Loving Longest 2

— «Говорят, роды — это очень больно», — сказал Эолин. Теперь в его устах голос Мириэль звучал жалобно. — «Но я всё вынесу, если Финвэ действительно станет моим».

— «Это может быть гораздо больнее, чем ты думаешь». — Майрон подумал, что тогда, на берегу озера Пробуждения, Эол не мог бы передать эти слова. Только сейчас, прожив тысячелетия, погибнув страшной смертью и вернувшись к жизни, он смог придать своему голосу расчётливый, холодный цинизм, который прозвучал в той речи. — «Тело одного из Детей Эру может не выдержать. Но я могу тебе помочь. Твой красавец сын родится в Амане; пламенный дух будет гореть в нём. Ты готова?».

— «Да», — так ответила она, — продолжил Эолин. — Майрон, я не знаю, что было дальше. Честно говоря, потом некоторое время я думал, что там был ты, потому что… я почувствовал, как будто какой-то ветер идёт из-под земли. Какой-то странный запах, как… как… — Эолин и Эолет переглянулись; Эолет еле заметно покачал головой. — Не знаю, как что. Потом свечение исчезло, я потерял Мириэль из виду. На самом деле, Майрон, я не знаю, что думать, потому что Великий поход в Аман продолжался много лет, а Феанор вроде бы родился уже в Валиноре — он не мог быть зачат в ту ночь, да и с Мириэль вроде бы разговаривала женщина… Но всё-таки… всё-таки после этого мне неприятно думать о Феаноре и о его потомках. Честно тебе скажу, дочь Феанора я бы в жёны не взял.

— В общем, мы имеем непонятный разговор ни о чём неизвестно с кем, неясные подозрения, и девицу, которой Валар вроде бы помогли получить Финвэ, — сказал Майрон.

— Да, — сказал Эолет, — Помогли. Вот после этого он обратил на неё внимание.

— Потому что, — сказал Эолин, — до этого она была черноволосой, как все девушки из Второго дома эльфов, а после её волосы стали совершенно седыми.

====== Глава 27. И ещё о женатых эльфах ======

Even when in after days, as the histories reveal, many of the Eldar in Middle-earth became corrupted, and their hearts darkened by the shadow that lies upon Arda, seldom is any tale told of deeds of lust among them.

On the laws and customs among the Eldar

Даже в более позднее время, когда, как показывают исторические сочинения, многие эльдар в Средиземье были искажены, и сердца их почернели от тени, что лежит на Арде, редко передают хоть какие-нибудь предания о делах похоти среди них.

О законах и обычаях эльдар

— Отличный рассказ, — хмыкнул Саурон. — Вот только ты что-то путаешь.

— Я рассказал то, что видел и слышал, — сказал Эолин.

— Я видел и слышал то, о чём рассказал, — сказал Эолет.

— Видишь ли, Эол, — сказал Саурон, — допустим, Мириэль поседела после неприятного разговора с этой валиэ. Но почему тогда такие же бело-седые волосы у её внука Келегорма, и, кстати, у сына Келегорма, Рингила — тоже? Феанор был черноволосым, в родне Нерданэль, насколько я знаю, тоже не было квенди с белыми волосами. Очевидно, что Келегорм унаследовал цвет волос от Мириэль.

— Но она же… она же стала седой, — сказал Эолин.

— Эолин, прости меня, но это бред, — покачал головой Саурон. — Если бы ты поседел, то Маэглин не родился бы седым. Если бы я снял череп с тебя, а потом приставил назад и зашил, у твоего сына не было бы шрама на лбу. Такие вещи по наследству не передаются.

— Откуда ты знаешь, что передаётся по наследству, — пожал плечами Эолет. — Ведь если Феанор был…

Саурон отмахнулся, потом вдруг вскочил и прижал пальцы ко лбу.

— Хотя… хотя… я бы не смог, но Мелькор, наверное, мог бы… ведь можно было бы… Если это было только внешнее проявление… подожди…

Он выбежал из комнат Маэглина и распахнул дверь в комнату Элеммакила и Келегорма. Они завтракали, и Элеммакил от неожиданности чуть не подавился яичницей.

— Келегорм, — спросил Майрон, — есть у кого-то из вас прядь волос Мириэль?

