!

— Сэр, у меня наручники, — ошеломленно напомнил юнец, во все глаза глядя на озабоченного джентльмена.

— Всегда так! Сплошные отмазки! Мешок бери! И осторожно!

Лощеный распахнул дверь, крякнув, подхватил на руки Тиффани. В тот же миг внутри дома звонко бухнуло, зазвенели лопнувшие стекла окон.

— Пожар! Ирландцы! Рыжая Мэри! — завопил красавец, выбегая наружу.

Со стороны пустыря почти никого не было, лишь в отдалении замер постовой констебль. Но тут же из-за угла выскочила пара полицейских, показалась стайка перепуганных, но любопытствующих зевак…

— Живее! Перекрыть все стороны! — командовал сэр-красавец, натужно рыся со своей ношей в сторону. — К дому не подходить! Автоматоны отвести! Лестницы и багры сюда! Свидетелей отсюда! Пожар! Все к канаве! Помпы и воду!

По пустырю бежали уже десятки людей, крики и брань слышались со всех сторон. Но беглецы уклонялись от сутолоки подальше — к дому 11-а.

Несмотря на свою атлетичную внешность, сэр Лощеный явно запыхался.

— Поставьте, я сама, — прошептала Тиф.

— Очень хорошая мысль, — тут же согласился джентльмен и уронил свою ношу, правда, тут же помог девушке подняться. — Сюда!

Беглецы протиснулись в узкий проход.

— Сэр, на улицу нам сейчас выходить не слишком разумно, — намекнул юнец. — И не могли бы вы освободить мне руки?

— Могу. Но позже. Ходу!

Тиффани бессмысленно бежала, куда-то лезла, взбиралась… Ее почти спихнули за забор. Вокруг опять был пустырь. На улице сигналили, звонили полицейские и пожарные экипажи, гнусно выли автоматоны. Свистели десятки свистков, тарахтели трещотки…

— Не уйдем, — озираясь, пропыхтел юнец.

— Ты вообще можешь сразу сдаться, — посоветовал спятивший сэр Лощеный. — Чего, тебе, туповатому бояться?

— Увы, сэр. Меня почти наверняка убьют. Как свидетеля.

— Вот лезешь куда не просят, а потом удивляешься, — хмыкнул сэр-красавец. — Ладно, можешь пока нам компанию составить. Вон: кусты и вдоль канавы к трубе. Мешок не урони!

— Но, сэр, на коллекторе надежный замок…

— Ай-ай, какая неожиданность. Кто бы мог подумать?! Замок?! Взовем к святому Бонифацию, он поможет. Идешь или нет?

…Тиффани опять волокли за руку. Она чуть не потеряла увязшую туфлю, ее и туфлю немедля зверски обругали… Впереди тянулась канава…

— Глубоко не дыши. С непривычки сомлеть можно.

— Я привыкла, — машинально ответила Тиф.

…Спрыгнули на кирпичный карниз, идущий вдоль потока. Джентльмен бестрепетно шагнул в воду, погрузился в поток выше колен и принялся возиться с массивным замком на решетке. Замок почти тотчас остался в его руках…

— Вот, кругом бездельники, уставом да инструкцией пренебрегают, запереть толком не могут. Вопиющие безобразия! — пояснил ловкач-взломщик, открывая решетку.

— Снимаю шляпу перед вашей предусмотрительностью, — почтительно уведомил юнец.

— Да ты ее вообще потерял, шляпу-то, — хмыкнул непредсказуемый красавец. — Да и есть ли у тебя голова? Вечно то тебя ноги не туда заводят, то язык лишнее мелет.

— Я четко выполнял договор. Не было ни слова сказано до того как… Собственно, я вообще ничего не успел сказать, — промямлил мальчишка.

— Это-то понятно. Иначе бы кто с тобой разговаривал, с мертвеньким-то? Но результат-то, результат, а? Вот по чьему хотению мы здесь дерьмо нюхаем?

— Роковое стечение обстоятельств. Мне очень жаль. Клянусь, если бы мог только подозревать об этой волне совпадений…

— Вот! Главное — волна. Стихия! Против нее не попрешь. А то Логос, планы, методы логического анализа и прогноза. Наивные вы люди.

Тиф не понимала почти ни слова — смысла в разговоре, похоже, не имелось. Да Тиф и не желала понимать. Она села на корточки, попробовала отжать мокрую юбку и заплакала.

…Что-то говорили, грубо обругали, куда-то вели. Возражать сил не имелось, Тиф покорно шла, сворачивала когда велели, плакала во тьме, ударялась головой, поправляла сползающую шаль. Она знала, что тьма выведет к Излингтонскому кладбищу — прямо в гниющее месиво мертвой плоти и червей… Снова наорали… Тиф вздрагивала от подзатыльников и спорящих голосов. Кто-то скверно ругался разными голосами…

…Потом горела тусклая лампа, Тиф сидела на относительно мягком, держала бутылку. Плакать уже не было сил, бывшая хозяйка «Лавки редкостей» покашливала и экономными глотками тянула из горлышка. Кажется, это был дорогой виски, и его следовало беречь…

…Проснулась Тиффани в темноте. Болела голова и ноги. Стоило пошевелиться и навалился проклятый кашель.

— Котелок слева, — подсказали в темноте. — Чай еще горячий. Прошу прощения, мисс Лидл, но я заваривал на лампе и у напитка странный привкус.

Тиффани напилась едва теплой густой жидкости, совладала с кашлем и спросила:

— А вы кто?

— Вильям Холмс, к вашим услугам.

— Простите, сэр, я вас не знаю.

— Естественно, мисс. Не пугайтесь. Мы не представлены друг другу. Но не сомневайтесь, я джентльмен, и вашей чести ничего не угрожает.

Тиффани послушала во тьме свой каркающий смех и глотнула еще чаю.

— Знаете, Вильям вы очень молоды. Я вас вспомнила. У вас не очень болит лицо? Помнится, вас крепко оттузили.