Loving Longest 2
Шрифт:
Звали этого юношу Белемир, и сейчас он стоял в кабинете Саурона — в том кабинете, что располагался внизу, в подвале для пыток и грубых экспериментов.
— Я тебя ждал, Белемир; ты мой желанный гость, — сказал Саурон.
— Спасибо, — с достоинством ответил молодой человек. Он выпрямился, засунув руку за широкий ремень, которым была подпоясана его простая серая рубаха; на поясе висел большой вышитый перьями, камушками и жёлтыми зубами зверей красный кошель.
— Вот, — Саурон показал на стол, где лежало истерзанное тело эльфа-синда — окровавленное лицо, вырванные с кусками кожи волосы, изрезанные, переломанные пальцы… — Как тебе это нравится?
— Нравится, — ответил Белемир. — Как раз.
Он
— Ты понимаешь, что порошок на самом деле не нужен? — спросил Саурон.
— Отчасти нужен, — сказал человек — и стал издавать какие-то совсем нечеловеческие звуки, которые будто одновременно вылетали из рта и носа.
Из горла эльфа вырвался крик; он присел, скорчился, прижимая искалеченные пальцы к глазам, которых не было.
— Где я? Где? Что это такое? Я опять ничего не вижу! — простонал он. — Я опять ничего не вижу! Прекратите!
— Прекратить? — спросил Белемир.
Саурон молча сделал жест кончиками пальцев. Белемир сделал такой же жест пальцами, чуть более широкий; пылинки алого порошка просыпались на лежавший на столе рядом безжизненный ком чёрных перьев. Большая чёрная птица встрепенулась и закричала.
Саурон подошёл и сжал отчаянно трепетавшую птицу в руках.
— Теперь ты снова хорошо видишь, не так ли? Интересно, только как? Когда я превращаюсь в птицу, я вижу так же, как вижу я обычно, а что видишь ты? Придётся тебе, эльф, научиться говорить хотя бы в этом виде, раз, когда ты был разумным существом, ты предпочёл молчать. Прекрасно, — сказал он, обращаясь к Белемиру, — жаль было бы терять такой талант, как у тебя. Говоришь, что уже твой отец пробовал заниматься такими делами, а?
— Пробовал, — ответил Белемир, — Ты забыл на Тол-ин-Гаурхот пару своих книг; мой отец купил их за большие деньги. Он использовал меня, как посредника, при вызывании духов: во многих обрядах требуется присутствие невинного маленького мальчика. Но я сам начал делать то же самое — и у меня получается лучше. Намного лучше.
— Ладно, — кивнул Саурон. — Теперь, пока ты работаешь на меня, будешь в безопасности. Но тебе лучше не покидать моих покоев без моего разрешения.
— Хорошо, — сказал Белемир. — Мне и незачем. Здесь есть всё, что мне нужно.
Через три месяца Саурон позволил Белемиру спуститься в другой подвал — в тот, куда вела лестница из его кабинета, где располагались лаборатории и операционные, где за стеклом хранились застывшие тела странных животных.
Белемир слушал объяснения Натрона, который давал ему инструкции; он машинально кивал, запоминал, но при этом не отрывал глаз от огромной витрины, где лежало — теперь уже поддельное — тело Аракано, сына Финголфина, и заключённое в лёд тело женщины. Краем глаза он видел и другую витрину — ряд ящиков с телами замёрзших нолдор. Он старался не смотреть туда, но его сердце колотилось — быстро, беспрерывно, как у мыши.
«Наконец, — думал он, — наконец я здесь. Я сделаю это. Ради своих родичей. Другого выхода нет».
====== Глава 28. Ученик чародея (1): Отлетевшая душа ======
Комментарий к Глава 28. Ученик чародея (1): Отлетевшая душа Никак не могли решить, резать эту главу надвое или нет – двое из трёх читателей были против:) Наконец, я её порезала чисто условно – выкладываю одновременно.
