Ловец тумана
Шрифт:
Пропали все звуки. Остановилось время.
Северин видел, как «змеи» медленно-медленно отступают, втягиваются в руки хозяев.
Клубящаяся чернота возвращалась в пальцы Гирбилина.
Огненная нить втягивалась, озаряя лицо того, кто повелевал ей…
Вегард!
Похоже, он действительно был специалистом самого широкого профиля.
Тьма и Огонь, как послушные собаки, вернулись под руку своим хозяевам…
А в следующий миг время, будто наверстывая, диким галопом понеслось вперед.
Стихии ударили вторично – черное щупальце пронзило Вегарда
Еще миг он стоял на широко расставленных ногах, едва покачиваясь, держа на весу правую руку – и вот вся его фигура рассыпалась густым облаком пепла.
Но и огненная змея, посланная им в Гирбилина, дотянулась до цели, ударила, ослепительно полыхнув, объяв его пламенем, отбросила в воду…
Северин вскочил на ноги, побежал туда, где предположительно упал Гирбилин.
Короткий, отчаянный бросок вперед. Вокруг уже шелестят камыши, под ногами хлюпает. По лицу хлещет острая трава. Наплевать, шрамы украшают. Он споткнулся раз, другой… Откуда-то из-под ног раздался отрывистый хрип.
Северин упал.
Почувствовал, что его ухватили за шею – чья-то лапища, перепачканная липким и горячим, ударившая в ноздри горьким запахом гари, дымящаяся… Человеческая рука!
– Тиш-ше, болван!
Гирбилин. Он был страшен – обугленный, окровавленный, дымящийся. Лицо скрыто под коркой копоти и крови. Распахнут один глаз – бешеный, сверкающий, безумный.
– Тише, не перебивай, не шуми! – Гирбилин дернулся, вцепился в плечо стальными пальцами правой руки – она почти не пострадала. – Слуш-ш-шай. Беги… в Башню… Скажи Найрису… Амофила начала войну! Еще скажи, Мурин… родная кровь.
Он хотел сказать еще что-то, но хватка пальцев ослабла. Задрожав всем телом, Гирбилин обмяк. Единственный страшный глаз потух.
– Нет-нет-нет, – забормотал Северин. – Погоди-погоди… Да как же ты?! Да что же я буду без тебя тут делать, не умирай, слышишь ты?!! Не смей!!!
Он затряс Гирбилина за плечи. Почерневшая голова моталась, исходя дымом, будто у куклы – вверх-вниз. По пальцам Северина текла кровь, перемешанная с сажей.
Он почувствовал спазм в горле, отстранился от покойника.
– Так, так, – забормотал Северин, отползая, борясь с тошнотой. – Он сказал… в Башню. В Башню…
Северин понял, что сейчас главное – бежать. Главное двигаться. Разобраться во всем этом можно будет потом. Наверное.
Бежать!
Голоса «загонщиков» приближались.
Заплутал в камышах – как из них выбраться? Они все одинаковые! Споткнулся обо что-то хрустнувшее. Груда каких-то тлеющих головешек, выставленная вверх в нелепом победном салюте черная трехпалая лапа. Саламандер, точь-в-точь, как на картинках «Бестиария», который они листали в Хмарьевске, в книжной лавке. Еще сегодня утром. Нет, уже вчера…
Неужели он и правда мертв? Гирбилин? Тот, который притащил его сюда, в этот мир? Единственный, кто мог помочь, все объяснить… Неужели он мертв?! Немыслимо…
Проклятье, и повсюду комариное жужжание! Повсюду эти треклятые комары!!! Бежать вперед, к лесу, к Башне!
«И зачем только я во все это впутался?!»
Он знал
ответ: Жанна. Ради нее стоило бежать.8
Северин бежал, забыв обо всем. Не думая ни о чем.
Просто бегство. Просто скрыться подальше. Остаться в живых.
Прочь, прочь от берега Мошкарицы, от деловитых, громких и бодрых голосов «загонщиков». От обугленного тела Гирбилина. От горы праха, в которую обратился «ведущий специалист» Вегард… От трехпалой лапы, торчащей из камышей, – все, что осталось от охотничьего саламандера… Найти Найриса… Где он? Куда он подевался? Что тут вообще происходит?!
В Башне, он сказал в Башне, верно?!
Северин бежал, спотыкаясь о коряги, падая, разбивая локти и колени, катился вниз по склонам, облепленным лежалой листвой, вскакивал и снова бежал.
Прочь, прочь, задыхаясь от нескончаемой гонки, пытаясь различить впереди хоть что-то, кроме пляшущих в глазах цветных кругов и окутавших все густых хмарьевских сумерек.
Он приближался к Башне. Лес будто вел его.
Тенабирова Башня. О ней любят шушукаться на рынке хозяюшки, выбирая между вяленой скоткой и копченым лофкритом. О ней судачат, отдуваясь и вытирая лбы, заросшие бородами и загорелые до черноты дровосеки.
Башня. Пристанище безумных жрецов, и безжалостных фанатиков, и мрачного злопамятного духа, которому они служат.
Впереди была широкая просека.
Отдуваясь, пытаясь восстановить дыхание, Северин уже в который раз споткнулся, ухватился растопыренной пятерней за корявый древесный ствол, чтоб удержаться на ногах хотя бы на этот раз… Зашипел, обдирая кожу на пальцах, ломая ногти о жесткую древесную кору…
Острые грани лезвий – резкий и неприятный холодок – коснулись его сразу в трех местах – основание шеи, затылок, живот под рубахой…
«Добегался…»
– Не дергайся, парень, – раздалось из-за правого его плеча. – От кого бежишь-то?
Приятный женский голос.
– Ишь, отдувается как, – хриплый бас из-за левого плеча. – От мертвяков, что ли, улепетывает, горемычный?
– Найрису! – Северин сбился на кашель. – Кха-кха-кха… К Найрису…
– Тс-с-с! – прервала невидимая девица. – Эй, слышишь? Там, возле берега?!
Северину очень хотелось посмотреть на нее, но он не решился двинуть головой, зажатой между двумя остро отточенными лезвиями.
– Наши, что ли, возвращаются?
– Не похоже… Эй, малыш, ты откуда взялся? – это уже ему, Северину.
– Возле берега… я, кхе-кхе… Гирбилин… Там… рыбалка…
– Тихо! – шикнула девица. – Ну-ка шепотом, рыбачок!
– Да-да… – Северин перешел на шепот. – Возле берега… напали. С ними маг. Они гнались… за Гирбилином. И за мной. Саламандер… Тьма… и огонь… как змеи!
– Что за комедия? – пробурчал воин. Лезвие ощутимо холодило кожу Северина. – Или он юродивый?
– Амофила начала войну, – выдавил Северин из себя, наконец. – Где Найрис?!
– Что?!
– Это были его последние слова, – сказал Северин. – «Амофила начала войну!» И про Мурина…