Ловушка для «Осьминога»

– Страсть мистера Ларкина к изящным оборотам речи известна… Но главное – в сути его слов. А суть в том, чтобы отрезать Аргонавту все пути к возможному отступлению. Когда он возвращается?

– Завтра, – ответил Джон Бриггс. – Наш наблюдатель сообщает, что парни держатся бодро, готовы идти на веслах еще неделю.

– Как бы они не съели этого наблюдателя вместе с его запасом продуктов…

– Удачная шутка, Стив, хотя и мрачноватая. Зря вы сократили время похода до двенадцати дней. Пар­ни выдержали бы и восемнадцать. Это стало бы триумфом школы.

«И твоего любимчика тоже», – мысленно добавил руководитель «Осьминога».

Вслух он сказал:

– Признаться, Джон, я не верил, что они и двенадцать суток выдержат без пищи. Поэтому настоял на сокращении длительности похода и на наблюдателе с рацией. Вдруг пришлось бы высылать за ними вертолет с врачами и жратвой.

Джон Бриггс вспомнил, как в ответ на предложе­ние взять в группу наблюдателя с рацией и запасом пищи для себя, Олег Давыдов пожал плечами и сказал:

– Только пусть ест в стороне от остальных, чтобы никто этого не видел…

Джон Бриггс был доволен успехами бывшего штурмана. В конце концов, он за него поручился, и Олег Давыдов его не подвел. «Но что за планы в голове у этого квартерона», – подумал он, настораживаясь, и сказал:

– Мы отвлеклись. Вы, Стив, начали с другого.

– Мистер Ларкин говорил также перед отъездом о тех хлопотах, которые причиняет организации Лассе Огрен…

Так звали председателя народно-демократической партии, главу оппозиции, которая шла к предстоящим выборам с программой, ничего доброго не сулившей ЦРУ, до сих пор вольготно чувствовавшему себя в этой стране. И у Лассе Огрена были все шансы стать после выборов премьер-министром.

– Мы не получили официального указания о проведении акции ликвидации, – сказал Джон Бриггс.

– Не ждете ли вы, Джонни, от мистера Ларкина записочку, в которой он открытым текстом предпишет вам отправить Лассе Огрена к праотцам? – язвительно спросил Стив Фергюссон. – Мы должны сами разработать операцию, коль получили намек шефа, наметить исполнителей и доложить свой план руководству. Поскольку я уже сделал кое-какие прикидки, то спрашиваю не включить ли в это дело Аргонавта? Вы его личный инструктор, вам, Джонни, и решать.

– Участие в акции ликвидации – лучший способ привязать исполнителя к организации, – подумав, сказал Джон Бриггс. – Только я не уверен: будет ли это рациональным относительно Аргонавта.

– А почему нет? – возразил Стив Фергюссон. – Стреляет он так же хорошо, как обходится без пищи… Впрочем, вовсе не обязательно, чтобы именно он нажимал на спусковой крючок, посылая пули в Лассе Огрена. Я вообще не уверен, нужен ли здесь револьвер. Может, что другое. Главное в том, чтобы Аргонавт участвовал.

– Такой поворот меняет дело, – проговорил Джон Бриггс, доставая из пачки новую сигарету. – Разрешите мне подумать над этим, Стив.

– Думайте, Джон. Время у нас пока есть, – сказал руководитель «Осьминога».

III

– Человеческий фактор, говоришь? У нас на границе это первейшее дело, Коля… Да что я тебе толкую, будто сам ты не носил зеленую фуражку…

Артем Логинов приподнялся, поправил головню в костре, пламя оживилось, принялось жарко облизывать закоптелые бока котелка, в котором варилась уха.

– Ты ведь знаешь: я назначение получил после политического погранучилища на среднеазиатскую границу. Доложился в округе, потом представили меня генералу, тот в первую очередь про человеческий фактор сказал, правда, другими словами. Затем с начальником политотдела побеседовал в отряде. Приехал на заставу… А начальника моего нету – у соседей совместные мероприятия продумывает. Старшина показал мне заставу, с жильем устроил, объяснил: капитан Платов будет только утром… Ладно, думаю, к его приезду с народом познакомлюсь… Ага, скоро уху хлебать будем. Готовьте, дамы, миски…

Идея собраться семьями и поехать на выходные дни в район заставы имени Петра Игнатенко принадлежала Артему. Он давно говорил Николаю и его Тамаре, чтоб брали Галину и – к ним, в Кронборг. А уж он расстарается, чтоб рыбалка была и грибы с ягодами. Мужики о своем вспомнят у костра, а женам их и дочкам-сверстницам тоже будет о чем потолковать.

– Хоть и хорошо у вас на Серебристом бульваре, да только на берегу Мууксы куда привольнее, – соблазнял Логинов Колмаковых.

Тамара давно хотела повидаться с Настей, да и Галина пусть границу посмотрит, узнает, куда уходят служить парни, но все упиралось в Николая – не позволяла служба. А тут генерал Третьяков разрешил майору отгулять недельку из того времени, которое отобрали у него из отпуска, отозвав досрочно, так и выдалось окошко. Приехали в Кронборг, к Логиновым, а затем вместе с ними поехали на участок коменданта Зеленского, и поселил их Сергей Прокофьевич в домике для приезжих, неподалеку от заставы имени Петра Игнатенко.

– Стал, значит, с народом общаться, – продолжал рассказ Артем. – Вызываю по одному в ленинскую комнату, задаю вопросы, так и этак подъезжаю, душу пытаюсь раскрыть у каждого… Куда там! «Никак нет». «Так точно». И все… Будто других слов не знают. Ну, думаю, роботы какие-то, а не молодые парни… А ведь мне говорили в отряде: большой педагог начальник заставы.

– Утром прибыл капитан Платов. Вот сейчас, решил я, он за меня возьмется, педагог. А Иван Власович руку пожал, подвел к столу в канцелярии и сказал: «Твое рабочее место, комиссар…», сел сам за другой стол и ноль на меня внимания: по телефону говорит, документы оформляет, иногда выходит по каким-то делам. А я сижу, собственные бумаги кропаю, как в училище учили: планы политзанятий, планы индивидуальной подготовки, планы того-сего, работаю пером, как в хорошей конторе.

Пообедали. Начальник ни слова, ни полслова о моих обязанностях, службе, месте на заставе. Поужинали. То же самое. Уже вечер прошел, час до полуночи остался, а начальник все работает в канцелярии.

– А ты, папа? – спросила Алена.

Девчонки слушали с интересом, да и женщины перестали шептаться о своем, внимали…

– Я тоже сижу, – ответил Логинов. – Делаю вид, что работаю, а голова на стол так и валится, спать до чертиков хочется. В час Платов мне говорит:

– Не устал, комиссар? Пора, вроде, и на боковую… Пошли.

Выходим, а навстречу наряд. Вот тут и дал мне Иван Власович урок на всю жизнь, на деле почувствовал я этот самый фактор… Стал он солдат расспрашивать о том, как прошла служба, какие они заметили изменения на сопредельной стороне, об их настроении, о новостях домашних. А ребята ему все как на духу… И все-то он о них знает. У одного поинтересовался, поступила ли сестренка в институт, другому сообщил, что в его родных местах газопровод стал действовать, по радио днем слышал, третьего упрекнул: твой земляк стал чемпионом Европы по борьбе, а ты тянешь заставу назад по спортивным показателям.