Ловушка для «Осьминога»

Впрочем, наблюдать за Олегом было делом не перспективным. Другой стороной ему абсолютно были запрещены какие-либо самостоятельные действия, любые попытки искать связь.

– Мы найдем вас сами, – заверил его тот человек, который направил Давыдова в логово «Осьми­нога».

– А Хельга? – спросил тогда Олег и неожиданно для самого себя вдруг залился краской.

– Она добрая и толковая девушка, – улыбнулся наставник. – И друзья у нее под стать… Вам очень повезло, Олег, что вы встретились именно с ней и ее отцом. Что Хельга? Пусть все будет так, как было. Вы сбежали от этих типов, забрались на мусоросборщик, там вас нашел Бенгт Ландстрём, привел домой, накормил, обсушил и доставил в фирму «Эвалд Юхансон и компания», которая по контракту защищает интересы вашей пароходной конторы и ее моряков. Вы уже имели дело с работниками этой агентской организации, вам сам Бог велел туда идти, так как вы уверены: у дверей консульства и посольства вас ждут бандиты, утопившие шлюпку теплохода «Вишера». Логично?

– Вполне, – согласился штурман. – А вы предполагаете, что «Эвалд Юхансон и компания»…

– Да, эта фирма прикрывает организацию, которую мы давно ищем. Вот вы и помогите нам ее найти. Про Хельгу и Бенгта расскажите все, как было, ведь все равно там надо объяснять, как вы провели эти сутки. И чем меньше разведчик придумывает, тем лучше для него. Запомните эту заповедь: самые конспиративные связи – открытые связи!

Поэтому, взглянув на часы, подаренные Джоном Бриггсом в память об операции «Крот», Олег заторопился: он опаздывал на свидание с Хельгой, которая пригласила его посетить знаменитый Железнодорожный музей, гвоздем которого был подлинный паровоз Стефенсона, а потом поужинать в ресторане «Русалка» на улице Кайни-линка.

«Интересно, – подумал Олег, – следят сейчас за мною люди из „Осьминога“ или нет… Пока ничего не замечал такого, но, наверное, это потому, что я не профессионал. А потом для разведчика важно не только обнаружить слежку, но и сделать вид, будто ничего не замечаешь. Смогу ли я? Кстати, не слишком ли долго идет следом этот тип в клетчатой кепке?»

II

Согласно инструкции, которой их снабдили, Марк Червяга и Рокко Лобстер уточнили место высадки с помощью километрового столба на шоссе Калининград – Клайпеда. Затем в назначенное время и в назначен­ном месте Рокко стал на обочине с рюкзаком в правой руке и с фонариком в левой, лицом на запад, откуда должна была прийти автомашина марки «Жигули», восьмая модель, светлой окраски.

Машина появилась. Едва она показалась со стороны Зеленогорска, Рокко дважды мигнул фонарем. Докер пока прятался в придорожных кустах. Когда «восьмерка» затормозила, водитель открыл левую дверцу, и Рокко подошел к нему со стороны разделительной линии шоссе.

– Мне надо в обратную сторону, – сказал он.

– Не хватит корма для моей старушки, – возразил условной фразой, водитель.

– Овес нынче почем? – спросил Рокко.

– В пудах или килограммах? – уточнил хозяин машины и, не дожидаясь ответа, предложил: – Са­дитесь!

– Момент, – сказал Рокко Лобстер и свистнул Докеру.

Тот сноровисто выбрался из кустов и, откинув переднее сиденье рядом с водителем, пробрался назад.

Рокко сел тоже. Ему предстояло выйти первым, в курортном городке Ниде, почти на самой оконечности Куршской косы. Там его ждала конспиративная квартира, которую пособники наняли у ничего не подозревавшей старушки Луции Вахмейстер.

III

Как ни сопротивлялся Андрей Колотухин, как ни настаивал, что он вернется в Ленинград на последней электричке, а на Финляндском вокзале возьмет такси, Марина и ее мама убедили его остаться ночевать на даче.

