Loving Longest 2
Шрифт:
— А ты ещё не понял? — спросил Эолин.
— Тупые сыновья Феанора, — с удовлетворением сказал Эолет.
— Держатся за вещи, — сказал Эолин. — Вцепились, и держатся. Нет, чтобы подумать. Вот тебе руку оторвали, так всё держишься. Надо было тебе и вторую отрезать. Может быть, тогда головой бы думать начал.
Майтимо задумался.
То, что пришло ему в голову, ему совсем не понравилось. «Так как же ты возродился?», — хотел спросить он Эола, но не стал. Вместо этого он сказал:
— Почему Саурон позволил Тургону сбежать? Ты, Маэглин, можешь мне объяснить?
— Я не знаю… —
Майтимо с недоумением посмотрел на двоюродного племянника. Он говорил об этом так, как будто не он разрушил построенный Тургоном город, держал Тургона в плену, и (Майтимо об этом уже догадывался) — надругался над ним; можно было подумать, что на Тургона случайно упал кирпич.
Эолин расхохотался; Эолет выразительно постучал пальцем по виску.
— Маэдрос, — сказал Эолет, — конечно, ты не можешь увидеть ситуацию с нашей точки зрения, но всё действительно очень сложно. Тургон поступил плохо, но, найдя лазейку, он был просто обязан бежать. Он сам найдёт тебя. Будь очень осторожен — ни одному из твоих братьев нельзя доверять. И… — Эолет задумался, потом посмотрел на Эолина; Эолин кивнул, и второй Эол продолжил: — Не причиняй вреда Гватрену.
— Почему? — хмуро спросил Маэдрос.
— Ну хотя бы потому, что он спас тебе жизнь в Дориате, — хотя бы и по поручению Гортаура, — ответил Эолет. — А теперь уходи скорее.
Майтимо вышел на балкон и рванулся к знакомой ему плите, которая уже закрылась; никого кругом не было. Прямо перед ним была синяя дверь в стене; за ней, как ему помнилось, был чулан, где хранились книги, карты и письменные принадлежности. Сознавая, что поступает глупо, Майтимо дёрнул дверь.
За дверью горел свет; на письменном столе стояли две свечи. За столом сидел Гватрен и что-то писал. На нём была короткая рубашка — в комнате без окон было душно и жарко, несмотря на зиму. И Майтимо увидел на его руке выше локтя тёмный, вдавленный, широкий шрам, кусок то ли содранной, то ли выгоревшей кожи. Его белокурые волосы были собраны в длинный хвост; в отблесках свечей они казались совсем золотыми.
Гватрен повернул голову и недоуменно посмотрел на высокого рыжего квенди в нолдорской кольчуге, будто видел его в первый раз.
Майтимо и так не стал бы убивать безоружного — в комнате не было видно ни лука, ни стрел, а на поясе Гватрена не было видно ножен. Гватрен вскочил из-за стола, и, помня предупреждение Эолина, Майтимо закрыл дверь и не только закрыл, но и заклинил ручку снаружи копьём стражника. Затем он поднял плиту, схватился левой рукой за верёвку, резанул по ней, наполовину перерубив, дёрнул выше разреза, захлопывая люк, и полетел вниз.
Скользя вниз по туннелю, Майтимо почувствовал ощутимый удар по плечу, который мучительно отдался в перерубленной кости на правой руке. Он решил, что это был какой-то вывалившийся камень, а то и железное кольцо, оторвавшееся вместе с верёвкой. Но едва его ноги коснулись снега, и он дёрнул верёвку, чтобы её порвать, как на него что-то свалилось сверху, и он рухнул наземь.
Вместе
с верёвкой на Маэдроса упала Лалайт.Девица в сиреневом платье и заячьей шубке сидела на нём верхом и восторженно трясла его за воротник.
— Ого! Вот наконец, какой у меня эльф есть! — она схватила его за руку, рывком подняла на ноги и воскликнула.
– Ой, нет, не пойдёт, у тебя же руки нет, опять не повезло!.. Ну да ладно, вы хоть этого-то мне отдайте! — и она показала пальцами на того, кого освободили Амрод и Финдуилас. — Он же всё равно ничего не соображает! Я замуж хочу!
Маэглин, пошатываясь, вышел на пустой балкон. Конечно, надо было бы поднять тревогу, позвать Салганта, послать по следам Маэдроса кого-нибудь… На башни и перила сплошной пеленой валился мартовский снег; под ним уже успели скрыться лица обоих убитых стражников.
Здесь стена была очень похожа на один из участков стены Гондолина; Маэглин представил себе, как сидит у почти таких же перил на скамейке — резной, белой, с золотыми розами на поручнях и ножках; Тургон рассказывает ему родословную его семьи по женской линии, объясняет что-то о родственных связях Индис, Анайрэ, о том, кем приходятся ему, Маэглину, Элеммакил и другие гондолинские лорды. Маэглин ничего не слышит — он просто смотрит в его ясные глаза и впервые после того, как он остался без родителей, ему не страшно.
Маэглин заплакал, вытирая слёзы замёрзшими пальцами; плача, натянул перчатки, но слёзы продолжали катиться. Перчатка больно царапнула веко, когда он поднёс ладонь к глазам.
Эолин дёрнул его за рукав.
— Сынок, пойдём в дом, — сказал Эолин. — Нельзя же…
— Ладно, — вздохнул Маэглин. — Ладно. Значит, не судьба. — Он присел на корточки, чтобы его глаза были на одном уровне с глазами мальчика. — Отец, ничего если я вас оставлю тут на пару дней с Салгантом? Мне надо уехать. У меня… у меня поручение от моего Владыки. Тайное поручение. Да ладно, — сказал он, видя недоверчивый взгляд обоих мальчиков и обретая прежнюю самоуверенность, — ладно. Я думаю, всё это обернётся к лучшему.
====== Глава 19. Жертва и экспонат (1): Жертва ======
Комментарий к Глава 19. Жертва и экспонат (1): Жертва 1) Если вам не нравятся насилие и жестокость – (хотя они тут не очень графические) конкретно эту главку лучше пропустить, по сюжету потом и так всё будет понятно; 2) обычно я не очень так чтобы реагирую на комментарии читателей, но один из них был слишком прекрасен, и я подарила его Мелькору)))
I. Жертва
В первой части этой истории мы уже рассказали о том, как у Маэглина появились дети.
Но чтобы объяснить, как он обзавёлся целым семейством, придётся вернуться на несколько лет назад, в тот день, когда Тургон в обществе Гватрена покинул Ангбанд.
— Дядя, ты, наверно, уже поел, я тебе принесу деток на полчаса?.. — спросил Маэглин. Он заглянул в комнату и почему-то сразу всё понял. У него забрали Тургона. Он даже не заглянул в ванную и в закуток, служивший кухней.
Он не обернулся, когда зашёл Натрон и сел рядом с ним за стол.
— Маэглин… — начал Натрон. — Маэглин, послушай меня…