Loving Longest 2

— Послушай… — обратился Элеммакил к Келегорму. Он понимал, что, наверное, не стоит спрашивать такие вещи, но не смог удержаться: всё это время ему очень хотелось знать.
–  Ты, наверное, не хотел тогда быть со мной?.. Тебе тогда сказали, что хотят, чтобы у нас родился ребёнок?

— Да, меня заставили, — ответил Келегорм. — Прости меня. Я должен выполнять все приказы Владыки. У меня не было выбора.

Келегорм был готов к тому, что ему придётся убивать, убивать невинных, безоружных, может быть, даже убивать женщин и детей, но к такому он не был готов. Он просто не был способен на такое. Келегорм смотрел на распростёртое перед ним тело, пережившее недели мучений и издевательств; тело, которое вскрыли в самом тайном месте, чтобы превратить его в женское. У Келегорма была хорошая память: он, наверное, мог бы, подумав, узнать пленника по рукам, очертаниям фигуры, ног — но он запретил себе вспоминать; не хотелось знать, кем было раньше несчастное двуполое существо. Тем более теперь, когда он сам должен был стать ещё одним орудием пытки.

— Я не могу, — хрипло сказал он. Его тошнило; несмотря на то, что Мелькор поднял его с постели, боль от ран и переломов не проходила. Первые часы восторга после нескольких месяцев беспомощной неподвижности («Неужели я снова хожу? Неужели я могу пойти, пойти куда угодно?!») сменились мутным, утомительным, бесконечным страданием.

— Тебе приказано, — холодно сказал Натрон.

— Я не могу, — повторил Келегорм.

— Сможешь, красавец, — насмешливо ответил Натрон. — Первый раз, что ли?

— Конечно, — сдавленно ответил Келегорм. — Ты думал иначе?.. Я… Я не могу так. Зачем рождать это дитя… Я не могу. А он… он же тоже не захочет…

— Он согласен, — сказал Натрон. — Ему обещали прекратить пытки, и он согласился. У него нет другого выхода.

Келегорм молчал.

— Если я это сделаю, его действительно больше не будут мучить? — спросил он, наконец.

— Надеюсь, что да. Помоги ему, — тихо сказал Натрон. — Он ни в чём не виноват.

— Я… я попытаюсь, — сказал Келегорм. — Но я не уверен, что смогу.

— Выпей, — сказал Натрон. — Выпей побольше. Легче будет.

Когда его вернули домой, к братьям, он был так болен, что некоторое время даже надеялся умереть. Этого не случилось, но он каждый день думал о своём первом и единственном возлюбленном.

— Я вроде как… — продолжил Келегорм. Он сознавал, что говорить этого, наверно, не надо, понимал, что несёт чушь, но ему хотелось хоть как-то оправдаться. — У меня ведь получилось. Я-то хоть знаю, что к чему. В отличие от остальных братьев. Мне-то отец рассказал, как всё бывает… ну, в браке.

— Правда? — с любопытством спросил Элеммакил. — А почему именно тебе?

Элеммакил был не только кузеном Тургона и Фингона, но и близким другом Фингона. Хотя Фингон с ним не откровенничал, он понимал, что Маэдрос для Фингона не просто друг, и Элеммакил невольно подумал, что Маэдрос вряд ли уж совсем не знает, что к чему, но вслух ничего не сказал. Сам он всегда был одинок, никаких личных планов у него не было, и его представления о супружестве исчерпывались несколькими откровенными разговорами с любимой сестрой, замужество которой было совсем коротким и закончилось очень печально.

— Ну понимаешь, я одно время собирался жениться на Аредэль.

— Да, до меня такие слухи доходили, — осторожно сказал Элеммакил.

— Вроде как даже помолвку хотел заключить. Попросил отца мне всё рассказать, как обычно делают уже после помолвки. Мы с отцом очень долго беседовали, не один раз. А я потом решил, что не надо. Побоялся как-то. Подумал, что не смогу… не смогу быть хорошим мужем. Не понравлюсь ей, — он слегка покраснел. — Одно дело дружба, а другое — супружество… Может, я и не годился.

— А как же ты… — Элеммакил замолчал; он решил, что не стоит поднимать болезненную для Келегорма тему о Лютиэн, но тот всё-таки ответил.

— Да не знаю я, — сказал он. — Я её полюбил. Всё вместе как-то: и влюбился, и думал, что должен жениться, чтобы стать наследником Тингола… и лестно было, что у неё мать — майа, а не просто квенди… Я просто очень хотел, чтобы жена у меня была самая лучшая, такая, которой ни у кого нет. Но это-то, я думаю, на самом деле даже к худшему; это я теперь только понял.

— А почему к худшему? — спросил Элеммакил.

— Ну как же: майар — существа разумные, но некоторые, как балроги, например, или как Унголианта, не разумнее нас, и живут поодиночке; кто к какому вала или валиэ прибьётся, то так и живут, как те их научат. Семей у них нет, дети — уж не знаю, может, у кого из них есть. Ну чему такая мать, как эта Мелиан, может научить, ты сам подумай? Разве она к семейной жизни может подготовить? Ну представь, если бы Саурон мне объяснял, как жить с женой, что бы из этого хорошего вышло?

Элеммакил согласился: да, ничего хорошего.

— Про него, конечно, ничего плохого не скажу, — Элеммакил понял, что он имеет в виду Берена, — сына воспитал; вон у того у самого двое сыновей… было.

Келегорм смешался и замолчал. Действительно, странно было бы ему хвалить Диора, которого он, как говорили, убил, за наличие сыновей, которые опять же благодаря ему пропали без вести.

— В любом случае, — сказал Келегорм, — айнур же не как мы: они ведь могут и бросить мужа или жену.

— Почему ты так думаешь? — удивился Элеммакил.

— Меня всегда интересовала суть брачных отношений, — сказал Келегорм. — Я об этом прочёл всё, что только можно; даже просмотрел несколько сочинений, написанных людьми. Ты подумай, ведь людям, чтобы повзрослеть, достаточно пятнадцати-двадцати лет; нам нужно пятьдесят. Сколько же нужно айнур? Ведь когда айнур пришли в Арду, они были, можно сказать, новорожденными: да, они существовали предвечно, но в новый мир они пришли, как маленькие дети… Я не уверен, что в тот момент они были способны на сознательный выбор спутника или спутницы жизни…

Он вздохнул, и Элеммакил увидел, что Келегорм засыпает.

— Понимаешь… — сонно сказал Келегорм, — я всегда представлял себе… Ещё когда был совсем мальчиком, когда мужчины ещё и не думают о семье… так мечтал, как у меня будет жена, добрый, светлый дом… что у меня будут свои… и…

«И ничего не вышло, — с болью подумал Элеммакил. — И ты получил меня. Бедный».

Элеммакил взял Келегорма за руку, и тот уснул, прижав его пальцы к своей щеке.

Келегорм был прав в том, что Саурон обязательно найдёт сына истерлингского жреца.