Келегорм недоуменно посмотрел на него и задумался.

— Не знаю, — сказал он. — У меня точно была, но, боюсь, я её оставил дома, в своих вещах. Наверно, она есть у всех — ведь по поручению отца все мы посещали Мириэль в садах Лориэна. Могла бы быть и у кого-то из родственников или знакомых… мне было всё равно, но я знаю, что другие братья иногда приходили туда не одни, потому что им было это неприятно.

— Хорошо, поищем, — кивнул Майрон.

— А ты что, Келегорм, сюда перебрался? — в комнату с этими словами всунулся Маэглин. — Элеммакил, он тебя не обижает? Если что, мне скажи.

— Тебе какое дело, — сказал Келегорм сквозь зубы. — Убирайся.

— Нет уж, — сказал Маэглин. — Я тебя сюда привёл, чтобы у Рингила был отец. Мальчику в этом возрасте отец нужен. А так-то тебя тут никто не ждал.

— Я явился по приказу Владыки, — сказал Келегорм. — Это не ты меня сюда привёл - ты, грязный, уродливый чумной крот, губитель родичей.

— Вот как ты заговорил! — ответил Маэглин. Здесь, в Ангбанде, он почти научился владеть собой; его лицо не изменилось, но он резко выпрямился и с силой нажал на дверную ручку, так что дерево под ней слегка треснуло. — По мне, так ты меня немногим лучше. Если хочешь знать, Келегорм, я когда передавал тебе последнее поручение, сам от себя ввернул про то, что Финдуилас нам больше не нужна, да так, что ты вообразил, что тебе приказывают её убить. Так что если бы не я, тебя бы сейчас тут не было. Ведь на самом деле тебе никто ничего такого не приказывал, верно, Майрон?

Маэглин действительно сильно разозлился, иначе он не стал бы обращаться к Майрону в таком тоне. Саурон, конечно, не особенно любил Маэглина, но то, что Келегорм позволил себе встать в благородную позу, ему тоже не понравилось.

— Если эльф не губит братьев, а шпионит за ними, то он кто? — тихо и насмешливо поинтересовался Саурон. — Кристально чистый белоснежный орёл? Я сам даже верить не хотел, Келегорм, что ты служишь Владыке: об этом догадался Гватрен, поскольку Владыка как-то узнавал то, что могли знать только нолдорские князья. Тургона мы исключили, Фингона и всех сыновей Финарфина, естественно, тоже, значит, оставались только сыновья Феанора. И вот когда Гватрен привез к вам Финдуилас, мы в этом окончательно убедились — ты сразу, в тот же вечер связался со своим хозяином. Фактически, Келегорм, я оказал твоим братьям услугу, выведя тебя из игры с помощью Маэглина. Мне кажется, по крайней мере Маэдрос не заслужил…

Келегорм сжал вилку в левой руке, обогнув её вокруг пальца, так что она сложилась вдвое.

— Хотя, может, и заслужил, — сухо сказал Майрон.
–  А, Гватрен, а мы как раз о тебе говорили. Пойдём, мне Эол сейчас рассказал кое-что интересное, мне любопытно знать твоё мнение.

Маэглин ещё раз бросил взгляд на Элеммакила, ободряюще улыбнулся и вышел, закрыв дверь. Элеммакилу стало не по себе от того, что сейчас Маэглин — его единственная защита. Он взял себя в руки и спросил:

— Туркафинвэ… ты сегодня не прикоснулся ко мне… но в будущем…

— Нет. Конечно, нет. Никогда. — Келегорм отвернулся, тяжело дыша; он с трудом говорил. — После того, что я сделал с тобой… Когда я ехал сюда… я не знал, кто ты, но я поклялся себе, что постараюсь быть хорошим отцом своему ребёнку и добрым помощником для тебя, кем бы ты ни был. Я тебе благодарен за предложение разделить твоё ложе. Мне очень одиноко. А никаких супружеских дел между нами, конечно, никогда не будет.

— Спасибо, — ответил Элеммакил.

— Ну вот, Гватрен, что мне рассказал Эол, — Саурон развёл руками. — Мне действительно хочется услышать твоё мнение — хотя бы твоё мнение, как квенди, поскольку я не очень понимаю, как это вообще всё это совместимо с эльфийскими обычаями.