Ловцы и сети, или Фонари зажигают в восемь

– Чё?! – практически рявкнул Евген. – Восемьсот? За восемьсот она тебе даст только лифчик потрогать.

– Или минет сделает прямо через штаны! – развил шутку Костик.

Парни посмеялись. Но Алёна лишь натянула фальшивую, неприятную улыбку, тут же сброшенную ради глотка напитка. Ей хотелось поскорее отойти от гнетущей темы, но её опьянённое любопытство взяло верх:

– А бывали какие-то опасные ситуации? – спросила она, ожидая Евгеновых детективных хитросплетений. – Сфера-то криминальная…

– Бывало всякое, – коротко бросил Евген, звучно поставив стакан на стол. – Конкуренция. И машину в «коробочку» зажимали и подраться по-жёсткому приходилось. Да и девочек они вынуждали наших уходить из профессии.

– Каким образом? – боязливо спросила Алёна, но её подогретый порочный интерес во всю развесил уши.

– Ломали их психологически и морально. Вызывали через нас. Я прихожу с ней, осматриваю квартиру, вроде один хиленький девственник сидит, а потом выясняется, что в соседней комнате, где «спала бабушка», десять здоровенных быков торчало. И всё. После такого пиши пропало.

– Жесть… – обомлела Алёна, уронив слово на дно стакана и закрыв приоткрытые губы рукой.

– Издержки профессии, – подвёл черту Евген, принимающий риски как должное. – И перегибы на местах.

– Пойду пыхну, – обстоятельно сообщил Костик и стёк со стула, взмахнув гуттаперчиво гибким телом, точно ивой на ветру. – Будет кто ещё?.. Пума олимпийка, та та-та та-та тапки Венс…

Костик пританцовывающей, щёлколопальцающей походкой направился в сторону незастеклённого, прохладного балкона ради короткого каннабисового путешествия.

– Да откуда у тебя нормальный гандж? – трунил Вова, махнув рукой в сторону друга.

– Синька норм, всё остальное – для имбецилов, – заключил Евген, опрокинув оставшийся в стакане алкоголь за воротник, выведенную концепцию подтвердив. После он постучал о стол своей морячной трубкой, плотно набил её табаком и проследовал за другом, чтобы заправить уличный воздух разнокалиберными дымами.

– Ну… Как бы… – Алёна замялась.

– Юджин имел в виду растения семейства Коноплёвых, а не Эритроксиловых, – внёс важные уточнения Вова.

– Именно так, – согласился, остановившись у балконной белой двери, Евген, не зная наверняка, в чем разница.

– Фух… – Алёна наигранно вытерла несуществующий пот со лба. – Хотя я всё равно в завязке.

– Разумеется, – решительно согласился Вова, вставая из-за стола.

– Я серьёзно, – Алёна недоверчиво прищурилась в сторону уходящего последним Вовы.

Пока хмельное время взяло паузу в неспешном перетекании из бутылки в стакан и из стакана в людей, Алёна пристрастно осматривала новое пристанище Вовы: стандартная новостройка – солнечная сторона, симпатичное малодушие косметического ремонта, утешительный вид из окна (в просвете между домов раскинулся сбитый ельник), неистовствующие голоса, бродящие за вентиляционной решёткой, – соседи со всего дома заочно сидят здесь же, на кухне, где: скудный гарнитур кремовых цветов; скромная утварь плюс круги пригорелых, давно не чищенных конфорок и шесть рукоятей замасленной плиты; бонусом – холодильник и стиральная машина, стоящие бок о бок, – символы универсализма современной съёмной жизни и гибкости быта, взятого напрокат.

Алёна, воспользовавшись тягучей паузой на перекур, бороздила по цифровым морям в поисках наиболее привлекательных гаваней, рекламируемых дельными вывесками-маяками.

– Что ты постоянно ищешь в Сети? – спросил первый из вернувшихся с персональной смотровой площадки (курительного балкона) Вова. – Я до сих пор пытаюсь понять, что там такого интересного, что весь мир ходит, вспахивая носом смартфоны.

