Ловец снов

Геари вынуждена была с усилием вскинуть руку, чтобы поднять ее к ожерелью и взглянуть на надписи.

— Я думала, это всего лишь монета.

— Нет. Это медальон, который носили ее жрицы. Всякий раз, когда они были в опасности, они делали то, что сделала ты: брали его в рот, а Аполлими защищала их.

Вот это, я понимаю, дьявольский страховой полис! Не так уж много людей, у которых в полном распоряжении была богиня. Геари стало интересно, что бы сделала Аполлими при ложном вызове.

С другой стороны, учитывая то, как легко Аполлими сражалась с Долофонийцами, Геари не хотела даже думать об этом. С такой силой Аполлими может с легкостью вывернуть наизнанку любого, кто неправомерно ее призовет.

— Почему же напавшие на нас просто не вытащили его из моего рта, как только я начала сражаться с ними?

— Они из греческого Пантеона. Сомневаюсь, что они знали об этой уловке, иначе, уверен, они бы так и сделали. — Арик медленно спустил Геари по своему телу, пока она не оказалась на ногах.

Геари понадобилась целая секунда, прежде чем она смогла снова стоять. И даже тогда ее ноги были настолько неустойчивы, что она держалась за руку Арика для поддержки. Его теплый запах и сила его крепкого тела поддержали ее еще больше, и она была ему благодарна за его присутствие.

— Откуда ты знаешь об этой уловке?

Арик дьявольски ей усмехнулся.

— Преимущества экс-Онерои. Поскольку мы можем посещать любые сны, мы знаем много хитростей, неизвестных другим богам.

— Но не о том, как бороться с этими ребятами в человеческой форме, — напомнила она ему.

Арик выглядел немного смущенным, и Геари нашла это интригующим и милым.

— Ну, не победил. Но в моем собственном теле и в моей реальности… Я смертоносен.

Геари чувствовала, как напряглись мускулы его бицепса под ее рукой, когда она пристально уставилась в его светлые глаза. В своих снах она целовала эти уста тысячу раз. Проводила языком по щетине на его подбородке и пробовала на вкус каждый сантиметр его тела. Её поразило то, что он был очарован ею так же, как и она им. Но, более того, она почти не могла в это поверить.

— Ты действительно пришел сюда ради меня?

Арик кивнул, его глаза обжигали ее своим теплом.

— Да.

— И ты разочарован?

Один уголок его рта приподнялся в соблазнительной улыбке.

— Только тем, что ты не срываешь с меня одежду и не делаешь всё по-своему… в шоколаде.

Геари покачала головой, вспоминая всё, что она узнала за последние двадцать четыре часа. Она должна быть в ужасе, и, с одной стороны, так и было. Но, с другой стороны, Геари явно испытывала облегчение от того, что Арик был богом в человеческом мире. По крайней мере, теперь она поняла часть того, что с ней происходит.

И, хотя лучше от этого не стало, это объяснение спасло её душевное равновесие.

Она отступила на шаг от Арика, пытаясь всё осознать.

— Я действительно не понимаю всего этого. Как ты впервые нашел меня в моих снах?

Он взял ее за руку и держал в то время, пока объяснял.

— Там, где я живу, у нас есть комнаты, похожие на спальни. Нам не обязательно использовать их, но они немного облегчают соединение с людьми — могут усилить наши силы, что позволяет нам находиться в покое, пока мы тут. Единственный недостаток состоит в том, что, когда мы в нем, это дает сильным мира сего более легкий способ контролировать нас. Всякий раз, когда мы находимся в Стробилос [35] , мы парим и медленно переплываем из одного сна в другой. Когда мы находим кого-то с ярким сном, нас тянет к нему.

35

Стробилос (греч.) — ячейки, собранные в множество;

— И тебя привлек мой.

Арик кивнул.

Невероятно. Геари не могла себе представить, что была бы способна делать это. Шпионить за людьми и участвовать в их снах.

— Так на что это похоже — быть в чужих снах?

— Это как купание в желе. Ощущается, как нечто очень вязкое, а иногда может быть крайне подавляющим. Ты никогда не знаешь, что найдёшь. Я знаю, что многие Скотосы предпочитают кошмары, поскольку они получают от них заряд адреналина.

Это было непохоже на то, что она читала об Онерои.

— Судя по информации, которую я нашла, там говорится, что вы, ребята, можете насылать сновидения и управлять ими, что вы их вызываете.

— Когда-то мы так и делали. Онерои раньше весьма активно навевали сны и использовали их для манипулирования, как богами, так и людьми. И вот однажды один из моих собратьев совершил большую ошибку, заставил Зевса страстно возжелать козу… сексуально. Он сделал это в шутку, думая, что будет очень весело, и что главное божество нуждается, чтобы с него немного сбили спесь таким унизительным поступком. Зевс, когда пришел в себя, был настолько разгневан, что воспользовался нашими навязчивыми друзьями Долофинийцами, чтобы согнать нас, как скот, и привести к нему. Небольшую группу вместе с виновным он уничтожил. Другую часть подверг ужасному наказанию, а остальных проклял — полным отсутствием эмоций любого вида.

— Зачем?

— Зевс думал, что отсутствие амбиций, зависти, чувства юмора и остальной части эмоциональной гаммы навсегда удержит нас от грязных шуток над ним или любым другим богом.

Геари могла понять его рассуждения, но это казалось немного жестоко — наказать всех за действия одного глупца.

— И это сработало?

— Не совсем. Без нас стало некому насылать сны и вдохновлять людей, и некоторые из них и других существ стали терять свой разум. Зевс обнаружил, что мы необходимы, чтобы помочь людям выпускать подавляемые чувства, и таким образом позволить как людям, так и другим существам определить, чего они хотят в своем замкнутом мирке. Сны открывают необходимое для всех направление. Так Онерои насыщались, заряжались энергией, оказывая помощь другим в их снах. Это работало какое-то время, пока мы не поняли, что в состоянии сна у нас снова появляются эмоции. Страх, любовь, страсть — там появлялись все чувства, и всякий раз, когда мы находили кого-то особенного, эти эмоции чрезвычайно усиливались. Но как только мы выходим из снов, одолженные эмоции испаряются и оставляют нас вновь пустыми и холодными.

Она стала понимать, к чему Арик клонит.

— Выходит, некоторые из вас стали зависимыми от эмоций. Как от наркотиков.

Он кивнул.

— Тех, кто жаждет их, называют Скотосы.

Геари вспомнила, что Зебулон называл Арика Скотосом.

— Ты так говоришь, будто это плохо.

— В моем мире это так. Скотосы считаются неконтролируемыми, и, если они не прислушиваются к предупреждениям Онерои, их выслеживают и жестоко наказывают или убивают.

Она нахмурилась.

— Почему?

— Боги боятся нас и поэтому хотят контролировать нас любым возможным способом.

— Но если у вас нет чувств, какой смысл в наказании?

— Потому что боль — это единственная эмоция, которую нам оставили.

— Нет, — поправила она Арика. — Физическая боль — это не чувство. Это биологическая реакция на отрицательный раздражитель. Неудивительно, что вы до сих пор чувствуете ее.

— Ты знаешь, рациональное объяснение на самом деле не помогает. В любом случае, быть одним из нас — это отстой.