– Хоть сейчас и поспокойнее стало в электричках, но все равно мы с Мариной испереживаемся, – говорила Бронислава Иосифовна. – А так ты и попасешься с утречка на грядках с клубникой, да и позагораете с Мариной, в озере искупаетесь. Вода на удивление теплая, завтра двадцать шесть обещали. У нас такое не часто бывает…

Проснулся Андрей Колотухин рано. На даче все еще спали. Он с нежностью подумал о Марине, потом с благодарностью вспомнил Брониславу Иосифовну, ос­тавившую его на даче. Ну что бы он сейчас делал в душном летнем городе?

«Интересно, – подумал Андрей, – а какой сон снится сестренке Марины?»

Резник-старшая настояла все-таки на удочерении Яны, и Марина вскоре привыкла к новому своему бездетному положению, находя в нем явную свободу, развязанные руки и даже некоторую пикантность.

Андрея Марина не любила вовсе, но Марина понимала, что сын академика – прекрасная партия. Престижная квартира, государственная и личная машина у Колотухина-старшего, дача, выход в сферы… Так или иначе, а тылы будут обеспечены. Что касается Андрея, то она привяжет его к себе накрепко, вон он какими смотрит на нее голодными глазами. Но до свадьбы перебьется, а уж потом она будет выдавать ему любовь такими порциями, чтобы он никогда не наелся досыта…

Ни о каких таких планах в отношении себя Андрей Колотухин, конечно, не подозревал. Он пребывал в обалденном состоянии, только Марина была для него светом в окошке. А Марина меж тем умело разжигала обуревавшую Андрея страсть, доводя его до предела и в то же время умело соблюдая дистанцию, чтобы не перейти Рубикон. Иначе – чем черт не шутит?! – не пройдет ли его любовь.

Берег озера, у которого стояла дача, был пустынен – рано… Справа, в высоком сосняке, затеяли утреннюю перебранку вороны. Солнце, поднимавшееся над лесом с противоположной стороны, блестело на воде так ярко, что Андрей прикрыл ладонью глаза.

Попробовал босой ногой воду – теплая… Посвистал повзрослевшему выводку, его степенно провела в пяти метрах от Андрея дикая утка, ребятишек у нее было трое.

«Для тебя маловато, а вот нам бы с Мариной в самый раз», – тепло подумал Андрей и внутренне смутился: не слишком ли размечтался?

Сам он всегда чувствовал себя обделенным от того, что рос без братьев и сестер, но так уж получилось у его отца с матерью. Теперь весь род колотухинский держался на нем одном.

Подождав, когда утиный выводок отплывет подальше, Андрей сбросил легкие брюки, стянул через голову майку и бросился в воду. Сначала он саженками вымахал метров за сто, потом перешел на плавание неспешным брассом.

Когда развернулся, направляясь к берегу, вспомнил одну из статей второго тома «Философии общего дела», в которой создатель ее, Николай Федорович Федоров, незаконнорожденный сын князя П.И. Гагарина, пишет о том, что только «восставши, приняв вертикальное положение, человек мог обозреть все, что над ним и вокруг его, и вывод из этого обозрения целого и частей его сделать средством жизни».

«А ведь верно, – подумал Андрей, медленно двигая руками. – Вот плыву я сейчас, нахожусь в горизонтальном положении, и как сузился мир, который я еще недавно, когда стоял на берегу, так широко воспринимал»

Выйдя из воды, Андрей с силой растерся полотенцем, подумав с усмешкой, что, если верить Джорджу Беркли, полотенце это существует, ибо его спина, которую он вчера несколько подпалил на солнце, довольно чувствительно сие воспринимает…

– Esse est percipi! [13] – воскликнул студент философского факультета.

– Андрюша, голубчик, – услышал он голос Брониславы Иосифовны. – Доброе утро… Вы такой ранний молодой человек, вот бы на вас радовался мой папа, он всегда говорил: «Кто рано встает, тому Бог дает». Окажите любезность, сходите за хлебом, это рядом со станцией, там сейчас уже открыто. А пока вы ходите, я все приготовлю, Марина с Яночкой проснутся, сядем завтракать.

13

Быть – значит быть в восприятии (лат).