Loving Longest 2

Но Келегорм рванулся ему навстречу; Майтимо в шоке и недоумении отшатнулся, когда понял, что тот может стоять. Младший брат бросился на него, и Майтимо увидел в его руке столовый нож, который, как он помнил, остался на столе в комнате Келегорма после окончания вечера. Келегорм повалил его на пол и приставил нож к горлу. Майтимо показалось, что тело брата неестественно горячее, как у животного; казалось, все его кости дрожат. И он увидел, что в его больших серых глазах действительно переливаются странные зелёно-радужные пятна.

Ощутив жар от прикосновения руки брата, который схватил его за шею и примерился другой рукой, собираясь ударить кинжалом в горло, Майтимо одновременно почувствовал невыносимый холод, окружавший их — странный, мучительный холод, который не раз охватывал его уже в комнате Келегорма. Он каждый раз приписывал это тому, что в комнате плохо топят, что Келегорм часто открывает окно потому, что не может выходить на улицу, когда хочет — но… почему, почему он не догадался?!

— Умри! — закричал Келегорм. — Умри!

— Зачем? — спросил Майтимо; он хотел плакать, но слёз не было. — Зачем? Что с тобой? Я-то что тебе сделал?!

— Мне приказано, ты понимаешь? — закричал Келегорм. — Мне приказано! Мелькор, мой повелитель, велел мне! Я повинуюсь ему. Не смей мне препятствовать или умри!

— Делай, что хочешь! — в отчаянии закричал Майтимо. — Пожалуйста! Делай что хочешь, мне всё равно.

Он действительно подумал, что лучше сейчас быстро умереть от руки брата, чем мучиться дальше. «Это конец. Пусть Тьелко убьёт нас всех… пусть…» — Майтимо безвольно закрыл глаза ладонью.

Амрод, полураздетый, бросился к Финдуилас, схватил её и отчаянно сжал в объятиях. Она захрипела и издала какой-то низкий, отчаянный, животный стон; Майтимо осознал, что она ещё жива.

— Уходи… — сказал Майтимо, обращаясь к Амроду. Тот схватил Финдуилас и выбежал за входную дверь, как будто дома начался пожар. Майтимо попытался найти свой кинжал, но тот, видимо, откатился слишком далеко. Да он и не смог бы заставить себя причинить вред Келегорму.

Келегорм вскочил; было видно, что он не знает, бежать ли за Амродом — но сначала он решил разобраться со старшим.

— Какой ты… глупый, Руссандол, — сказал Келегорм, смеясь. Своей горячей, как нагретое солнцем дерево, рукой, он оттолкнулся от Майтимо, встал и стоял над ним, поигрывая ножом. — Зачем ты сопротивляешься? Мелькор — повелитель Арды. Он даровал мне свою милость. Он возвратил мне здоровье и силу.

— Поэтому?.. — спросил Майтимо. Из его глаз, наконец, полились слёзы: он подумал, что, наверное, Келегорм был в полном и безысходном отчаянии из-за своей болезни — но разве можно было предположить, что он готов на такое?

Сейчас странная белизна лица, струящиеся, почти белые локоны (во время болезни Келегорм перестал подкрашивать их в золотой цвет, и сейчас они были такими же серебряными, как у их бабушки Мириэль) и даже болезненно светящиеся глаза делали брата невыносимо прекрасным. Келегорм снова нагнулся над ним, улыбнулся; Майтимо подумал, что, может быть, не так уж страшно умереть от его руки; подумал, что если Финвэ всё-таки убил Мелькор, то, может быть, и ему не так уж страшно было умирать — ведь тогда Мелькор тоже был прекрасен…

— 'Alaty"e urtha, heca! (не сходи с ума, прекрати!)

Майтимо, приподнявшись, увидел, что Келегорм выронил нож, оцепенев от неожиданности, а Аргон, выкручивая ему руки, повалил его на лежанку, где только что спала Финдуилас.

— Нельо, не стой, сними ремень, дай мне! — закричал Аргон. Майтимо передал ему ремень, и Аргон скрутил руки Келегорма за спиной. Тот как-то весь обмяк; Майтимо увидел, что лоб и руки брата влажны от пота.

— Что случилось? — задал Майтимо непонятно к чему относящийся вопрос.

— Ты же видишь, он лишился рассудка, — ответил Аргон. — При тебе ни с кем такого не бывало, нет? Когда мы шли через… льды, по меньшей мере трое сошли с ума. Мальчик, с которым я сидел в школе на одной скамье, бросился на моего отца с ножом. Его тоже пришлось связать, а потом он убежал. Мы его больше не видели.

Майтимо огляделся. Лалайт нигде не было видно.

— Тебе кто-нибудь сказал, чтобы ты сюда пришёл? — спросил он Аргона. — Тебя звали?

Тот недоуменно посмотрел на кузена.

— Не звали… Просто… просто дверь открылась, там был свет… потом я увидел, что он пытается тебя убить… Мне так хотелось тебя спасти… Ты… — Аргон посмотрел на свои руки. — Я вам не нужен, да? Я же чувствую… чувствую, что всё очень плохо.

Майтимо вспомнил, что дверь в комнатке, куда они поместили Аргона, действительно всё время открывалась сама собой от сквозняка, стоило только открыть дверь в комнату Келегорма.

— Ты понимал, что происходит вокруг? — спросил Майтимо, не отводя глаз от Келегорма.

— Да, — ответил Аргон, — но всё было как-то… глухо, как будто я слышал всё из-под воды. Я помню этот звук, когда я понял, что моя голова… череп — ломается… Потом я снова как будто лежу на льду, но лёд какой-то странный; открываю глаза, и вижу каких-то… рыжих, как ты, вроде бы у них лица, как у нас, но на лицах волосы, и они показывают на меня пальцами. Я как-то понял, что это младшие Дети Илуватара, и так удивился — оказывается, они существуют, надо же, дядя Феанор не соврал, то есть… прости. Я понимал, что я в руках Врага и мне не выбраться… Это же ты меня вывез оттуда, да?

— Да, — ответил Майтимо.

— Спасибо, — сказал Аргон. — Мне было очень страшно. — Он встал и внимательно посмотрел на Келегорма. — Послушай, Майтимо, прости меня, но мы должны его куда-то запереть. Может быть, завтра он и придёт в себя. У вас есть куда? — он заглянул в свою комнату. — Здесь окно очень низко и дверь не выдержит.

В прихожей появился сонный Келебримбор.

— А, — сказал он, — ну я же говорил, что с дядей Аракано всё будет хорошо. Как вы себя чувствуете, дядя Аракано?