Лора

– В самом деле. Может, мне забрать его и принести тебе?

Все волоски на теле Лоры встали дыбом от того, насколько тонко богиня вела свою игру.

– Нет, – протянул Рат с высокомерной улыбкой. Он говорил тоном родителя, потакающего ребенку. – Ты недостаточно сильна, чтобы тащить его. Я позволю тебе нести его, как только работа будет сделана, и мне он больше не понадобится.

Лора подняла Эгиду, чтобы никто не заметил, как она вставляет наушник.

– Ты опустилась до союза с ним? – Лора обращалась к Афине, а не к Рату, зная, что это его взбесит. – С одним из низших новых богов, которых ты всегда презирала?

Выпрямившись во весь рост и раздувая грудь, Рат загородил собой Афину, высокомерно глядя на Лору сверху вниз.

Но Лора смотрела мимо него.

– Сероглазая признает своего хозяина, – заявил Рат с ноткой гнева в голосе. – Это то, что ты отказываешься делать, но ты ведь всегда была несдержанной и невоспитанной, не так ли? Маленькая негодяйка, которую нужно растоптать. Ожидание сделает это еще более сладким. С этого дня и впредь ты будешь служить мне во всем, чего я только пожелаю – ты и та девчонка из Одиссеидов. Я усажу по одной на каждое колено.

Отвращение и гнев ослепляли Лору. Ярость вспыхнула в ее крови, угрожая сжечь всякий самоконтроль.

«Сосредоточься», – приказала себе Лора. Ее план все еще мог сработать – она еще могла стравить их друг с другом.

– Значит, вы с Артемидой вступили в этот Агон, планируя расправиться с новыми богами, – продолжила Лора, сдвигаясь вправо, прочь от Рата, в сторону платформы с цистерной. – И ты подобралась ко мне, надеясь, что я отдам тебе Эгиду и помогу подобраться к новому Аполлону, чтобы убить его и, может быть, кого-то еще из новых богов, включая этого.

Теперь все это было так очевидно для Лоры.

Рат сделал вдох, из его груди вырвалось рычание, но Лора уже отмечала признаки неуверенности в его лице и в том, как он снова встал между ними, пытаясь заставить Лору смотреть на него.

– Она верна власти и признает власть во мне, – провозгласил Рат. – Даже из тебя, отвратительного, дикого маленького зверька, я мог бы вылепить что-то. Но ты умрешь так же, как и жила – как ничтожество. Беспомощная и одинокая.

«Сосредоточься», – снова подумала Лора, сопротивляясь подступающей тошноте. Ее хватка на Эгиде усилилась до ломоты в пальцах. Каждая мышца в теле кричала от напряжения, умоляя об освобождении.

Она протянула руку и незаметно нащупала выключатель на наушнике. Какую бы еще гнусность Рат ни собирался изрыгнуть, все растворилось в неестественной гулкой тишине.

Это помогло Лоре привести мысли в порядок, еще больше разжечь жажду мести в своем сердце. Она хотела, чтобы они почувствовали такую же боль. Она хотела видеть, как эти боги истекают кровью и страдают, как страдали ее младшие сестры, и молят ее о пощаде.

Афина смотрела на нее с холодной улыбкой, как будто знала все до одной мысли Лоры.

Лора понимала, чего ждет богиня – что темперамент возьмет верх, Лора сорвется и будет уничтожена той же импульсивной вспышкой, которую сама Афина помогла разжечь.

Но Лора держалась спокойно и твердо. Эгида никогда бы не дрогнула в ее руке, ни от страха, ни от гнева. Если бы ей пришлось призвать свою ненависть, чтобы уничтожить последние сомнения, это стало бы облегчением, но она не позволит ненависти обратить в пепел цель, ради которой она пришла сюда, не позволит себе поддаться эмоциям и погибнуть.

Губы Рата шевельнулись, явно отдавая приказ. За годы, проведенные в Доме Фетиды, Лора научилась читать их по губам. Он протянул к ней руку. Лора видела его сосредоточенный взгляд, торжество в глазах и поняла, что он использует свою силу. Лора притворилась, что борется с тяжестью щита, и покачнулась.

«Принеси ее мне», – звучал его голос. Но несмотря на золотую краску, парадные доспехи, несмотря на внушительность, которую создавал полумрак туннеля, Лора все равно видела перед собой старика, которым он был когда-то, восседающего на бессмысленном троне. «Дай мне Эгиду».

Его тело дрожало от возбуждения. Лора напряглась, сделав вид, что собирает волю в кулак, чтобы противостоять истощающей природе его силы. Ее лицо исказилось, выражая отчаянное сопротивление, когда она сделала шаг к нему. Когда под прикрытием Эгиды доставала фонарик из кармана.

Афина сузила глаза, слово «подожди» застыло у нее на губах, но Рат был не из тех мужчин, что слушают женщину, и бессмертие этого не изменило.

Он вытянул другую руку, блокируя Афину и почти отталкивая ее от щита, когда Лора подошла совсем близко.

«Отдай ее мне, – продолжал внушать ей Рат, протягивая руку… длинную, сильную руку… его лицо уже торжествующе сияло. – Дай это мне, дай это мне, хорошая девочка».

Она хотела ослепить его, включив фонарик на самую высокую мощность. И все же, какой бы кипящей ни была ее ярость, на мгновение она покрылась коркой льда от одних только двух слов: хорошая девочка.

Лора перевела переключатель фонарика на самый яркий луч, и оба бога отвернули свои лица.

Он больше никогда не прикоснется к ней.

Секунды тянулись, пока Лора отбрасывала фонарик и вырывала Makhomai из ножен, и снова ускорились, когда она приняла решение. Шкура немейского льва защищала спину Рата и опускалась на его бронзовую нагрудную пластину, но ни она, ни перчатки не закрывали его руку ниже локтя.

Мощно взмахнув мечом, Лора одним точным ударом разрубила правое предплечье Рата, отсекая его от тела.

Кровь брызнула из раны, Рат отшатнулся.

– Эта хорошая девочка, – выплюнула Лора, – ждет, когда ты сам придешь и заберешь то, что тебе нужно.

Она прижала Эгиду к себе, но, когда отвернулась от бьющегося в агонии Рата, звуки снова ворвались в ее левое ухо. Маленький наушник выскочил.

Черт, выругалась Лора, осматривая поверхность воды, но наушник исчез.

Рат издал вопль боли, упав на одно колено. Его легкие работали как мехи, когда он прижал к ране ладонь другой руки, чтобы остановить поток крови. На его лбу пульсировала вена, когда он смерил Лору взглядом, обещавшим невообразимые муки.

– Дрянь… – выдохнул он, – маленькая дрянь…