Ловушка для потерянной души

Опять глубокие тени скрывают меня, провожают до самой повозки, где тихо звенят цепи. Позади далекие разговоры охраны, смех девушек рабынь. Ноги уже трижды подворачивались. Цепляюсь трясущимися руками за стенки повозок, чтобы не упасть. Дышать все труднее. Холодный воздух обжигает, кажется, делает еще больнее.

Еще несколько шагов до дверей заветной повозки. Падаю, в последний миг цепляюсь за толстую цепь, что держит старый замок. В глазах темнеет, пальцы срываются, ломаю ногти о сырую древесину дверей. Падаю, сжимаюсь в комок на земле. Затыкаю себе рот плащом, чтобы не выдать своего присутствия громким лаем кровавого кашля. Совсем скоро. Соберись, Тьяра.

Встаю, сначала на колени, упираюсь ладонями в колючую побелевшую траву. Вдох-выдох. Хватаюсь за стену, поднимаюсь на дрожащих ногах. Достаю три связки. Перебираю в руках тридцать шансов на свободу.

Я не знаю, какой он на самом деле, этот безликий. Но, кажется не такой, как в книгах. Он куда больше человек, чем другие, не смотрю на эти пустые глаза и безжизненный голос. Где-то мне даже жаль, что он не такой ужасный. Я никогда не была мстительной или жестокой. Но какая-то часть меня желает смерти всем тем, кто прячется на вытоптанной поляне холодного леса, ютиться в душных повозках.

Очередной, пятнадцатый по счету ключ. Пальцы дрожат, уже несколько раз роняла связку, приходилось ползать по земле, шарить руками, царапать кожу об острые края промерзшей земли.

Тихий щелчок. Повернулся ключ в старом замке, выскочила дужка, освобождая цепь, что сковывала массивные ручки. Распахиваю створки, смотрю в темноту клетки. Еще один замок, на решетке. А внутри тихо, даже цепь больше не звенит. Но мне все равно. Даже если не убьет меня, не даст умереть свободной, я освобожу его. Так будет правильно. У меня нет больше надежды, но я могу подарить ее другому. У Безликих тоже есть душа. А значит, они тоже люди. Я верю в это.

– - Не надо, - тихий шепот, что едва различим за скрипом открываемой решетки. Поздно. Я не отступлю.

В глазах темнота. Наощупь ступаю вперед, цепляюсь за ледяные прутья клетки. Дышать все труднее. Каждый шаг, каждый вдох через боль. Лишь упрямство толкает вперед. Иду на тихий звон цепи. Он отодвигается все глубже, забивается в угол клетки. Но отсюда некуда бежать.

Спотыкаюсь обо что-то, не удержавшись, падаю. Из глаз брызнули слезы. Крепление для цепи в центре клетки. Хватаюсь за него, тяну на себя цепь изо всех сил, но не получается, лишь лязг покачивающейся цепи, что пропадает в темном углу.

– - Живи хотя бы ты, - всхлипываю, глядя в темноту.
– У меня уже не выйдет. В твоем теле тоже есть душа. Человеческая душа, что заперта в клетке созданного тела. Живи за нас двоих, - руки уже не слушаются, отпускают цепь, что со звоном падает на холодный пол.

Темнота вокруг все гуще, обступает со всех сторон. И дыхание уже не кажется таким громким и хриплым, растворяется постепенно в тишине ожившей ночи.

Салих. Торговец мыслями.

Свободный человек, не имеющий ранга.

Неясная тревога все сильнее сжимала сердце, являлась по ночам, мучая кошмарами с одним и тем же лицом. Наверное, я уже стар. Пора было давно сворачивать этот цирк, и реальный и тот, в который превратилась моя жизнь за последние недели. Чужие тайны оказались мне не по плечу. Они оружие, которое в конечном итоге обернулось против меня самого.

Мягкий голос Литы, что так часто дарил покой душе сегодня казался раздражающим. Я отмахнулся от ее навязчивых объятий и поднялся. В таком состоянии никакое женское тепло не поможет. Спрятаться от проблем -- не выход. Забыться на мгновение, а потом опять уйти с головой в омут неприятностей. Нет, лучше не мучить себя.