Большое-пребольшое спасибо Janew Daens и Adunithil anNair за обсуждение отдельных моментов в этой, честно скажу, сложной главе <3 – пристегните ремни))
В холодном подземелье тускло горел, мерцая, лишь один голубой светильник. Но Белемир уже знал дорогу. Дойдя до конца зала, он встал на колени и зажёг зелёную лампу, которую принёс с собой. Юноша легко поднял каменную крышку и заглянул внутрь. Когда
Саурон запер Андвира здесь, в своём холодильнике, судьба оказалась милостива к истерлингу: в отчаянии пытаясь выбраться, он ударился головой об крышку, и, когда жизнь оставляла его, был без сознания.— Дядя Андвир, — прошептал Белемир. — Значит, он и правда здесь.
Дела у обитавших в северном Хитлуме родичей Белемира шли неважно, и гибель его отца Андрога стала лишь последним ударом. От дома Ульфанга теперь остался лишь он один. Все остальные погибли в междоусобицах, были убиты собственными рабами или наложницами или умерли от пьянства; в распрях из-за остатков королевства Фингона и Финголфина не щадили даже маленьких детей, не говоря уж о женщинах. Другие князья тоже погибли, почти не оставив потомства: Бродда был убит Турином Турамбаром, хитрого Лоргана и его старших сыновей отравила молодая жена. Саурон, возможно, навёл бы порядок среди истерлингов, но Мелькор открыто выразил своё неодобрение по этому поводу: они были его любимцами, и ему казалось, что чем больше среди них зла и убийств, тем сильнее страдает и народ Хитлума. Отчасти это было так, но после Битвы Бессчётных слёз успело пройти уже два людских поколения: родилось много детей от насильных, горестных, но всё-таки смешанных браков.
Андрога и Андвира родичи не особенно любили: их матерью была дочь верного эльфийским королям Борлада из дома Бора, а сын Андрога Белемир и вовсе родился от местной женщины из дома Хадора Златовласого: он унаследовал раскосые глаза и резкие черты лица от деда, Ульфанга-младшего, сына Ульдора, а от матери — белоснежную кожу и золотые волосы. Зато среди остальных жителей Хитлума Андрог поначалу пользовался доброй славой: рядовые воины-истерлинги считали его истинным вождём, да и местные скрепя сердце признавали, что внук Борлада не так уж плох. Андрог был умнее многих собратьев: он читал книги, расспрашивал стариков о древних временах, знал не только синдарин, но и квенья. Потом он стал говорить соплеменникам, что им от Мелькора никакого толку уже нет: награбленные богатства растрачены, о мире, покое и достатке можно только мечтать. Даже когда Андрог объявил, что поклоняется другим Валар и стал приносить Оромэ и Нессе кровавые жертвы, как некогда его предки-истерлинги приносили их Мелькору, от него не отвернулись: напротив, он нашёл множество последователей.
Белемир мог бы сказать, что день, когда зловещий посланник Мелькора (теперь он знал, что это был Келегорм) оставил от Андрога лишь безголовое тело, поставил крест на всех его надеждах. Но на самом деле он чувствовал, что затея отца ничем хорошим не кончится. Само по себе принесение людей в жертву Белемир не считал чем-то дурным: ему лишь не верилось, что это может привлечь внимание Валар. Даже если Оромэ даровал силу и удачу детям нолдор и других эльфов, он не обязательно должен был отозваться на призыв людей. Да и завоевать любовь подданных таким образом трудно, даже если на дереве со вскрытыми венами будут висеть только дети рабов: ведь в рабов нередко обращали тех, кто не мог заплатить долг, остался сиротой или просто случайно убил княжескую лошадь или собаку.
Если бы Андрог погиб несколько лет спустя, было бы легче. Но сейчас Белемир был слишком молод: в качестве вождя его не приняли бы. Да и у отца было много врагов… Вот если бы рядом был дядя Андвир! Старший брат отца, умный, опытный, больше пятнадцати лет служивший Саурону и знавший многие тайны. Белемир встречался с дядей лишь пару раз, но он произвёл на него впечатление.
Они с отцом уже давно не имели от Андвира известий. После гибели отца, скрываясь в лесу, Белемир увидел на дороге Гватрена, который как-то приезжал к ним с Андвиром. Поскольку Гватрен был один, Белемир всё-таки осмелился приблизиться к эльфу и спросить, что случилось с его дядей.