Ловцы и сети, или Фонари зажигают в восемь

Машина поплыла по каменным рекам города дорог куда-то вперёд. Косые чёрточки вслух молчащего дождя, высыпавшего из мокрой пепельницы туч, царапали лобовое стекло.

– Что нового в мире? – интересовалась Алёна, посматривая на Вову периферийным взглядом: скрипучая косоворотая кожанка, под ней лёгкая тёмная кофта, брюки, чёрные ботинки, мокрые волосы – ему шло всё.

– Да всё как встарь. Смыслы ищут людские головы, пули и любовь – сердца.

– А в мире экстрасенсорики?

– Там интереснее. Духи безобразничают, а люди не верят в их существование. Как у тебя?

– Ну, так себе. Уживаюсь с проекцией. Каждый день открывается что-то новое, какие-то воспоминания, потерянные ощущения. По-своему это интересно, но было бы лучше такую историю самой не переживать, а услышать от кого-нибудь, участливо кивая и вздыхая.

– Восприми это как некую форму дара, таких проекций я ещё не встречал. У неё как будто есть свои черты характера, есть своё видение, хотя обычно они просто копируют создателя. А твоя живёт своей жизнью. Вот это точно интересно.

– Попробую.

Автомобиль неспешно бороздил каналами вымокших улиц, согревая людей теплом своего двигателя, попутно развлекая их слух музыкой, а глаза открывающимися видами ночных огней, а где-то вдали, за исчезнувшей в ночи линией горизонта, перекатывались бело-фиолетовые всплески грозовых зарниц. Стена мороси кралась где-то позади, за быстрой машиной попросту не поспевая.

– Это чё за движение?

Алёна перевела взгляд на сборище ретивых автомобилей, нарезающих кружева в плотной чехарде поворотов и разворотов. Дымящие шины и пронзающие их отблики фар. Кутерьма хаоса разнонаправленных движений, ускорений и остановок.

– Магическая концентрация долбоёбов с громкой музыкой, стремящихся к алтарю парковки торгового центра, – вынес вердикт Вова. – Кстати, давай навалим музла и дрифтанём, покажем лохам, как надо.

– Вот это уже по-нашему.

Алёна с юношеским задором влетела на парковку, волчком вращаясь, а Вова по привычке бил ногой в несуществующую педаль тормоза, когда финал манёвра мнился неизбежным столкновением. Но каждый раз всё обходилось лишь журящей маловера-Вову усмешкой Алёны. Прочие авто настороженно замедлились, стараясь не приближаться. Но оглядевшись и пообвыкнув, быстро новичка в свой круг приняли. Мерседес умело влился в осенний вальс стальных машин: шины дымили, стачивая резину, визжал от удовольствия просушенный колёсами асфальт, жёг кислород адреналин, бросали свет яркие фары. Знойные, полунагие даже в студёную поздночасную прохладу чики подбрасывали вверх руки, взмывали в такт громкой музыке волосы их, вытачивали плавные движения бёдра на зависть качающей басами опустившейся ночи.

Алёна взяла на борт и остановилась на дальнем рубеже просторной парковки.

– Фух, аж голова закружилась.

– Давай передохнём.

Вова курил в открытое окно. Косил струйку дыма переменчивый ветерок, настойчивую серость в салон не пуская. Алёна переключала радиостанции, тихо поющие хорошие песни. Ночью меньше рекламы и качественнее музыка. Ночью многое лучше.

– Дашь порулить «мерином»? Детская нелюбимая мечта.

– Дам. Только если скажешь, какая любимая.

– Я думал, ты уже поняла.

– Нет.

– Дашь порулить – расскажу.

– Силь ву пле, – Алёна освободила место пилота, обстоятельно прохрустев кожей куртки о кожу кресла.