Тяжело заскрипели доски пола под ногами, накидываю теплый халат, прячась от вездесущего холода. Зима уже близко, совсем рядом. Первый снег будет отправной точкой. Прятаться тут бесконечно нельзя. Нужно уметь смотреть в глаза своим страхам, своей судьбе. У меня нет иллюзий на свой счет. Миссар не оставляет свидетелей за спиной. Хватит уже оттягивать момент встречи с неизбежностью. Лучше умереть от меча, чем от голода и холода темного леса.

Мороз неприятно защипал кожу лица, кутаюсь в халат, натягиваю до самого носа меховую накидку. Все глубже погружаюсь в собственные невеселые мысли. Далекий перезвон цепи, словно лязг обнажаемого меча, заставил вздрогнуть. Глаза заметались по поляне в поисках источника звука. Кажется сейчас из-за повозок, глубоких теней деревьев, выступят в свет костров фигуры. Будут подбираться все ближе. Мотаю головой, прогоняю кошмар наяву, мне их и во сне хватает. Теперь и в жизни за каждым кустом буду видеть миссара.

Перезвон повторился. Насторожились дремлющие воины охраны у костра. Значит, не показалось. Осторожно, словно уговаривая себя, ступаю в сторону звуку. К крайней телеге, где за темными досками скрыта надежная сталь клетки. Прислушиваюсь к каждому шороху.

Рядом скользят воины, они, будто тоже боятся, вздрагивают от звука собственных шагов, сжимают до побелевших пальцев рукояти мечей. Впервые, тот, кто назвал себя никем, зашевелился. Гремит цепью. Медленно покачивается распахнутая створка клетки на неощутимом ветру.

Мне показалось, что воздух вокруг стал густым. С трудом врывался в легкие, давил изнутри. Медленнее, чем надо закачались ветви ближайших деревьев, будто кто-то невидимый придерживает их. Каждый шаг растягивался в вечность.

Последний раз обиженно звякнула цепь внутри повозки, ударяясь о деревянный пол повозки. Ударилась деревянная дверца о борт, заставляя вздрогнуть. Темный, скорченный силуэт мелькнул и тут же растворился в темноте ночи, едва задевая медленно колышущиеся ветви кустов, оставив на них яркий обрывок платья танцовщицы. Тьяра. Прекрасное проклятие. Не знаю, кем она была, но так и не смирилась со своей судьбой.

– - Нет, - остановил я, дернувшихся было охранников.
– Пусть уходят.

Судьба решила все за меня. Я не знал, как поступить. Впервые я, торговец мыслями, не знал куда деть то, что попало мне в руки. Теперь я освободился от тяжкого груза ответственности. Мысли прояснились. Два козыря выпали из колоды. Надеюсь, этому странному существу хватит ума спрятаться, скрыться в дальнем уголке империи и больше никогда не появляться на свет. Спасая жизнь себе, он сможет сохранить и мою. Теперь можно и поторговаться с миссаром. Играть я люблю, а блефовать удается лучше прочего.

Никто.

Темный, холодный мир. Он причиняет боль и держит не хуже клетки. Куда не повернись -- кругом решетка, сквозь которую можно лишь наблюдать за проходящей мимо жизнью. Сменяются лица, мелькают судьбы. А ты стоишь, смотришь по сторонам, просовываешь пальцы между прутьев в надежде ухватить клочок своего счастья. А за это судьба больно бьет по рукам, не дает в полной мере насладиться столько коротким мгновением неожиданного счастья. Оттого кажется, что это счастье не твое, украдено, присвоено. Только я нахожу то, что придает воздуху сладкий привкус жизни, как судьба отбирает это, бьет по лицу холодным порывом ветра, лишает надежды, укутывает темной пеленой отчаяния, злости и страха. Быть человеком. Так просто думать об этом и так трудно сделать. Хорх, Арри. Они оказались не такими, как хотелось. В мыслях мир намного лучше, чем есть на самом деле. В нем правит страх и смерть. За счастье нужно бороться, рвать, топтать других. Стать, как те нищие, что напали на нас с Хитрым. Идти до конца, защищать свою надежду на короткий миг счастья ценой жизни других. Такие люди. Такой Арри. Заперт в клетке своей жизни.