Ловец тумана
Шрифт:
Шли вдоль по берегу Мошкарицы, в сторону города. Хижина старого рыбака осталась позади. Виднелся издали только прежний ориентир – грибовидная старая башня над верхушками сосен.
Северин раздумывал над странными речами, которые вели Найрис с Гирбилином. Вспомнился еще один обрывок разговора.
Найрис указал им с Гирбилином на корзинку, в которой копошились мокрые, поблескивающие в свете очага, перебирающие многочисленными конечностями ракообразные.
«Как думаешь, Гирбилин, кто одержит верх?»
Лоснящийся красно-черный лофкрит отбивался от нескольких
«Лобрикусы… Ставлю на них – возьмут числом».
Найрис заломил густую бровь, прищурил прозрачные глаза:
«Побеждает тот, у кого есть цвет. Всегда так было. У лофкритов он есть. А у этих?..»
«Все еще вспоминаешь Аррет?»
«А как забыть? Запах гари. Запах смерти. Пепел падает с неба, как снег. Все, о чем мечтаешь, – капля чистой воды. Красное и черное. Тьма и пламя… И пепел шелестит на языке. Застревает в зубах. Скверные были деньки, а?»
«Бывало и хуже, Найрис. Всегда есть – куда растянуть это хуже…»
«У них, у тех, кто нам противостоял, цвет был – черный, как ночь. Красный, как кровь. Вот почти как у него…» Найрис кивнул на лофкрита, атакующего клешнями своих соседей по клетке. «Все они знали свой цвет, а мы? Разношерстная толпа, охотники за кровью и удачей, самые отъявленные и отпетые. И каждый бился сам за себя. Ведь тогда мы еще не знали…»
«Что побеждает тот, кто точно знает свой цвет?»
«Быть может… Кто скажет точно?.. Во всяком случае, хоть чему-то мы научились на Аррете, в этом ты прав. Всегда есть, куда растянуть это хуже…»
Северину не всегда было понятно, о чем они говорят. Порой становился весело, порой тоскливо. Но скучно не было.
Он так и не понял, сговорились старые приятели, о чем хотели, или нет? Или целью Гирбилина вовсе не было заручиться поддержкой прежнего боевого товарища в предстоящих поисках Мурина и Жанны? И эти двое, совсем как обычные люди, просто-напросто хотели повидаться и поговорить по душам…
– Повертай к северу! – истошно завопили за спиной. – Вижу их!
Внезапно и резко. Так, что Северин не успел даже испугаться.
Следом ударило.
Берег, ранее тихий и безмятежный, обратился в море огня.
В лицо ударили искры, обсыпало комьями земли, забрызгало вскипевшей водой.
Гирбилин налетел на него, выталкивая с линии огня. Они кубарем покатились по мокрому песку.
– Не мажи-и-и! – проорал, растягивая, все тот же голос, молодечески-задорный, азартный. – На ветер правь, левей!
Ударило вновь. И совсем близко.
– В кольцо забирай, погнали!
Прибрежные заросли сухостоя озарили вспышки. Чередование голубого и зеленого света.
Северин, прокашлялся, сплюнул песок. Рядом снова полыхнуло – он зажмурился. Перекатился наугад. Гирбилина потерял из виду.
– Вижу его, вижу! На тебя выходит!
Северин судорожно, всем телом, вжался в песок.
– Дожимай, не томи! Тут логово ихнее близко…
Зашелестели, затрещали высокие травы. Лязгнула сталь. Послышался вскрик – короткий и пронзительный.
– Чево там?!
– Зацепил меня, гадина! Бра-атцы, помираэ… – прервалось коротким всхлипом.
Северин
отнял лицо от земли. Тотчас пригнулся – по воде ударило громко и сильно. Следом за всплеском послышалось ядовитое шипение.– Гляди, верткий… Салямандера пускай, ну!
Еще одна вспышка – на миг среди камышей, впереди, показался человеческий силуэт с взметнувшимися к небу узкими руками. Послышался обрывок какой-то тарабарщины…
А следом – хищный голодный вопль, неистовый клекот, от которого по спине побежали мурашки. Саламандеры!
Твари, которых Гирбилин показывал на картинках, раскрыв красочный томик в книжной лавке. Выведенные чародеями Йогдума для преследования и травли, в особенности в ночное время, неутомимые и верткие бестии, беззастенчиво использующиеся теперь представителями всех пяти хмарьевских культов.
А значит, там, в зарослях – маг, настоящий маг-призыватель, маг-охотник!
В зарослях замерцало, засветилось. Саламандеры – развитая, «прирученная» трансформа огненых элементалей.
«Значит, они охотятся, – подумал Северин. – Охотятся… На нас?!»
– Гирбилин??
Кто-то ухватил его за шиворот, ткнул носом в песок:
– Тиш-ше! Я здесь, здесь… Что бы ни случилось – молчи! Скройся, утихни! Уяснил?
– Да! – пробормотал Северин, приподнимая голову, сплевывая песок.
Гирбилин нырнул вперед, в сумерки.
Туда, где рыскала, выпущенная хозяином, рассыпая клочья пепла, мерцая глазками-угольками, угольно-черная бестия, по венам которой струится живое пламя.
Послышался вскрик, полный ярости и боли. Затем – хищный клекот, на этот раз торжествующий, победный.
Победный клич оборвался. Превратился в угасающее шипение…
– Огонечек мой!! Отзовись?? Ай, беда… Завалили салямандера нашего!
– Сукин сын, где ж затихарился?
– Вжарь поверху, посвети!
Берег озарился ярким сиянием. Мелькнули огненные шары, заставив Северина в который раз вжаться в землю.
Он вновь вскинулся, терзаемый страхом и любопытством, и тотчас увидел…
Гирбилин стоял неподалеку, спиной к нему, широко расставив ноги, выставив вперед правую руку. С пальцев ее, извиваясь и крутясь, срывалось, уходя вперед, нечто черное – чернее ночи.
Будто щупальце, сотканное из первозданной тьмы.
Он скрещивалось и отталкивалось, сцеплялось, и вновь отскакивало, и вновь встречалось с длинной огненной плетью, конец которой с воем хлестал окрест Гирбилина, никак не попадая, превращая камыши в черную труху, в пепел, в мириады ярких искр, сонмы светлячков.
Плеть эта исходила из руки человека, стоявшего в точно такой же позе далеко впереди, у самой лесной опушки.
Северину никогда не приходилось видеть ничего, даже отдаленно напоминающего происходящее.
Эти двое будто фехтовались, вместо клинков используя воплощенные стихии – огонь и тьму, – не двигались с места, не сводя друг с друга глаз, давили и давили, кто кого пересилит.
Огненная плеть перекрутилась с щупальцем, сотканным из мрака.
Будто два удава, сошедшиеся насмерть – кто кого задушит. Силы были равны…