– Я так не делаю, – вмешался в разговор вернувшийся вторым и тихо, как мог, подкравшийся Евген.

Вова наградил его порицающим карим взором.

– Да всяко-разно, – пожала честными плечами Алёна – она никогда не задавалась над этим вопросом всерьёз. – Зачем вообще размышлять о причинах существования чего-либо, что добавляет в твою жизнь как минимум удобство и хорошее настроение?

– Спорный вопрос. С одной стороны, современная Сеть изобилует гуманизмами, космополитизмами и прочими демократизмами, а за её кулисами люди, громко чавкая, едят людей.

– А с другой?

– С другой стороны, технологии – это, конечно, хорошо, – рассуждал удобно усевшийся Вова. – Но их уже и так слишком много в нашей жизни. От них тесно. Мы стали доступнее, но не стали ближе. А всё, что не делает нас ближе, это уже не свобода, это диктат. Нужно уметь освобождаться от их незримых оков, от пут, в которые мы сами себя заключаем. Вот мы сидим сейчас здесь, общаемся, культурно, неброско выпиваем. Это же хороший момент. Простой. Душевный. Ты видишь моё лицо, я твоё. Ты слышишь мой голос, я – твой. Это и есть настоящая простота человеческих отношений. И чистых ощущений. Общение – это просто, но сердечно. В нём смысл людского общества. Обмениваться интересными словами. Рассказывать истории.

Вернулся Костик, разболтанно выцеливающий своё скромное древесное восседалище, предварительно зачем-то водрузив свой опустевший стакан, прихваченный с балкона, на вершину белых гор немытой посуды. (Свидетельствующей скорее о самодовольном холостяцком запустении, нежели о лени.)

– Обо что гутарите? – промямлил он неопрятно одетой ухмылкой.

– Константин, какой второй закон ты бы принял, будучи президентом? – спросила Алёна.

– Это чертовски хороший вопрос! – воспрял душой Жожоба, расчертив пальцем утвердительный жест, точно махая острозаточенной шпагой. – Я за равенство. Особенно среди женщин. Поэтому я бы на законодательном уровне обязал называть всех девочек «Пандорой». Идёшь такой по улице и кричишь: «Пандора!» – и все оборачиваются.

Костик залился ехидным, скрипучим смешком, а чуть забродившие улыбки текли и передавались между ребятами по очереди.

– Из тебя бы вышел отличный лидер страны! – смеялась в ответ Алёна.

– Да куда я со свиным рылом в охотный ряд… – отмахнулся Костик, а в белках его глаз запрял ветвь капилляров каннабиноид.

– Мы базарили за Интернет, – отчеканил преисполненный такта Евген. – Какое ваше отношение к нему, сударь?

– Ого, как ты заговорил, не поранился? – довольный Жо раскинулся на стуле. – Интернет – это инъекция кала прямиком в мозг. Кстати, нужно сториз запилить.

Костик достал смартфон, но едва сняв повидавший жизнь гаджет с блокировки, окатил пристальным вниманием Алёнин телефон, ласкающий взгляды томными золотыми переливами.

– Семёрка? – завистливо-почтенно поинтересовался он.

– Ес, – искрилась голливудской улыбкой Алёна.

– Надкушенное яблоко – символ грехопадения человека. Ты упала до седьмого уровня, моя любострастная куропатка, – излил странные измышления с какой-то подростковой трагичностью сделавшийся почему-то серьёзным Костик.

Ребята посмотрели на него странными взглядами. Жо стих и крепко задумался.

– Херню сморозил, адепт карго-культа, – басила Евгенова светло-коричневая борода.

– Вставило? – спросил Вова. – С позднячком шмаль?

– Дё, – сильно кивнул Костик.

– Понеслась, – Евген взялся за колоду и принялся раскручивать прямоугольники карт по очереди в сторону каждого из ребят.

– Блин, я ступила, у меня дома настолок целая куча, нужно было хотя бы «Воображариум» прихватить… – риторически сетовала Алёна, оценив маститость карточного веера, собранного привычно капризной карточной удачей.