Вова сел за руль, своей ненатуральной (хоть и стильной) кожанкой из сиденья нужного созвучия не извлеча, и внимательно огляделся. Хорошенько прогазовал на нейтрали, размотав стрелку тахометра практически до красного сектора и прочувствовав каждой клеткой бешеный ход поршней и грозную мощь упряжи более чем полутора сотен лошадиных сил. Трансмиссия посредством лёгкого движения человеческой руки высвободила ревущего, рвущегося наружу, но запертого в статике зверя. Закрутились резво колёса, вцепилась зубами в асфальт резина, жгли ночь яркие фары, задымили густо трубы, понёсся ретиво-вольной рысью автомобиль.

– Ого-го. Взрывоопасная динамика!

Вова заправски крутил руль то двумя руками, то, манёвр закончив, одним пальцем, передавая миниатюрное усилие на ждуще-послушные втулки и шестерни, вмиг забыв про опротивевшее существование, в котором петля манила освобождением. Разгон, руль на борт, поворот с перегрузкой, кручение, газ в пол – рывок с места, педаль тормоза – моментальное торможение. И заново.

– Каеф…

В финальном манёвре Вова впритык остановился близ практически лежащей на земле «Лады» четырнадцатой модели, грохочущей басом, предварительно пару раз лихо её подрезав. Водительские окна оказались вплотную друг к другу. Чёрное стекло Мерседеса скользнуло вниз, тонированное окно «Лады» последовало его примеру. Музыка внутри её салона стихла.

– Волчонок, ты дохуя умный? – без предисловий угрожало лицо со шрамом.

– Не, но ума хватает, – задиристо бросил Вова в ответ, подбородок задрав.

– Выйдем?

– Не вопрос.

Вова выкрутил руль и мгновенно развернулся.

– Вова, не надо, пожалуйста, пусть едет! – взмолилась Алёна ему, уже покинувшему автомобиль, вслед.

Лицо со шрамом выскочило из машины и бросилось Вове в ноги – перевод в партер был выполнен с явным знанием дела. Алёна спешно нашла в бардачке перцовый баллончик, лежащий сразу за пистолетом (к появлению которого ситуация все-таки ещё не располагала). Она пулей вылетела из Мерседеса, найдя парней лежащими на асфальте и заливающимися смехом. Ребята поднялись и обнялись, крепко потрепав друг друга по-дружески. Алёна незаметно мыкнула баллончик в карман розовой куртки.

– Мадам, не обессудьте, – деликатно начало лицо со шрамом, держа руку со сбитыми костяшками на плече Вовы. – Этот господин мой давний хороший товарищ, приношу извинения за эксцесс.

– Алёна, это Лёха. Лёха, это Алёна, – представил Вова, тепло улыбаясь.

– А я уж перепугалась, – цокнула Алёна. – Приятно.

– Крайне рад знакомству, – по-джентльменски продолжило лицо со шрамом. – Тем паче, что такая невероятная, попросту вопиющая красота скрашивает вечера этому беспризорнику.

Вид Вовиного приятеля вызывал у Алёны неприязнь: выше Вовы на голову, узколобый, бритый налысо, с широким шрамом через всё криминальное лицо. Одновременно с этим, в контексте культуры речи, Вовин приятель вызывал одну лишь, совсем с образом не вяжущуюся, симпатию.

– Высока, стройна, смела, исчерпывающе красива, чистый эталон женственности, – сыпал плеяду комплиментов, не тонко вплетённую в и без того восторгающийся орнамент речи Лёха.

– Да ну хорош меня в краску вгонять, – улыбчиво отмахнулась Алёна, не принимающая излишнюю фамильярность от незнакомых людей.

– Как прикажете. Ну а ты как живешь, бродяга? – лицо со шрамом, вмиг переключившись на Вову и понизив голос, знатно потрепало его по голове.

– Явно лучше, чем ты, – дружески борзел Вова.

Лёха залился выразительно-заразительным громогласным хохотом, широко распахнув ковшеподобные челюсти.

– Эх, Вованчик, давай, может, как в старые добрые, тачки опять гонять начнём? – предложил Лёха, хлынув сквозь настежь прокуренный голос ностальгией. – В Литве опять те ребята расчехлились.