Ловец снов

«Послушай меня, Мегеара. Используй медальон, который ты носишь. Положи его под язык и позволь мне проникнуть в тебя».

— Что? — выдохнула Геари.

«Просто сделай это, дитя, и я смогу позаботиться о них для вас. Поверь мне. Я смогу защитить вас».

Мегеара была в прострации, и все же эта мысль не давала ей покоя. Действительно, какой вред может принести эта попытка? Им с Ариком и так уже сильно досталось. Что хуже этого еще могло произойти?

В конце концов, они сражались с группой богов, которые пытаются убить их, и, учитывая все, что Геари видела за последние несколько минут, что такого, если она совершит нечто большее, чем прыжок веры?

— Не могу поверить, что делаю это, — пробормотала она.

Она вытащила небольшую монету и положила ее в рот, под язык. Геари поморщилась от солоноватого металлического привкуса. Но это длилось всего наносекунды, а затем что-то теплое начало разливаться по ее рту. Что бы это ни было, оно не остановилось на достигнутом. Оно заполняло Геари, словно лава, согревая тело и заставляя сердце бешено колотиться.

И когда это прошло сквозь неё, голову Геари наводнили образы. Видение древнего мира. Зала, заполненного золотом. Она увидела лицо красивой белокурой женщины, у которой были мерцающие, словно серебряная дымка, глаза.

Слова, шепотом проходящие сквозь Геари, произнесенные на языке, которого она никогда раньше не слышала.

Внезапно что-то произошло. У Геари было ощущение, что ее вытолкнули из ее же тела, будто она была всего лишь духом, с высоты наблюдающим за остальными, и все же она по-прежнему оставалась в своей телесной оболочке. Только кто-то другой полностью контролировал ее тело. Это было самое страшное ощущение. Понимать происходящее и быть не в состоянии что-либо изменить. Не важно, что именно Геари пыталась сделать, ее тело абсолютно игнорировало ее команды.

Один из богов приблизился к ней, чтобы напасть. Она засмеялась от ощущения тёплой силы, переполняющей её, и направилась навстречу мужчине. Он замахнулся на Геари. Она увернулась, как опытный профессионал, и ударила его локтем в колено. Колено подкосилось — и бог упал, шипя от боли.

Геари быстро встала и сделала такой выпад рукой, что её кулак оказался под его подбородком. Этот удар низверг его, извивающегося, на землю.

Деймос подошел к ней следующим. Она не понимала, откуда могла знать, что это был он, но она знала.

Он попятился.

— Акра [33] Аполлими?

«Ты Аполлими?»

Даже при том, что вопрос был задан на атлантийском, Геари поняла его, и, что еще лучше, она ответила на него против своей воли:

— Нэй [34] .

Деймос сделал еще один шаг от нее. И, когда он отступил, ее руки нагрелись еще сильнее. Геари вскинула их, и всплеск силы, вырвавшийся из кончиков ее пальцев, буквально затопил аллею светом. Через две секунды все боги были отброшены в полете, будто Геари их всех ударила молнией.

33

Акра — (греч.) «госпожа»;

34

Нэй — (греч.) «да»;

Арик поднял руку, чтобы защитить лицо, когда почувствовал жар молнии атлантийской богини. Но то, что он почувствовал силу не существовавшей больше одиннадцати тысяч лет богини, ошеломило его меньше, чем то, что исходила она от Мегеары.

— Аполлими! — зарычал по-атлантийски Деймос. — Это не твоя битва. Отвали.

— Нэй, Олигайа эйта. — «Моя, Олимпиец». Голос принадлежал Мегеаре, и в тоже время она говорила на атлантийском, будто на родном языке. — Анкико лер аракниа.

«Победа пауку». Старое атлантийское выражение, означающее «терпение выигрывает день».

— Ки ми эйпомонитикоси телесон семери.

«И сегодня мое терпение закончилось». И, хотя она говорила сквозь зубы, её голос был громким, чистым и сердитым. Богиня прорычала эти слова таким тоном, что, он мог бы поклясться, зов достиг самого Олимпа.

Но самое главное, этого было достаточно, чтобы убедить Долофинийцев, что им ничего не надо от Разрушительницы, когда она пребывает в таком настроении. Деймос посмотрел на остальных и подал сигнал отступить.

Они тут же исчезли.

Арик вытер кровь с губ, осторожно подходя к Мегеаре сбоку. Даже без своих сил он чувствовал присутствие Аполлими в теле Мегеары. Её глаза постоянно меняли свой цвет, и в них сверкали серебряные точки. Ярость и месть сочились из каждой клеточки её тела.

Аполлими намеревалась преследовать остальных, но Арик остановил её прежде, чем она успела что-то сделать и навредить Мегеаре.

— Окиа, Аполлими. Анкико ле аракниа эпитепидио. Эфто ле керити ю топайра.

«Нет, Аполлими. Пусть победа будет за пауком. Здесь не время и не место».

Она зашипела и напала бы на него, если бы Арик не вытащил подвеску изо рта Мегеары. От неожиданности Геари повалилась на него. Арик подхватил ее на руки, а богиня была вынуждена покинуть тело Мегеары. Он прижимал дрожащую Геари к себе.

Она с трудом могла дышать, когда чуждая ей уязвимость наполнила каждую ее клеточку. Она была такой сильной до этого, сейчас же стала слаба, как младенец. Прижавшая голову к шее Арика Геари была очень благодарна за его поддержку, потому что в настоящее время она даже рук своих не могла поднять.

— Что это было? — спросила Геари слабым голосом.

— Атлантийская богиня Аполлими. Несмотря на заточение в Калосисе, она может установить контакт с внешним миром и время от времени управлять телами людей и стихиями. Ее силы, направленные таким образом — малая толика того, чем они были бы, если бы она была свободна. Но даже так они все еще весьма внушительны.

— Почему она это сделала? Почему вселилась в меня?

— Потому что ты нужна ей, чтобы освободить ее, и, если бы тебя убили, у нее не осталось бы надежды.

— Я не понимаю.

— В твоей родословной должны быть чистокровные Атлантийцы. Я думаю, поэтому ты можешь ее слышать, хотя большинство не может. Это единственная логичная мысль… До разрушения насчитывалось две расы, населявшие Атлантиду. Коренные жители, созданные Атлантийским пантеоном, и Аполлиами, которые укрылись там после того, как были изгнаны из Греции. Аполлими нужна кровь Атлантийца, чтобы разрушить место ее заточения и вызволить ее оттуда. Из-за этого она будет защищать тебя, чего бы ей это ни стоило.