Ловец мудрости

…Рон начал называть меня Папой и продолжает делать намеки по поводу изменения имени. Это все весело, однако, он любит проводить время с Тедди столько же, сколько и я. Мистер Уизли продолжает попытки выманить меня наружу. Он хочет, чтобы я рассказал ему про мобильные телефоны, но говорит, что магия вокруг Норы вызывает слишком много помех. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь избавиться от этого. Просто малыш такой смешной, поэтому я всегда отвлекаюсь. Вчера он узнал, как превратить свой нос в свиной пятачок…

Конечно же, нос мальчика на фотографии был преобразован, но ему все же как-то удалось восхитительно выглядеть.

Как только я попрощалась с Чарли, я поднялась наверх, в свою комнату, и поставила открытки на свой стол, прикрепив фото на доску для заметок, висящую выше. Затем я собрала подарки, которые купила для своей семьи вампиров, все их я поместила в обманчиво небольшой чулок из красного бархата с отделкой из белого искусственного меха.

После этого, закончив все дела, я аппарировала из дома. Я испытала привычное тошнотворное давление в процессе волшебного путешествия, перед тем как появиться через секунду на крыльце Калленов.

Эдвард уже открывал дверь, прежде чем я смогла даже постучать, выглядя как современное божество в своих светло-серых брюках, белой рубашке и узком серебристом галстуке. Огромная улыбка расплылась на его лице, пока он рассматривал мой внешний вид, глаза широко распахнуты, в то время как рот слегка приоткрыт.

– Привет, - выдохнула я, ярко краснея под его пристальным взглядом.

Его взор вернулся к моему лицу. – Счастливого Рождества, - ответил он, его улыбка вернулась.

– Счастливого Рождества.

Он взял мою свободную руку в свою и потянул в дом.

– Ты выглядишь божественно. И ты даже пришла с бантом. – Он усмехнулся, заметив ленту, завязанную вокруг моей талии. – Ты мой рождественский подарок?

– Конечно. – Затем, не задумываясь, я выпалила, - я позволю тебе развернуть меня позднее.

Мое лицо стало ярко-алым. Эдвард, с другой стороны, смотрел так, будто готов был к прыжку. Я могла поклясться, что его радужки, теперь золотистого оттенка после недавней охоты, потемнели на миг из-за сильных эмоций. Был ли это гнев… или голод?

Через миг он погрузился в мирное спокойствие и обнял меня за талию.

– Знаешь, это, наверное, хорошо, что Чарли узнал, что я родился с моралями начала двадцатого века. Это одна из причин, почему он начал любить меня. – Он развернул меня, чтобы я оказалась перед ним, заключенная в его сильные, мраморные объятия. – Мы же не хотим поставить это под угрозу прямо сейчас, не так ли?

Если он пытался склонить меня к согласию, то он, конечно, пошел неправильным путем: его губы слегка касались моих, в то время как его руки медленно вырисовывали круги вверх и вниз по моей спине.

Громкий женский кашель позади нас положил конец нашим объятиям. Элис стояла возле восьмифутовой елки (украшенной кремовыми, золотистыми и бронзовыми оттенками). Она жестко скрестила руки на груди в своем рубиновом платье-стихаре (2) и постукивала каблуком красных шпилек по мягкому ковру.

– Хорошо, Элис, - вздохнул Эдвард. – Мы идем.

– Наконец-то! – прогремел Эммет. – Я думал, что мы будем ждать вечность!

Калленам, будучи существами, не нуждающимися во сне, никогда ранее не приходилось ждать, чтобы открыть подарки. Как правило, они распаковывали свои в полночь. Полагаю, из-за этого их нетерпение становилось понятнее, особенно сейчас, когда подарки из всех стран были доступны им.

Эсми извинилась от имени своих детей за раннее вторжение утром. Она сказала, что Эдвард остался, потому что не хотел, чтобы Чарли считал его безответственным и невнимательным. Хотя он пытался отговорить своих братьев и сестер от их планов, в конце концов, это было напрасно, так как не было ни одного вампира, способного остановить четверых.

Я сидела с Эдвардом на кресле для влюбленных, когда Каллены набросились на кучу завернутых подарков, лежащих под елкой, отчаянно пытаясь остановить смех, грозящий вырваться наружу, когда они напали на обертку, как четыре измельчителя бумаги, разбрасывая мусор вокруг себя.

Карлайл и Эсми выглядели довольными, чтобы ждать, пока их дети закончат, ни пытаясь бороться с их маниакальным синдромом. Вместо этого они сидели на соседнем кресле, Эсме сидела на коленях мужа, который обнимал ее за талию.

– Вот, - произнесла я, после того как вынула свертки из своего носка, - я приготовила это для вас двоих.

Пара улыбнулась и приняла подарки, поблагодарив меня, после чего они, не спеша, сорвали золотую обертку.

Эсми изучала набор для рисования с выражением удовольствия на лице, осторожно водя пальцами по каждому инструменту. Выражение лица Карлайла, с другой стороны, изменилось от запутанного до восторженного, поскольку его взгляд прошелся по словам, выгравированным по краю магического увеличительного стекла.

– Это… Это значит… Это то, что я думаю? – спросил он взволнованно.

Я кивнула. – Оно переводит все, и я знаю это, потому что сама попробовала. Я смотрела на свитки из Мертвого моря на Google Images; арамейский не проблема. Я даже сбегала за копией Властелина Колец; эльфийский тоже не проблема. Оно также переводит коды, так что, в принципе, ему все по силам.

Усмешка Карлайла увеличилась вдвойне, и в следующие секунды он, казалось, разрывался между необходимостью изучить лупу пристальнее и желанием выразить свою признательность. Будучи джентльменом, однако, его манеры победили, и я получила от него и его жены крепкие, любящие объятия, сразу после которых вампирский доктор умчался, чтобы взять древний магический том.

Когда он вернулся через минуту или около того обратно, он сел рядом с Эсми и приступил к чтению, быстро погружаясь в текст. Время от времени он произносил такие слова, как «увлекательно» и «невероятно», что означало, что мое приобретение окупилось.

Элис уже обожала сумку из лепестков и дополнения, содержащиеся в ней. Она выжидательно протянула свои руки, когда я полезла в чулок, ее улыбка стала маниакальной, пока она ждала подарок, который уже был заметен. Я должна была заткнуть свои уши, как только передала его, потому что она выражала свою радость громким, пронзительным визгом, настаивая потом, что для меня все же существует еще надежда.

Реакция Розали была более сдержанной, чем у ее сестры. Она приняла кольцо с благодарностью, ее взгляд выражал смесь понимания, сомнения и надежды, когда я сказала, что на него наложены чары удачи. Я намеренно воздержалась от упоминания истинного назначения, потому что не хотела затмевать атмосферу разговорами о ее неспособности зачать ребенка.

– Оно очень симпатичное, Белла, - сказала она искренне, надевая кольцо на указательный палец правой руки. – И роза уместна. Спасибо.

– Пожалуйста. – Надеюсь, что оно сработает для тебя, - добавила я про себя.