Ложь
Шрифт:
раюсь дать Вам немного счастья…
– Ох, Вероника!..
Одно мгновение Бело казался ослепленным, сбитым с толку: его щеки покраснели от счастья, от переживаний дрожат его толстые, чувственные губы человека, испытавшего все и отведавшего
вкус всех бокалов, преподнесенных жизнью. Но он замечает, как слегка дернулось утонченное лицо
этой чудесной женщины, как сжались ее губы, с трудом произнося эти слова, и в его слишком мудрых
глазах появляется тень сомнения.
– И тем не менее не отвечайте мне, Вероника… Подождите…
–
– Я больше кого бы то ни было хочу, чтобы оно не изменилось, и все же мы должны подо-
ждать… А теперь, когда Вы отлично устроены, я должен удалиться…
– Вы не будете жить в этом отеле?..
– Если бы Вы лишили меня надежды, я остался бы рядом с Вами… А теперь позвольте мне счи-
тать считать себя немного Вашим женихом. Это неправильно, по крайней мере, в моей стране счита-
ется неправильным, жениху и невесте жить под одной крышей. Это – не сельва, дорогая. Здесь есть
определенные требования и социальные условности…
– Вы думаете обо всем!... Вас волнуют вещи, для меня не существующие: свет, общество, для
меня все кончено…
– Вы пересекли эту страну, чтобы избавить свое имя от тени подозрений… Поскольку я Вас
люблю, я не имею права никого просить, чтобы обо мне думали, как об отце… А кроме того есть мно-
жество дел в Рио, и я должен начать их, как можно скорее…
– Бело… Мой единственный друг!.. Вы подумали, что оставляете меня одну…
– Я буду навещать Вас так часто, как Вы того пожелаете. Звоните в отель “Палатино” в любой
момент. И не считайте себя связанной со мной. Ведь Ваша сильная и отважная душа найдет свою до-
рогу, оставляя бедный кров моей дружбы, как путешественник, бредущий в пустыне, должен поки-
нуть походную палатку, чтобы отыскать свой путь, глядя на звезды…
– Бело!..
– Мадам, я – у Ваших ног…
Бело наклонился, чтобы поцеловать ей руку. Затем этот милый человек удаляется, оставив Ве-
ронику на террасе. Вероника глядит ему вслед, но не замечает его, потому что все для нее – и синее
небо, и уходящий человек, и изумительно дивный вид, расстилающийся у ее ног, – стирается, расплав-
ляясь в воспоминании единственных глаз – темных, горящих, терзающих, как угрызения совести, то-
скливых, серых глаз!..
***
– Джонни!..
Подавляя в душе боль и тоску, закрыв лицо руками, Джонни сообщил родителям о трагиче-
ском происшествии, стоившем Вирхинии жизни. Дрожа от печали и тревоги, донья Сара обняла мужа.
Семья Кастело Бранко находится в небольшом зале суда, где Джонни необходимо было заполнить
протокол. Неподалеку от этого места судебный врач осматривает искалеченное тело той, кто всего
лишь несколькими часами ранее была счастливой невестой.
– Боже мой!.. Господи, Боже мой… это – ужасно!..
– Иногда судьба оказывается более неумолимым и безжалостным судьей!..
– Нет, отец!..
205
Донья Сара подошла к сыну, прервав его
на полуслове…– Не считай себя виновным, ты не виноват!.. На всей земле нет человека лучше тебя. Не вини
себя, или меня убьют угрызения совести от того, что я подтолкнула тебя к этой свадьбе, которой ты
никогда не желал. Я была слепой и плохо соображала. Если чья-то совесть должна чувствовать себя
замаранной всем этим, то не твоя, а моя, Джонни…
– Пожалуйста, хватит!.. Довольно… Ни к чему терзаться и доводить себя до сумасшествия, ко-
гда ничего уже нельзя исправить… Нужно успокоиться и посмотреть на вещи трезво, в их истинном
свете, не впадая в крайности. Мы все стали жертвами чудовищной лжи. Скверный поступок Вирхи-
нии был, как брошенный с высоты камень. Он упал и рикошетом ранил и тех, и других. Совершая
плохой поступок, никто никогда не знает и не может измерить глубину того, к чему могут привести
последствия этого поступка… На этот раз жизнь была справедлива, и самой большой жертвой оказа-
лась та единственная, истинная виновница всей этой кутерьмы, этого скандала…
Дверь отворилась, давая проход Хулио, к которому и устремляются все взгляды…
– Судебный секретарь придет через несколько минут…
– Они уже вынесли вердикт?..
– Они сняли с тебя всю ответственность, Джонни…
– Как…
– Я поговорил с судьей, посвятил его в некоторые предыдущие детали, какие ему необходимо
было узнать.
– Что ты рассказал?
– Он – отличный человек… Давний друг моей семьи. Он и так все понял, так что мне почти не
нужно было говорить. Он пообещал мне остановить возможные комментарии…
– Хулио, сынок, как мне отблагодарить тебя!..
– Но я не сделал ничего особенного, все справедливо… И кроме того, Джонни мне, как брат, се-
ньора, и я искренне считаю, что никто не может бросить ему обвинение… Идем отсюда… Уйдем.
Вдобавок, необходимо противостоять всему этому, Джонни. Подумай, что могли случиться вещи и
похуже…
– Это так… Вернемся домой.
– Остается одна деталь… Это неприятно, но я обязан спросить… Что с трупом Вирхинии?..
– Она была Кастело Бранко!.. Ее тело будет покоиться в фамильной часовне. Мы закажем от-
служить пятьдесят месс за упокой ее души и от всего сердца сможем оплакать ее несчастную жизнь и
заблудшую душу, избравшую непристойную дорогу зла…
***
– Тащи виски!.. Большой стакан и оставь бутылку…
Элегантный официант, поклонившись, удалился, чтобы спустя минуту вернуться к Деметрио с
его заказом. Деметрио обосновался в самом дальнем углу роскошного бара отеля “Палатино”. Этот
день был очень щедр на события, и сейчас на часах уже одиннадцать вечера.
Тремя глотками Деметрио опрокинул в себя широкий стакан, почти до краев наполненный
виски, чтобы стать, как никогда, более мрачным и задумчивым. Целиком погрузившись в себя, он не