Ловчий

— Нет так нет… — я на всякий случай, положил заряженный самострел рядом с собой, обнаженную саблю пристроил на колени и опять взялся за румпель.

Мимо нас медленно проплывали заросшие мхом и водорослями отвесные каменные стены, своды пещер терялись в сумерках, свет нашего летучего фонарика до них не доставал. Девочки молчали, они по своему постоянному обычаю взялись за руки и сидели совершенно неподвижно, с закрытыми глазами. А мы с Радославой изредка перебрасывались короткими фразами.

— Как ты стал, ловчим?

— Так получилось, — я ответил совершенно честно.

— Ты не хотел? — слегка удивилась Рада.

— Нет. Но другого выбора на то время у меня не было.

— Жалеешь?

— Нет, — коротко ответил я. Да порой я злился сам на себя, но никогда не сожалел о своем прошлом. Сомнения и сожаления ослабляют, сбивают с предстоящего пути. К тому же, несмотря ни на что, в этом мире я умудрился остаться самим собой и ни разу не покривил душой. О чем тогда жалеть?

— И я не жалею, что стала псицей Божьей, — после недолгого молчания сказала Рада. — Впрочем, у меня тоже не было выбора, потому что… — она не договорила, вдруг охнула и показала вперед рукой. — Смотри! Ты… ты тоже это видишь?

Впереди в сотне метров от нас сиял золотистый солнечный свет. В большой овальной арке отчетливо просматривался крутой берег с широким песчаным пляжем и густой ельник на пригорке.

Картина выглядела настолько настоящей, что я даже почувствовал густой запах хвои и цветов. Но одновременно, все это только подчеркнуло нереальность видения.

Я зажмурился и с силой провел ладонью по лицу, а когда открыл глаза, вместо выхода из пещеры, увидел все те же исчезающие в мрачном сумраке каменные стены.

— Но как? — псица вдруг мотнула головой, отвесила себе звонкую пощечину и тут же зло выругалась. — Чтоб тебя! Гребаный морок…

Я неожиданно почувствовал на себе пристальный липкий взгляд, резко оглянулся назад, но успел заметить лишь только чей-то размытый силуэт, промелькнувший высоко над нами и скрывший впереди во мраке.

— Вижу! — воительница резко вскинула лук, но тут же опустила его. — Эх… поздно…

— Кто это мог быть?

— Не знаю… — псица пожала плечами. — Может быть нетопырь, а може чего похуже…

— Он неживой… — вдруг отозвалась Фиса. — Совсем…

— Холодный и мертвый… — тихо и отстраненно подтвердила Одарка.

Остальные девочки молча закивали.

— Тогда это… — воительница на мгновение задумалась. — Тогда это может быть кто-то из упыриного племени. К примеру, захлюсты, вурдалаки, бобаки или выжраки. Многие из них могут трансформироваться в летучих тварей.

У меня по спине пробежали мурашки. С захлюстом я уже встречался. Даже справился с ним голыми руками. Но не скажу, что это было легко. Скорей всего мне просто повезло. Мерзкие существа, кикимора бы их драла…

— Здесь холодный свет не поможет, — писца привстала и принялась отдирать доску со скамьи. — Нужен горячий живой огонь. Помоги…

С пронзительным скрипом доска подалась, я расщепил ножом ее на несколько толстых палок и подал воительнице. Та намотала на одну из них кусок своей запасной рубахи, плеснула на него из маленькой скляницы какой-то остро пахнущей густой жидкости и принялась клацать кресалом.

Через несколько минут на носу лодки запылал ослепительный факел.

— Вот! — удовлетворенно заявила Рада. — Пока горит этот огонь, упыри даже близко не осмелятся к нам подойти. Конечно, если… — она на секунду запнулась. — Если они не в последних стадиях трансформации. На этих огонь не подействует. Высшие упыри не боятся даже солнечного света.

Я смолчал, потому что на слабенькую нежить даже не надеялся. С моим-то «везением» можно рассчитывать только на самых сильных тварей. Да и хрен бы с ними, плывем дальше.

Вдруг псица вскинула лук и спустила тетиву. И почти сразу же, в озеро рядом с лодкой, с плеском шлепнулась какое-то крылатое существо. Широко распластав большие перепончатые крылья, оно несколько раз дернулось и застыло мордой вверх на поверхности воды. Течение немедленно подхватило тварь, но я придержал его веслом, чтобы получше рассмотреть

Громадные перепончатые крылья, тщедушное, покрытое редкой черной шерсткой тело размером с большую собаку, мускулистые, но тонкие ручки и ножки — существо очень походило на громадную летучую мышь, если бы… не его лицо. Оно было человеческим. Верней, почти человеческим, так как торчащие из-под верхней губы тонкие как иглы клыки и миндалевидные, скошенные к вискам глаза с черной радужкой и кроваво-красными вертикальными зрачками, несколько смазывали человеческий вид. И еще, эта тварь была женщиной — небольшие груди с набухшим сосками прямо на это намекали.

— Плигма, — коротко сообщила псица, держа лук. — Она же шикса или жужера. Из отряда низших упырей. К трансформации, как к прямой, так и обратной, они не способны. Не особо опасны поодиночке, но поодиночке они не встречаются. Пока горит огонь, к нам не приблизятся, — воительница опять вскинула лук, плавно повела им вверх и выстрелила.

Пронзительный вопль засвидетельствовал, что стрела не прошла мимо.

Ну что же, факелов у нас несколько, хватит еще надолго. А там видно будет.

Подземный коридор постепенно сузился, течение усилилось, и я уже стал даже притормаживать веслами. Появился неясный глухой гул, очень похожий на звук водопада

Русло несколько раз вильнуло и нас неожиданно вынесло в громадное подземное озеро. Со свода над ним свисали каменные тонкие шпили, основания которых терялось во мраке, из воды густо поднимались такие же острые скалы. Берега с левой стороны вообще не было видно, а с правой, он представлял собой пологий склон из беспорядочно наваленных больших камней.

Гул перешел в оглушительный рев, я встал, чтобы рассмотреть его источник и едва не онемел от ужаса.

Посередине озера закручивался громадный водоворот. Летели клочки пены, вода с гулом стремительно неслась по кругу, образовав глубокую воронку.

— Чтоб тебя… — я попытался ухватится за скалу, чтобы притормозить лодку, но не смог — руки соскользнули по мокрому камню.

— Горан! — тревожно закричала Радослава. — Смотри…

Я ей не отвечал, изо всех сил гребя веслами, но нас все-равно неумолимо сносило к воронке.

Неожиданно под днищем раздался протяжный скрежет.

Сообразив, что баркас тащит по мели, я перемахнул через борт, ухватился за корму и по колено в воде, попробовал тащить лодку к небольшому полуострову, острым клином вдававшемуся в озеро с стороны пологого берега.